Реши это

– Так и было, но, видимо, ей нужны были большие перемены, а быть агентом УБН, как выяснилось, она больше не может. Да и вообще, ни на какие правоохранительные органы она не способна.

Я это понимал. Я проработал копом тринадцать лет после окончания колледжа в двадцать один год, и, когда это стало слишком, на меня обрушилось все разом.

– Лок?

– Да? – пробормотал я, несчастный и уставший.

Накануне вечером я был в засаде вместе с Купером Дэвисом, и она продолжалась до трех часов, когда парень, за которым мы следили, наконец-то закончил и отправился домой с двумя стриптизершами, вместо того чтобы сжечь ресторан, как он угрожал. Он и его брат вымогали у нашего клиента деньги за покровительство, и пока Нэш и Раис возились с милой парочкой, следя за тем, чтобы мужчина, его жена и их новорожденный ребенок были здоровы, мы с Купом в поте лица носились по городу - в Чикаго ведь был июнь - следя за Марио «Факел» Риотта и его командой из одного захудалого заведения в другое.

На следующее утро Куперу пришлось явиться в суд присяжных, поэтому он отсутствовал. Бедный ублюдок.

– У тебя есть что сказать о Гузман?

– Нет. Она показалась мне милой, когда я встретил ее на свадьбе Кроя, – ответил я.

Он выглядел удивленным, как будто то, что я не угрюмый ублюдок, было сюрпризом. Это было не очень хорошо. Это говорило обо мне нелестные вещи. Единственная положительная сторона его пристального взгляда заключалась в том, что он смотрел на меня, уделяя мне все свое внимание, а значит, и я мог делать то же самое в ответ. Его серебристые глаза, седые пряди в коротких густых светлых волосах, щетина на сильной квадратной челюсти - он был одним из тех, на кого мне нравилось смотреть. Я понимал, почему в него был влюблен совсем юный Оуэн Мосс.

Оуэн был нашим механиком, техническим специалистом, чинившим все аппаратное/программное/какое угодно оборудование. Если что-то работало на любом чипе, от телефона до автомобиля или спутника, Оуэн мог взломать его, перепрограммировать и заставить выполнять свои злые приказы. Все это было выше моих сил. Меня, да и всех остальных, раздражало то, что, когда Оуэн считал, что вы не в состоянии что-то понять, он бросал на вас жалостливые взгляды. Единственным человеком, с которым он никогда не разговаривал свысока, был наш босс.

Я знал почему.

Оуэну, без сомнения, нравился Джаред Колтер.

Я мало что знал об Оуэне, но за все время знакомства с ним заметил, что он легко пугается, как дикая кошка: все его тело вздрагивает и тут же отшатывается. Очевидно, у него была какая-то травма, но с Джаредом все прошло. Он был единственным, кто мог подойти к Оуэну, толкнуть его, прислониться к нему или, не дай бог, съесть с его тарелки. А когда Джаред не обращал на него внимания, Оуэн смотрел на него с такой голой, хищной тоской в своих больших голубых глазах, что на это было больно смотреть. В какой-то момент вся эта затея с взъерошиванием его волос Джаредом, с видением Оуэна ребенком, должна была полететь ко всем чертям. У меня было чувство, что однажды Оуэн набросится на Джареда, как голодный гепард на газель, и было бы здорово оказаться рядом и увидеть удивление на лице этого большого мужчины.

– Лок?

– Извините, – быстро сказал я, заставив себя улыбнуться. – Я позабочусь об этом, если вам нужно будет уйти, пока я там, а если она появится позже, я приду за вами.

– Хорошо.

– Кого вы хотите видеть следующим, после меня?

– Нэша.

Я кивнул.

– Хорошо.

Как только мы оказались в комнате, Джаред предложил им воду, чай, кофе или - он сказал это после секундного раздумья, представив себе, я был уверен, содержимое холодильника в комнате отдыха - немного комбучи, которую приготовил Раис. Сам я никогда не пробовал ни капли, но и Нэш, и Купер говорили, что она вкусная, и на всех полках стояли бутылки с разными вкусами. Все отказались, и Джаред представил себя, а затем и меня Сойеру Коксу и двум его помощницам, Донне Родригез и Кэти Джонг.

