Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10

Быков круто развернулся и пошел прочь.

– Митя! Постой. – Он догнал товарища. – А дознание по этому делу у тебя?

– У меня.

– Вот гад Серенко, не сказал мне.

– А у нас, милостивый государь, не принято про чужие розыски кому попало докладывать. Тебе про дознание не сказал, а мне про твой интерес сообщил тут же. Так, может, расскажешь, в чем дело-то, а?

– Не могу, Дмитрий, видит Бог, не могу! Дай дознание почитать, а? Клянусь, если убийцу открою – всю награду тебе отдам!

– Ну пошли.

«Его высокоблагородию, господину надворному советнику Вощинину, полицейского надзирателя третьего разряда не имеющего чина Алексеева, рапорт.

В связи с порученным мне розыском по факту убийства мещанки Т. А. Лебедевой, докладываю Вам следующее:

13-го сего августа, около 7 часов вечера титулярный советник Владимир Васильев Семенов приехал на квартиру своей знакомой – шансонетной певицы Татьяны Алексеевны Лебедевой, по сцене Марсельской, снимавшей первый этаж дома № 23 по Большой Дворянской. Несмотря на поданные звонки, входной двери никто не отпирал. Это обстоятельство показалось Семенову подозрительным, так как, заходя к Лебедевой в этот же день двумя часами раньше, он также не мог дозвониться. Ввиду этого, по настоянию Семенова, входная дверь была открыта при помощи слесаря, причем, войдя в квартиру, Семенов обнаружил в первой комнате, направо от передней, на полу уже похолодевший труп Лебедевой с лицом, залитым кровью, и с явными признаками насильственной смерти.

В квартире царил полный беспорядок: все вещи покойной были перерыты и разбросаны.

В передней, около той двери, которая ведет в комнату, на столе, в числе других вещей, лежала шляпка Лебедевой – видимо, сорванная у последней с головы, так как между булавок, прикреплявших шляпу к прическе, был замечен клок волос. Шляпка была мокрой и покрытой грязью.

Окно в эту комнату оказалось открытым, причем на подоконнике мною был обнаружен грязевой след, оставленный, по-видимому, мужским ботинком среднего размера. Судя по верхней одежде и даже калошам, одетым на покойной Лебедевой, она была убита в момент возвращения домой с улицы. Вблизи трупа было найдено и орудие преступления – утюг со сгустками запекшейся на нем крови и прилипшими к нему длинными женскими волосами.

При осмотре и проверке всего имущества покойной удалось установить, при содействии ее сожителя Семенова, что в вещах Лебедевой недостает бриллиантовой брошки в виде бабочки, стоившей свыше 300 рублей, и золотых часов, которые были подарены Лебедевой Семеновым незадолго до происшествия. Также были похищены наличные деньги в сумме 5000 рублей, которые были оставлены на хранение Лебедевой все тем же Семеновым.

Кроме того, в прикроватной тумбе в спальне была найдена квитанция магазина Л. Брюно (М. Посадская, д. 20) на проданную в это же день дамскую шляпку, Семенов же представил квитанцию магазина Я. Абовича на проданные 11 августа 1889 года дамские золотые часы за № 43112.

Лебедева проживала одна, так как буквально за два дня до произошедшего отпустила ранее служившую у нее прислугу, а новую нанять не успела.

При опросе свидетелей (дворника соседнего дома Баженова и его подручного Чиликина), было установлено, что в тот же день около двух часов дня к Лебедевой приходила барышня – по виду продавщица, так как при ней было несколько шляпных коробок. Пробыв у Лебедевой свыше получаса, барышня вышла на улицу, приветливо попрощалась с дворниками и ушла.

Ввиду этих данных и того обстоятельства, что приехавший менее чем через два часа после визита неизвестной барышни Семенов не смог достучаться до Лебедевой, подозрение в совершении убийства сразу же пало на упомянутую барышню, скрывшуюся неизвестно куда, причем первоначально не было известно ни ее имени, ни фамилии.

Однако подозрения эти вскоре рассеялись. Благодаря квитанции, найденной в квартире убитой, мною был установлен шляпный магазин, в котором, как я выяснил, служит продавщицей означенная барышня. Она оказалась девицей из калужских мещан Мельниковой Катериной Степановной. В тот день она по приказу хозяйки действительно носила Лебедевой несколько шляпок, и одну из них та купила, но убить Мельникова никак не могла, так как около трех часов дня, то есть через час после ухода продавщицы от артистки, последнюю видела в Александровском парке крестьянка Зеличенко, ранее служившая в одном с Лебедевой кафешантане.

На причастность к этому преступлению проверялась бывшая прислуга Лебедевой – крестьянка…»

Далее на восьми листах убористым почерком рассказывалось о проделанной сыскным надзирателем работе. Рапорт был составлен так ловко, что у читавшего его человека не могло возникнуть ни толики сомнений в компетентности и трудолюбии сыщика, а также в его огромном желании раскрыть убийство. Отсутствие же результата представлялось каким-то малозначительным, досадным недоразумением.

Глава 10

Два следующих дня Кунцевич ходил как мешком по голове ударенный. У него все валилось из рук, он практические ничего не ел. На третий день утром Быков подошел к уставившемуся в потолок товарищу и потормошил его за плечо:

– Мечислав! Мечислав!

– А? – Кунцевич очнулся.

– Спишь, что ли? Мечислав, я смотрю, тебе делать нечего, а у меня наоборот, дел по горло. Не поможешь?

– С удовольствием. А что делать-то надо?

– Будь другом, слетай на Надеждинскую угол Бассейной в трактир Владыкина, передай от меня буфетчику вот эту записку. Мне с ним срочно нужно повидаться, но ко мне, как назло, по одному важному делу люди пришли. Съездишь? Вот тебе три двугривенных на извозчиков.

Когда сыскной надзиратель, выполнив поручение, вышел из трактира, на него буквально налетела какая-то барышня. Налетела, ударилась и упала.

– Мама! Мамочка! – закричала барышня, схватившись за ногу.

– Что с вами, сударыня? – взволнованно спросил Кунцевич, склонившись над ней.

– Нога! Болит ужасно! Ай!

– Господи! Сейчас! – Мечислав Николаевич стал вертеть головой в поисках извозчика. Увидев невдалеке санки, он сунул в рот два пальца и свистнул.

«Вейка» подлетел мигом.

– Вы как, встать сможете? – обратился надзиратель к барышне, протягивая руку.

Та оперлась об его руку, попыталась подняться, но лишь застонала.

– Нет, не могу!

Кунцевичу ничего не осталось делать, как взять даму на руки и нежно опустить в сани. Только теперь он разглядел ее внимательно. «Какая хорошенькая!» – восхитился сыщик.

– Гони в больницу! – приказал Мечислав Николаевич чухонцу-извозчику.

– Нет, – подала голос барышня – Никаких больниц. Терпеть их не могу. Везите меня домой. Я здесь неподалеку проживаю, на Кирочной.

Доехали быстро – за каких-то десять минут. Барышня идти не могла по-прежнему. Сыщик мужественно донес ее до квартиры в четвертом этаже. Мадемуазель, представившаяся Надеждой Григорьевной, приказала поставить самовар – сама она ходить не могла, а прислугу не держала. Сначала пили чай, потом Мечислав Николаевич сбегал за мадерой. Когда он вернулся, нога у Наденьки уже совершенно не болела. А потом! Потом…

Быков хоть и ругался, но сердитым не выглядел:

– Ты что, решил на извозчике сэкономить, пешком ходил? Так все равно уже давно должен был обернуться.