Реванш императора

Корабль немилосердно тряхнуло. Гравитационный импульс ударил без предупреждения, не давая времени включиться инерциальным амортизаторам. Надзиратели повалились друг на друга, как выстроенные в ряд костяшки домино, а парящий в воздухе Верховный с размаху влип в экран монитора и медленно сполз на пол, не в состоянии ни вздохнуть, ни пошевелиться.

Вся поверхность планеты вспучилась и покрылась открытыми гнойниками разрывов. Длинные языки звездного пламени рвались наружу, так как гравитационное поле еще не успело усилиться до такой степени, чтобы удерживать их в ядре. В самом центре умирающей планеты, целый и невредимый, окутанный непроницаемой оболочкой, находился ящичек из золотистого металла. Плотность этой «скорлупы» была столь велика, что даже световые частицы не могли оторваться от нее. Фотонный поток закручивался в спираль и обтекал оболочку в бессмысленной погоне сам за собой, подобно собаке, гоняющейся за собственным хвостом. Но уже в метре от брони из ядерного вещества бушевал неукротимый огненный смерч, чье растущее давление выталкивало звездную ткань к поверхности с субсветовой скоростью. Кору планеты прорезали чудовищные колодцы, из которых вырывались протуберанцы в тысячи миль высотой. Туда же, под воздействием все возраставшей гравитации, устремлялись холодные массы атмосферы из замороженных газов. Встречные потоки сталкивались, порождая в ядерном катаклизме новые порции сверхтяжелого вещества, а затем все повторялось снова.

Планета превращалась в звезду, но этот процесс в корне отличался от естественного. То, что в нормальных условиях заняло бы миллиарды лет, здесь было спрессовано в мгновения. А при таком раскладе очень трудно установить баланс между тенденцией к расширению раскаленных газов, образуемых протекавшей внутри зарождающейся звезды непрерывной цепной реакцией, и мощным гравитационным полем, удерживавшим их от выброса, что, собственно, и делает звезду стабильной. Пока же это была хаотическая, клокочущая, бессмысленная субстанция, сама не знающая, чем ей хочется стать, и потому избравшая путь наименьшего сопротивления.

А в данный момент легче и проще всего казалось взорваться ко всем чертям в мелкие дребезги.

Гравитационные толчки следовали один за другим. Работавшие на пределе инерциальные амортизаторы не успевали удерживать корабль в нейтральном положении, отчего картина в его внутренних отсеках живо напоминала третьеразрядные гаварнианские фильмы, где эффект болтанки на потерпевшем крушение судне достигается за счет того, что актеры просто бегают от стенки к стенке, а оператор беспорядочно вертит камеру и таким образом как бы все время снимает под разными углами. На экране головизора это выглядело смешно и наивно, но Мупе, впервые столкнувшемуся с болтанкой в реальной жизни, было совсем не до смеха.

Он ухитрился задержаться на одном месте и бросить взгляд на монитор. Поверхность планеты покрылась миллионами вулканов, которые изрыгали за пределы атмосферы столбы пламени и обломки породы. Скопления газов, быстро чернея, собирались в облака, а те, в свою очередь, превращались в гигантские торнадо, но почему-то устремлялись не ввысь, а ввинчивались куда-то вниз, в пронизывавшие кору отверстия.

Пока ясно было только, что аппарат работает. Поскольку Мупа никогда раньше не видел, как пространственная червоточина поглощает целую планету, он, соответственно, не мог знать, насколько отличается то, что происходило на его глазах, от изящного процесса переброса материи, некогда изобретенного Древними.

Блок управления инерциальными амортизаторами пустил в ход последнее средство. Корабль окружила стайка миниатюрных сенсоров, которые должны были заблаговременно предупреждать о надвигающейся гравитационной волне. В какой-то мере это подействовало. Толчки почти прекратились, болтанка закончилась, и лишь изредка крупная дрожь вибрации пробегала по корпусу, отзываясь скрежетом расшатавшихся металлических секций.

–Что это там за светящаяся проволока?
– задал вопрос кто-то из Братьев, заставив Мупу оторваться от восторженного созерцания истерзанной коры газового гиганта.

–Пространственная червоточина, естественно, - небрежно ответил он, испытывая тайное чувство гордости за собственную эрудицию.

–Ах, вот как…- в сомнении протянул спрашивавший, но после короткой паузы решился на второй вопрос: - А почему она тянется к солнцу? Ты же сам говорил, что планета отправится в другое измерение.

–Я не…- он вовремя прикусил язык и быстро поправил себя:- Я не думаю, что она проходит сквозь солнце.
– Тут Мупа сообразил, что камера все еще включена, и его слова транслируются на всю галактику, а он тут мямлит что-то невразумительное, совсем забыв, что считается главным экспертом.