Когда мы все расселись, Джаред начал рассказывать о том, чем мы занимаемся. Я старался держать лицо спокойным - не ухмыляться и не закатывать глаза - и постарался не хмыкнуть, когда он сказал, что мы делаем добро. Это прозвучало так неубедительно.

– Я знаю, что, когда мы говорили по телефону, мистер Кокс, вы сказали, что вам нужен телохранитель для вашего клиента, Ника Мэдисона.

– Нет, – возразил ему Кокс, наклонившись вперед и положив руки на полированный стол из красного дерева. – У него есть телохранители. Мне нужен опекун.

Джаред покачал головой.

– Если вам нужно назначить опекуна, это не...

– Простите, – прервал Кокс, быстро откашлявшись. – Он не несовершеннолетний, и я имею в виду не такого опекуна.

– Тогда уточните, пожалуйста, – сказал Джаред, его голос был низким и серьезным. Он был терпелив, но, как правило, в нашем офисе обрывать его было запрещено.

Мистер Кокс прокашлялся второй раз, и в его голосе прозвучала легкая нервозность, прежде чем он слабо улыбнулся.

– Совершенно ясно, что никто из вас не знает, кто такой Ник Мэдисон, и за это я даже немного благодарен.

– Если только это не опасно, а вы заверили меня, что это не так, – хмыкнул Джаред, глядя сквозь более молодого мужчину, – то я не хочу, чтобы мои люди видели фотографии потенциального клиента или были несправедливо предвзяты в ту или иную сторону.

– И я считаю это полезным, – заверил его Кокс, пока Кэти протягивала Джареду портфель через стол. – Но мне нужно объяснить, кто я такой, чем занимаюсь и сколько времени и денег вкладываю в Ника Мэдисона.

Сойер Кокс владел несколькими звукозаписывающими лейблами, был предпринимателем, филантропом, инвестировал в стартапы и, что самое главное, занимался управлением талантами. Ник Мэдисон был молод, всего семнадцать лет, когда подписал контракт с Коксом, а сейчас, в двадцать шесть лет, он был одним из самых высокооплачиваемых в его конюшне, имея внушительный доход в двести миллионов. Ожидалось, что эта цифра будет расти с каждым новым подписанием контракта.

Это была хорошая сторона.

Плохо было то, что после многих лет разгребания скандала за скандалом, бардака за бардаком, всего этого - образа плохого парня, который сложился благодаря наркотикам, алкоголю и вечеринкам, на которых он должен был быть мертв, - он оказался на пороге судебного разбирательства по поводу нарушения контракта. Он задолжал своему новому лейблу запись.

– Ник раньше был на моем лейбле, – объяснил Кокс, пока его ассистентка Донна передавала Джареду то, что я сначала принял за какую-то переплетенную книгу, но быстро понял, когда он подвинул ее ко мне боком, - это контракт. Только один. Он был похож на «Властелина колец» или что-то в этом роде, настолько большим он был. – Но он оставил мой, с моего благословения, потому что предложение было больше, чем все, что я мог ему предложить, и потому что, как его менеджер, я в первую очередь хочу, чтобы он зарабатывал деньги.

– Не заботиться о нем? – спросил я, прежде чем мой мозг успел сообразить.

– Я должен формировать карьеру Ника, – уточнил он, устремив свой бледно-голубой взгляд на меня. – Я должен воплощать его мечты в жизнь, принимая разумные деловые решения и связывая его с людьми, такими как юристы и бухгалтеры, которые могут помочь ему в их осуществлении.

Я замолчал, потому что это было слишком высокопарно для меня.

– Когда Ник был на моем лейбле, если он что-то задерживал, я мог отложить это, изменить сроки, но поскольку он больше не со мной, он нарушил свой контракт.

– Инвестиционный портфель выглядит солидно, – сказал Джаред, продолжая перелистывать страницы. – Вы сделали для него отличный выбор, и хотя я лишь бегло просмотрел его, похоже, что он может вообще ничего не делать. Только на проценты от акций он сможет вести роскошный образ жизни, который он так ценит.

– Нет, если он будет продолжать делать то, что делает, – возразил Кокс, переводя дыхание. – Он не доживет до тридцати.

– Не хочу показаться банальным, мистер Кокс, но вы не можете спасти людей, которые не хотят помощи.