Реши это

– Когда Сойер позвонил вчера вечером и снова принял меня на работу, он объяснил, что ты здесь главный. Он сказал, что ты имеешь окончательное право решать все кадровые вопросы, так как у тебя есть прямой доступ к бухгалтеру Ника.

– Верно, – согласился я. – А теперь скажи мне, где находится звуковая система.

– Вон там, – ответил он, указывая. – В гостиной за амбарными дверьми.

Помещение было открытым, его отремонтировали еще до переезда Ника Мэдисона, так что кухня и гостиная представляли собой одно огромное пространство.

– Хорошо, – сказал я, поворачиваясь и забирая планшет у мужчины, который пытался привлечь внимание Брента. Он пытался доставить алкоголь, которого хватило бы на курортный отель. – Нет, – сказал я ему. – Это возвращается.

– Нам сказали, что это срочно и чтобы мы привезли это прямо сейчас, черт возьми!

– Ну, тебе стоит научиться принимать оплату по телефону, – сказал я ему. – Бери свой грузовик и увози это дерьмо отсюда.

Он вскинул руки, а я вышел на улицу и позвонил Розали Симмонс, бухгалтеру Ника Мэдисона. Она взяла трубку на втором гудке, ожидая моего звонка, поскольку мистер Кокс поставил ее в известность о том, что мне понадобится подкрепление, и мы подробно поговорили об этом накануне вечером.

– Ты, наверное, уже там, – сказала она, вместо того чтобы поприветствовать меня. – Я слышу удары его дома.

– Да, это просто зоопарк, – проворчал я. – Я здесь всего пять минут, а уже могу сказать, что здесь полный бардак.

– Скажи, что тебе нужно, – подтолкнула она меня, в голосе ее звучали и грусть, и беспокойство. – Я здесь, чтобы помочь тебе.

– Мне нужно, чтобы все его кредитные карты были приостановлены, а расходы сводились к ипотеке, коммунальным услугам и предметам первой необходимости, счетам за воду и прочим вещам. Ни с одного из его счетов не должно уходить никаких других денег, ни по какой причине, если я не знаю, на что они идут. Мне нужна электронная таблица со всеми данными.

– Безусловно, считай, что все сделано.

– И все, у кого есть карточки, подаренные Ником, я хочу, чтобы они были немедленно аннулированы, – сказал я ей, потому что догадывался, что люди, кроме Ника, заказывают всевозможные предметы для доставки.

– О да, я ждала этого распоряжения, – сказала она, усмехаясь. – Ты бы видел, сколько там карточек. У шофера есть одна, у домработниц. А у Брента? Его тоже отстранить?

– Да, у всех. Единственный, у кого есть карточка, - это я, начиная с сегодняшнего дня.

– Сделано, сделано, – бодро сообщила она.

– Мне нужны новые для тех, кого я нанимаю, так что, если бы ты могла доставить мне курьером несколько бланков, было бы здорово.

– Сделаю.

– Я, наверное, перезвоню.

– В этом, – сказала она со смехом, – я не сомневаюсь.

– Спасибо за помощь и за то, что ты на связи. Это должно быть только сегодня и завтра.

– С удовольствием, мистер Барнс.

– Просто Лок, – поправил я.

– Лок, – повторила она. – Мы скоро поболтаем.

Повесив трубку, я вернулся в дом, пробрался в гостиную сквозь толпу тел, по паркету, нашел звуковую систему и, после минутного поиска кнопки включения, сдался и просто выдернул вилку из розетки, выключив ее, радуясь тому, что гулкие басы больше не отдаются в моем теле.

По моему опыту, крики о том, чтобы люди убирались, никогда не помогали. Мне советовали использовать слово «пожар», но пока люди не видели дыма, никто не двигался с места. Единственное, что гарантированно очищало помещение, - это «рейд».

– Это рейд! Полиция уже в пути! – крикнул я, стараясь придать своему голосу необходимую долю страха. – Они ищут Ника! Они знают, что у него есть наркотики! Мы должны убираться отсюда!

Каждый раз. Как по мановению руки.

Это было похоже на наблюдение за тем, как тараканы разбегаются, когда ты включаешь свет на кухне - с этим я сталкивался только в своей первой квартире в Гайд-парке. Люди вставали, оставляли свои напитки на месте, оставляли сигареты и косяки в пепельницах и кокаин на зеркалах. Вечеринка, должно быть, продолжалась недолго, потому что, насколько я мог судить, никто не был слишком укурен или слишком пьян, чтобы двигаться. Было лишь быстрое бегство, когда люди повторяли угрозу облавы, и все разбегались, где бы они ни прятались.

Пройдя обратно на кухню, по итальянскому травертиновому полу, сквозь толпу, спешащую уйти, я вернулся к Бренту, который удивленно смотрел на меня.

– Мне срочно нужна бригада уборщиков, – сказал я ему.

– Да, мистер Барнс.

– Просто Лок, – резко поправил я его. – И мне нужно увидеть этих телохранителей.

– Они все с Ником в комнате для удовольствий.

Я даже не хотел этого знать.

– И где же? – спросил я, уже чувствуя, как начинает болеть голова.

– Внизу, у бассейна, там есть кабинка, – пояснил он смущенно. – Ты не сможешь ее пропустить.

– Повторяю, бригада уборщиков должна быть здесь, – потребовал я, немного повысив голос, чтобы он понял, что я говорю серьезно.

– Конечно, – быстро ответил он.

Толпа поредела, что было хорошо, и я вышел на задний двор, любуясь видом и широким патио с лоскутной бетонной плиткой и деревянной мебелью, которое располагалось под великолепным навесом из древних дубов. Дальше был сад кактусов и буйство красок, когда я спускался по широким ступеням из натурального камня, которые вели через террасированный двор, полный сирени и калифорнийских маков, утренней славы и полевых цветов. На небольших деревьях висели гирлянды, среди которых были цитрусовые - мандариновые, лимонные, помело - и грушевые деревья, а также одинокое авокадо. Широкая дорожка из плитняка вела через небольшой участок лаванды и фиолетового иссопа, а затем, по мере приближения к бассейну, - через наперстянки, петунии и лианы сладкого картофеля.

У бассейна было патио из бетона, окруженное подпорными стенками из натурального камня, а также полевыми цветами и листвой. Это был оазис. Это место должно было стать пристанищем, а Ник Мэдисон позволял людям в своей жизни обращаться с ним, а заодно и с собой, как с помойкой. В тот момент, когда я обходил бассейн и шел к огромной кабине, меня охватило раздражение, а когда я распахнул марлевые занавески и шагнул в помещение, я был вне себя от ярости.

На каждой свободной поверхности лежали люди, они пили, курили, нюхали, трахались, а в каждом углу комнаты сидел телохранитель. Ближайший ко мне парень вышел вперед, и я достал свое удостоверение.

– Я Локрин Барнс из Torus, – сказал я ему, и поскольку каждый раз, когда я входил в подобную ситуацию, я получал отпор, отношение, спор и даже физическую агрессию, я был потрясен, когда он кивнул мне, взглянул на остальных, и все они разом сделали коллективный вдох и стали ждать приказа. Очевидно, я был не единственным, кого гости Ника раздражали.

– Мне нужно, чтобы эти люди вышли, – сказал я, и охранник сзади выключил музыку, и наступила благословенная тишина, если не считать хрюканья, хныканья и мычания, которые сопутствуют сексу.