Решальщики. Раскрутка

— Что за расстрельные списки?

— Это я на свой страх и риск попросил Дениса Иваныча за отдельную плату установить по всем поездкам Русакова, буде таковые сыщутся, также и данные лиц, приобретавших билеты на соседние с ним места.

Петрухин уважительно посмотрел на приятеля:

— Хоть ты и паразит по жизни, Леонид Николаич, но тыква у тебя варит как надо. Оно, конечно, может, мы и тут вытянем пустышку, но идея стоящая… снимаю шляпу! Хм… и как это я сам не дотумкал?

— Да ладно, — заалел Купцов.

Конечно, сейчас ему было чертовски приятно. Потому как из Петрухина похвалу клешами не вытащишь. А тут — вон оно как: «снимаю шляпу». А ведь идея и в самом деле на бином Ньютона не тянула. Практика показывает, что довольно часто случайному соседу по купе человек возьмет, да и всю свою жизнь расскажет, душу вывернет. Особливо когда под водочку, да под сигаретку. Бывает, познакомятся люди в пути, подружатся, телефонами обменяются или визитками. Словом, из числа случайных попутчиков вполне мог сыскаться кто-то, кто сможет хотя бы добавить штришков к портрету Андрея Русакова.

— Все правильно! — азартно потер ладони Петрухин. — В этом году Андрюша съездил в столицу семь раз и семь раз, соответственно, вернулся обратно. Итого четырнадцать поездок — сорок два попутчика. Предположим, что половина из них — москвичи, но все равно остается двадцать один «потенциальный свидетель» в Питере. Неплохая арифметика, на такие шансы можно ловить.

— На самом деле «арифметика» еще лучше, чем ты думаешь.

— Это как?

— Я уже проверил списки: в десяти из четырнадцати поездок у Русакова был один и тот же попутчик — Этибар-оглы Мамедов. Только не разочаровывай меня предположением, что это могла быть случайность.

— Оп-па!.. Не, не буду. Разочаровывать… Интересно, и кто такой этот Мамедов?

— А помнишь, как звали азера, которого ждал в кафешке Андрей? Вспоминай, вспоминай! О нем еще Антон говорил.

Петрухин задумался:

— Эдик?.. Погоди-погоди… Андрей ждал в том кафе какого-то Эдика!

— Все они здесь, у нас, Эдики. А потрешь маленько — внизу сразу обнаружится Этибар-оглы, целый янычар! С саблей.

— А что? Очень может быть! — Дмитрий запустил на компьютере адресную базу данных и впился глазами в свириденковскую распечатку. — Ну-ка, как там его… Щас! Сейчас мы этого деятеля по базам покидаем! — И он принялся увлеченно клацать по клавиатуре.

* * *

Сегодня Антону Старостину было совсем худо. То есть — абсолютно.

Денег не хватало даже на пиво, и взять их тоже было негде. Антон был должен всем, кому только можно, и никто ему в долг более не давал. Тем не менее, по старой заведенной традиции, «непризнанный гений» все равно сидел на телефоне (странно, что до сих пор не отключенном), накручивал диск и методично вызванивал знакомых. Вызванивал, ориентируясь на ту самую, чудом и не без помощи двух злобных ментов обретенную, потрепанную записную книжку. Всем абонентам он с ходу лепил одну и ту же легенду: мол, есть хороший заказ от издательства и скоро он получит аванс. Вот тогда и отдаст долг… А пока — нельзя ли на недельку перехватить штуку-другую?

Везде отвечали: нет. С той лишь разницей, что в одних случаях это делали вежливо, в других — с издевкой. А иногда злобно интересовались, когда же он отдаст то, что занимал раньше? Так или иначе, но везде говорили: нет. А один сучонок — «козел! харя деревенская!» — посоветовал даже сходить на биржу труда. «В жопу ее себе засунь, свою биржу, скобарь херов, быдло!..» Короче — везде облом, везде отвечали: нет, нет, нет…

В какой-то момент в горле окончательно пересохло от повторения текста-мантры, а похмельно-дрожащие пальцы окончательно перестали попадать в нужные цифры. Старостин решил взять небольшую паузу, положил трубку на рычаги, и буквально сразу телефон разродился дребезжащей трелью. Антон сначала вздрогнул, а потом крайне удивился, так как в его квартиру уже давно никто не звонил. За исключением разве что того самого — семь хореев и ямб в придачу ему в задницу! — следователя.

