Реванш императора

– Тогда стойте здесь и умрите вместе со мной во славу нашей милой Франции!
– воскликнул он.

Юный барабанщик, стоявший чуть поодаль, поднял палочки и рассыпал дробь сигнала к атаке. Изумленный Ярослав с трудом верил своим глазам, когда вокруг императора в мгновение ока собрались гвардейцы - почти все раненные, измотанные, на пределе душевных и физических сил - и в едином порыве ринулись в атаку, смешиваясь с егерями, из последних сил прикрывавших брешь. Тоненькая линия бойцов, таявшая буквально на глазах, вдруг выпрямилась и натянулась, как стальная струна, словно воспрянула и обрела новые силы единственно по воле своего императора.

Наполеон сам повел в атаку ударный отряд. Завидев императора, прусские кирасиры с проклятиями и радостными воплями набросились на него, как стая волков на лакомую добычу. Он ждал их приближения, не дрогнув ни единым мускулом лица. Но уже теснились вокруг гвардейцы, каждый из которых почитал за счастье закрыть императора собственной грудью. Даже Ярослав, неумело выставив вперед подобранную где-то пику, ринулся на защиту Наполеона. Прямо на историка скакал на огромном вороном жеребце офицер в черном мундире. Закрыв глаза, Ярослав ткнул наугад и был страшно удивлен, когда раненный в ногу пруссак мешком свалился с седла и исчез под копытами лошадей. Басак защищал Наполеона с другой стороны, размахивая топором с такой скоростью, словно его мускулы были не из обычной плоти, а из легированной стали.

Бешеная схватка продолжалась, подстегиваемая неукротимой волей ее вдохновителя, но Ярослав уже понял, что порыв начинает иссякать и скоро их просто задавят грубым численным превосходством.

И тут, словно издалека, слуха старого ученого коснулся странный звук, в котором он не сразу распознал будораживший душу ритм барабанного боя, звавшего в атаку. Громовое «ура» прокатилось над полем, сотрясая равнодушные небеса. Раскатистый мушкетный залп раздался где-то на подходах к южному флангу. Ярослав в растерянности завертел головой.

Отзываясь эхом в окрестных холмах, над полем сражения райской музыкой прозвучал вырвавшийся из десятков тысяч солдатских глоток победный клич:

– Vive l'empereur! Vive l'empereur!

Все громче и громче звучал он, возрождая угасшую надежду. Ярослав устремил взор в ту сторону и не поверил своим глазам. Южнее прорыва разбитые, бегущие, казалось бы, полностью деморализованные солдаты подхватывали этот клич и возвращались в строй. Больше того - они бросались в атаку со штыками наперевес, а их товарищи, не имевшие сил подняться и присоединиться к ним, тоже кричали и махали шляпами.

– Ней! Ней! Да здравствует Ней!

Порыв ветра отнес в сторону клубы порохового дыма, и в просвете показалась бесконечная стека синих мундиров, двигавшаяся прямо во фланг пруссакам.

Наступление на поредевший фронт гвардейцев захлебнулось и стало разваливаться. Но эскадрон кирасир все еще продолжал отчаянно атаковать горстку храбрецов, защищавших императора и его приближенных. Эти кавалеристы не пожелали смириться с поражением и все поставили на карту. Близость жертвы и возможность раз и навсегда расправиться с ненавистным врагом придала им дополнительных сил и мужества. Басак занял стратегическую позицию перед конем императора, ловко подсекая одним ударом топора ноги прусских лошадей, а другим добивая оглушенных падением всадников. Один из кирасир уже занес над головой Наполеона саблю, но ей так и не суждено было опуститься. Просвистело в воздухе страшное обоюдоострое лезвие гаварнианского топора, и отрубленная рука дерзкого наглеца отлетела в сторону вместе с зажатым в ней клинком.

Корпус Нея с размаху ударил во фланг прусской армии, а с фронта атаковали воодушевленные гвардейцы. Пруссаки сломали свои ряды и начали беспорядочно отступать. Сражение кончилось.

Одна из колонн французской пехоты прошла совсем рядом с позицией гвардейской дивизии, ускоренным шагом преследуя бегущего противника. Лица солдат походили на грубые маски, но и на них явственно читалась смертельная усталость от форсированного пятнадцатикилометрового марша и стремительной атаки сразу по его завершении. Ней и эти молодцы совершили настоящий подвиг, успев за какие-то пять часов добраться до поля брани и в решающий момент изменить ход сражения и спасти жизнь императора.

