Resistenza, или Любовь на пределе

– Что тебе от меня надо? – подозрительно и со злостью посмотрела Франсуаза на него.

«Ответить прямо или завоевать ее постепенно? Лучше, наверное, второе. Для первого она слишком злая.»

– Хочу прийти с тобой к хорошим дружеским отношениям.

– Ты издеваешься? – ядовитая усмешка исказила ее губы. – Не понимаю, как Лео дружит с таким предателем, как ты.

– Я его не предавал, – жестко возразил Ренцо, заводясь от ее оскорблений. – Впрочем, я никого не предавал!

– Ну да, измена – это же не предательство для таких, как ты. Это образ жизни, – еще более ядовито улыбнулась она.

– Ты слишком злопамятна, Франсуаза. Это не самая лучшая черта.

– У меня просто нет никакого желания вляпаться еще раз в эту грязь!

– Франсуаза! – не выдержал Ренцо. – Ты из-за одной ошибки раздула такую трагедию!

– Одна ошибка?! – прищурила она глаза. – Ты был со мной, хотя любил другую. Всю жизнь любил. Это были твои слова! – прошипела она.

Ренцо упрямо смотрел на нее. Та сцена со всей ясностью всплыла в памяти.

Он должен был заверить ее, что все это неправда, что она все неправильно поняла. Именно это он должен был сделать, чтобы добиться ее прощения. Проблема заключалась в том, что у него язык не поворачивался сказать, что он больше не любит ту, с которой постоянно изменял в мыслях ей и всем своим многочисленным девушкам.

****

Всю неделю Ренцо избегал встречи с Леонардо. У него в реальности и не было времени заглянуть к другу в студию, но Ренцо к этому и не стремился. Он был бы рад пообщаться, но между ними внезапно встала Франсуаза.

– Что такой мрачный? – раздался над ухом неожиданный вопрос, когда Ренцо устало плелся по коридору пятничным вечером. Кого-то ждут два выходных дня, но не его. У них в субботу продолжатся съемки, несмотря на то, что съемочная группа за неделю страшно вымоталась. Стояла изнурительная жара, а они работали почти без отдыха.

– Я не мрачный, я уставший, – ответил Ренцо. Это было правдой, хотя настроение тоже было не из лучших.

– Поужинаем вместе? – предложил Леонардо. – Мы так давно не виделись, а ты за целую неделю даже не заглянул в мою каморку.

– Лео, прости, я даже в туалет редко заглядывал.

– Зато какой материал, Ренцо! Я никогда еще не получал такого удовольствия от монтажа!

– Спасибо, – смущенно улыбнулся Ренцо. Он знал, что похвала была заслуженная, но природная скромность всегда заставляла его почувствовать жар на щеках в такие моменты.

– Пойдем, поужинаем. Ты что-то худеешь, надо тебя покормить.

Они прошли несколько улиц, и Леонардо увлек его под тенистый навес старой траттории. Вечерний ветерок вносил в воздух хоть какую-то прохладу, которой, впрочем, было недостаточно, чтобы принести облегчение от изнурительной жары.

– Ты хоть погулял по Перуджи? – спросил Леонардо.

– Смеешься? Все мои прогулки ограничены дорогой от дома до этой студии.

– Понимаю, – усмехнулся Леонардо. – Франсуаза мне говорила, что вы работаете, не покладая рук.

Ренцо напрягся и исподлобья посмотрел на друга, но промолчал. В это время официант поставил перед ними блюда и удалился.

– Porca miseria, Ренцо, я тебя на этой неделе столько раз вспоминал! – воскликнул Леонардо.

– Хорошим словом? – поинтересовался Ренцо, усмехаясь.

– Не очень, – нервно рассмеялся Леонардо. – Знаешь… Франсуаза стала со мной еще более… нежной что ли, – неуверенно произнес он, заставив Ренцо застыть. – Она словно ищет со мной какую-то точку особого контакта. То комплимент сделает такой, что у меня внутри все переворачивается, то показывает мне что-то на своем мобильнике, так близко приближаясь ко мне, почти касаясь щекой моей щеки. Cazzo! Я столько раз вспоминал твои слова, что нужно с ней переспать, чтобы скинуть это напряжение…

У Ренцо кусок встал поперек горла. Он внимательно и немного враждебно посмотрел на друга.

– Ты решил… последовать моему совету? – едва заметно запнувшись, спросил Ренцо.

– Конечно, нет! Ты с ума сошел что ли?! – эмоционально возразил Леонардо, а Ренцо внутренне облегченно вздохнул. – Понимаешь, amico 13 , для меня неприемлема эта измена. Я люблю свою жену, и она не заслуживает этого предательства. Но даже если бы не это, служебные романы почти всегда выходят за пределы секретности. Я никогда бы не стал доверять Франсуазе, умолять ее держать в секрете наши отношения. Глупо просить об этом женщину. И если она влюбилась, она может быть очень опасной.

13

Amico (it.) – друг.

– Влюбилась? – не своим голосом переспросил Ренцо.

– Да. Я тебе говорю, что она какая-то подозрительно нежная стала. Я боюсь, что она именно хочет вовлечь меня в отношения. И не забудет о моем существовании после одной ночи.

У Ренцо резко пропал аппетит.

– Ты же говорил, что она любит кого-то другого? – хмуро сказал он.

– Может, я ошибся, не знаю. Мне так казалось. – Леонардо беспечно пожал плечами. – Какая разница? Они все равно расстались, она его искать не будет, а он – не сможет. Она ведь из Франции, а эта история была на ее родине.

Неужели Ренцо ошибся, и она, правда, его забыла?!

– И что ты теперь думаешь делать? – затаив дыхание, посмотрел он на Леонардо.

– Ничего. Что я могу сделать? Я хотел бы не видеть ее больше, потому что моя стойкость встает под реальную угрозу, – Лео вдруг рассмеялся. – Да, ладно, шучу. Я умею бороться со своими животными инстинктами в отличие от тебя. Тем более моя жена не дает особо возможности подавлять их, а напротив, позволяет их в полной мере удовлетворять, – хихикнул он.

– Неужели? – приподнял бровь Ренцо. – Ты не первый год женат, а секс все еще свеж?

– Да, мне повезло с женой, – гордо ответил Леонардо. – Именно поэтому я не вправе даже думать о какой-то там Франсуазе. Не то, чтобы следовать твоему совету. Слушай, не забудь, что в следующий выходной я жду тебя на празднование моего дня рождения. И я уже попросил режиссера, чтобы никаких съемок на субботу не намечали. Так что готовься к грандиозной встрече со старыми друзьями, – подмигнул Леонардо другу.