Так что заинтригованный Старостин не сразу, но все-таки снял трубку:

— Алё?!

— Чего это у тебя второй час подряд занято? Никак деньгами разжился и «секс по телефону» заказал?

— Кто это?

— Следователь Петров беспокоит. Ты там как сейчас? Вменяемо бухой? Мозгу включить еще в состоянии?

— Здрасте, э-э-э-э… Леонид Николаич… Я это… ни в одном глазу… Работаю… творю, так сказать…

— Отрадно слышать. У нас к тебе один вопросик.

— Слушаю.

Нетрудно догадаться, что поэт совсем не обрадовался: и этому звонку в целом, и новым вопросам в частности. Однако благоразумно решил, что лучше уж переговорить с Леонидом Николаевичем по телефону сейчас. Нежели отказаться от беседы и после, ежеминутно вздрагивая, ждать, когда на квартиру заявится садист Петрухин собственной персоной.

— Помнишь, ты нам рассказывал про азербайджанца Эдика?

— Э-э-э-э… Да.

— Твой знакомец, Андрей, его часом Этибаром не называл?

— Нет, не называл.

— А как он выглядел, Эдик?

— Дык… Азер, он и есть азер. Для меня они все на одно лицо.

— А ты подумай как следует! — Голос Купцова сделался настойчив. — Эдик этот: он высокий или низкий? Спортивный или, наоборот, увалень?

— Да какое там — «спортивный»? Бурдюк с салом на коротких ножках. Шея такая, что воротничок не застегивается. Но весь на понтах. Он, видите ли, бизнесмен.

— Еще что помнишь?

— Да ничего больше не помню, — уже зло и раздраженно ответил Антон.

Купцов задал еще с десяток вопросов, но большего от поэта не добился. Кроме того, что… «кажется, были у него усы».

— Ладно, понял тебя, Антон. Да! Щас, погоди! Дмитрий Борисович тоже хочет тебе пару слов сказать.

Следом в трубку ворвался веселый петрухинский темборок:

— Привет, Антоний! Как успехи на ниве поэзии?

— Спасибо, работаю.

— Отрадно слышать. Ты вот что, друг сердешный, учти: ежели чего наврал или утаил, про Эдика этого, приеду к тебе самолично и душевно с тобой поговорю. Ты меня понял?

От этих слов Антон поежился и клятвенно заверил, что понял.

— Вот, честное благородное, гражданин следователь, я все как на духу…

Ответом ему стали короткие гудки…

Санкт-Петербург, 27 июля, ср.

Этибар-оглы Мамедов жил в большом красивом доме на Комендантском аэродроме. Светлый и нарядный, свечкой торчал он посреди огромного пустыря, изувеченного строителями, и выглядел декорацией на танковом полигоне. Дом только что сдали, и он не был еще заселен полностью. Так и стоял, в гордом одиночестве посреди пустыря, и сотни его окон отражали пламенеющее закатное небо.

Второй вечер подряд Петрухин с Купцовым сидели в салоне «фердинанда» и играли в нарды. Шел девятый час вечера, а господин Мамедов в адрес регистрации до сей поры так и не заявился.

— …и все равно — при всей блаженности, Андрюшино поведение должно было Анюту насторожить, — резонно заметил Леонид, выбрасывая на доску «шеш-ду». [26]

— Ерунда! Это еще у Довлатова было: «женщины любят мерзавцев», — парировал Дмитрий, отвечая «дур-чаром». [27] — А наша Анечка, при всей своей мечтательности, все одно — суть баба.

26

Комбинация кубиков «6:2» (перс.).

27

Комбинация кубиков «4:4» (перс.).