Во главе колонны Ярослав увидел самого Нея. Маршал был без шляпы, его соломенные волосы развевались на ветру. Он что-то ликующе кричал, указывая шпагой в сторону отступавшего неприятеля, - должно быть, призывал своих солдат двигаться побыстрей.

Привстав на стременах, историк взглядом проводил дивизию во главе с Неем. Со стороны Парижского леса подтягивались все новые и новые части. Он обратил внимание на пестроту мундиров и догадался, что видит перед собой сводные колонны. Судя по всему, Ней привел из корпуса Груши только самых сильных и боеспособных, тех, кто в состоянии был выдержать эту сумасшедшую гонку, ориентируясь в марш-броске лишь на грохот канонады и безжалостно оставляя по дороге выбившихся из сил. И они пришли, ведомые жаждой победы и любовью к своему императору. Первая же атака подоспевших французов на линию прусских войск заставила ее вначале заколебаться, а затем рассыпаться как карточный домик. Армия Блюхера отступила к северо-востоку, уступив поле боя победителям. Несколько прусских кавалеристов, оставшихся от эскадрона, прекратили бесплодные попытки пробиться к императору и повернули коней. Один из них обернулся и навел на Наполеона пистолет. Раздался выстрел, и в то же мгновение всадник упал, прошитый дюжиной пуль. Но и Наполеон выпустил поводья и покачнулся в седле. Ярослав едва успел подъехать и удержать его от падения. Впрочем, Наполеон быстро восстановил равновесие и заговорил своим обычным тоном:

–Все висело на волоске, буквально на волоске,-произнес он, весь дрожа от нервного перенапряжения, но взирая на Ярослава шальными от счастья глазами.

–Прикажете позвать Нея?

–Не стоит, пускай охотится. Он всегда был хорош в погоне. Большинство из этих пруссаков - деревенские рекруты. Солдаты из них никудышные. Они так и будут теперь бежать до самого Рейна.

Со всех сторон неслись ликующие возгласы и приветствия.

– Передайте Нею, пусть гонит их на восток. Да, на восток.

Он вдруг замолчал и огляделся.

–Пять лет мечтал я об этой минуте. Благодарю вас, - прошептал император и неожиданно стал заваливаться на спину. Только сейчас Ярослав сообразил, что Наполеон снова ранен - и на этот раз тяжело. С левой стороны груди на его мундире быстро расползалось кровавое пятно.

–Император ранен!
– в отчаянии закричал историк, беспомощно оглядываясь по сторонам.

Его тут же окружили гвардейцы. Они осторожно сняли раненого с седла и опустили на землю. Радость и ликование на лицах людей уступили место горечи и скорби.

Ярослав спешился и чуть не упал. Ноги его онемели, и каждый шаг вызывал нестерпимую боль в спине и ягодицах. Пробившись сквозь толпу, он опустился на колени рядом с императором.

– Это был отличный денек, - прошептал Наполеон. Ярослав хотел что-то ответить, но не смог. К горлу подступил комок, из глаз полились слезы.

–Я счастлив, что смог в этот день быть рядом с вами, ваше величество, - прошептал он в ответ, справившись с волнением.

–Я знал, что в конце концов завоюю и ваше сердце, маршал Ярослав, - усмехнулся император.

Старый ученый благодарно кивнул, а Наполеон приподнял голову и стал всматриваться в лица окруживших его гвардейцев.

–Андре, ты ли это?

–Я, мой император.

–Но ты же погиб на Аркольском мосту!

–И все же я с вами, мой император. Наполеон жадно переводил широко раскрытые глаза с одного знакомого лица на другое.

– Пьер, ты пал у Риволи. Винсент, а ты был сражен под Лейпцигом, когда пытался спасти знамя полка. Гийом, старина, как же мне тебя не хватало!

Один за другим гвардейцы опускались на колени. Ярослав с удивлением переводил взгляд с одной обветренной и грязной от порохового дыма физиономии на другую. Кто-то из гвардейцев скорбно молчал, кто-то плакал, размазывая слезы по черным от копоти щекам, кто-то яростно теребил длинные гренадерские усы.