Снова потянулась длительная пауза. Ему стало немного не по себе, а в голову впервые закралась крамольная мысль, что, может быть, все идет не совсем так, как надо. Внезапно ожил еще один экран - молчавший до того монитор дальней связи. Чей-то голос, странно знакомый, произнес несколько слов. Мупе понадобилось две или три секунды, чтобы вспомнить, где он его слышал. Это был голос Вуша.

Он вскочил как ужаленный и в немом изумлении уставился на экран. Вид захваченного в заложники собрата привлек внимание всех остальных Надзирателей, заставив их на время оторваться от волнующего зрелища корчащейся в родовых муках планеты. Вуша почти не было слышно, мешали помехи и включенные на полную громкость соседние мониторы.

– Ты тупой болван, это только половина машины…- Вот и все, что удалось услышать Мупе, прежде чем, очередной гравитационный импульс обрушился на корабль, заставив экраны покрыться рябью помех и начисто заглушив связь с Вушем.

Томимый нехорошим предчувствием, Мупа отвел взгляд от умолкнувшего экрана и глянул на носовой монитор. Поверхность планеты разгладилась, потемнела, словно покрывшись румяной корочкой, и сама планета почему-то увеличилась в объеме, как будто ее надували изнутри, словно футбольную камеру. С каждым мгновением она раздавалась вширь все больше и больше, как растущее на дрожжах тесто.

Почему?

Ведь червоточине положено высасывать материю из планеты, а этот процесс ведет к коллапсу, но отнюдь не к разбуханию!

Мупу охватило странное чувство нереальности происходящего. Слишком многое довелось ему пережить за этот весьма короткий промежуток времени, и сейчас он испытывал такое ощущение, будто мозг вот-вот лопнет от перегрузки. Глядя прямо перед собой остекленевшим, остановившимся взглядом, он уже не воспринимал ни тревожных сообщений, поступающих по комлинку, ни воплей Вуша, вновь появившегося на экране монитора дальней связи, ни Арха, настойчиво требовавшего ответа на какой-то вопрос, ни возгласа штурмана-ксарна, только что заметившего на дисплее аналитического блока бортового компьютера поступившие туда данные последнего экспресс-анализа, неопровержимо доказывающие поразительный факт: сила притяжения планеты, вместо того чтобы уменьшаться, резко увеличилась и продолжала расти с пугающей быстротой.

Пропускная способность «шланга» достигла проектной величины, и «насос» теперь перекачивал максимум материи за единицу времени. Очень скоро это привело к тому, что масса красного гиганта заметно уменьшилась. Поскольку червоточина поглощала вещество из звездного ядра, этот процесс неминуемо должен был привести к коллапсу. Коллапс уже начался, но от ядра до верхней границы хромосферы было несколько сотен миллионов миль, поэтому эффект от уменьшения гравитации в центре звезды не мог сказаться сразу, а лишь через довольно ощутимый промежуток времени. Звезды подобного типа имеют достаточно стойкую и сбалансированную структуру, в которой гравитационные силы как бы держат в узде слепую мощь миллиардов одновременно взрывающихся водородных бомб. В естественных условиях коллапс звезды растягивается на сотни миллионов лет. В данном случае миллионы лет сжались в мгновения, но тем не менее масса ядра Беты Зул была слишком велика, чтобы последствия сказались немедленно. Свертывание верхних слоев должно было произойти не раньше, чем ядро лишится большей части своей массы.

А червоточина продолжала неутомимо впрыскивать в раздобревшую планету все новые и новые дозы звездной материи. Ее набралось уже так много, что создаваемое ею гравитационное поле уже превысило по мощности поле газового гиганта. Звездолет ксарнов и две тысячи его пассажиров, случайно оказавшиеся на пути смертоносного жгута, послужили фундаментом новообразования, и теперь составлявшие их атомы незримо присутствовали как в ядре возникающей звезды, так и в колоссальных грибовидных зонтиках, выходивших за пределы атмосферы при каждом новом выбросе термоядерной энергии сквозь кору планеты. Потолстевшее тело червоточины, протянувшееся на сотни миллионов километров, содрогалось в немыслимых извивах подобно смерчу, зависшему над равниной. Время от времени от основного ствола ответвлялись маленькие жгутики-червоточинки, чей период существования исчислялся миллионными долями секунды. Но иногда случалось так, что отделившийся жгутик жил секунду-другую, успевая за этот краткий отрезок удалиться от материнского лона на сотни тысяч километров. Каждый такой отпрыск обладал всеми свойствами породившей его субстанции, и если на пути его попадалось материальное тело, эффект от соприкосновения был точно таким же: вещество всасывалось в один конец и поступало в другой, но уже в виде отдельных атомов.