Реванш

– Нет, конечно, – ответила Элисенда. – Это я здесь лишняя. Уверена, что тебе есть что сказать Леонардо.

– Да, не стала скрывать Каролина. – Я хотела спросить у тебя, Леонардо. Как ты считаешь, смогу я еще подняться из той грязи, в которой оказалась? Или мне это не по силам? Ты один знаешь меня так, как никто. Даже моя мать не во всем понимает меня…

– Каролина, не скрою, когда я встретил тебя, меня привлекла, прежде всего, твоя красота. Но потом, познакомившись с тобой поближе, я почувствовал в тебе добрую щедрую душу. Наверно, тогда я и полюбил тебя… Мне нравилось, как ты умеешь радоваться жизни. Даже твое постоянное стремление к смене впечатлений, не казалось мне опасным…

– Но именно это меня и подвело. Я мечтала о путешествиях, о дорогих украшениях, о роскоши. Не понимала Эстефанию, когда она боролась за свою любовь. Мне казалось, что этот нищий рыбак не достоин ее внимания. Но она была права! А я оказалась полной дурой. Мне пришлось опуститься на самое дно, прежде чем я поняла, что дорожить в этой жизни следует только любовью. А я ее по своей глупости потеряла!

– Нет, Каролина, это не так, – возразил Леонардо. Я люблю тебя по-прежнему. И если бы ты только захотела… Вдвоем мы сумеем справиться со всеми неприятностями, которые были в прошлом.

– Леонардо, неужели я еще могу надеяться?..

– Да, любимая! – горячо заверил ее Леонардо. – Мне тоже есть в чем винить себя: я мало уделял тебе внимания, был занят только работой…

– Леонардо, – со слезами на глазах произнесла Каролина. – Ты ни в чем не виноват! Я лишь недавно поняла, насколько ты мне дорог, Спасибо тебе за все. Ты возвращаешь мне жизнь!..

Вопреки намерениям, Марта так и не уехала в Каракас: ей пришлось заботиться не только об Исамар, но и о детишках несчастной Эдельмиры, погибшей в овраге. Пастору Эустакио, собиравшемуся отправить детей в монастырский приют, Марта сказала:

– Я знаю, что чувствуют дети, потерявшие родителей, поэтому прошу: оставьте их пока здесь. Они уже привыкли к нашему дому. А я обещаю уделять им как можно больше внимания. Они такие славные! Рахино – рассудительный, а Ирис – тонкая, впечатлительная девочка.

– Ну что ж, – согласился Эустакио, – помоги этим сироткам справиться с их горем. Это благое дело.

Мальчик был постарше девочки и старался держаться мужественно, а его шестилетняя сестренка часто плакала и все просила отвести ее к маме.

– Я понимаю тебя, Ирис! – говорила девочке Марта. – Когда я была такой же маленькой, как ты, мне тоже довелось пережить горе: я потеряла сначала маму, а потом папу… Только ваша мама погибла во время несчастного случая, а моего папу убили… Но – не будем о печальном. Вы любите музыку? Там, в соседней комнате, есть пианино. Пойдемте, я вам что-нибудь сыграю.

– Ты очень хорошая, Марта, – обняла ее девочка. Это вы – хорошие! – Марта прижала к себе обоих детишек.

– А я когда-нибудь увижу маму? – спросила Ирис.

– Всякий раз, когда ты будешь о ней вспоминать, – закрой глаза и представь ее, – посоветовала Марта. – Ты увидишь, что мама всегда с тобой.

– А я, когда думаю о маме, то у меня вот тут, — Рахино дотронулся рукой до солнечного сплетения, – немножко больно.

– Это пройдет, – с уверенностью произнесла Марта. – Постепенно боль превратится в радость. Вот увидишь. Вы будете вспоминать свою маму с радостью.

Исамар и Архенис с надеждой следили за переменами, происходящими в Марте. Ее абсолютно перестали интересовать разговоры о Фернандо и Рейнальдо Мальдонадо, которые по-прежнему скрывались где-то неподалеку. Целый день она проводила с детьми, а вечером, уложив их спать, долго сидела над их кроватками, и лицо ее светилось от любви и нежности.

Когда телефонную связь с Каракасом восстановили, и Самуэль позвонил дочери, она сказала ему:

– Папа, я хочу посоветоваться с тобой о детях, которые остались сиротами. Мне становится невыносимо от мысли, что их когда-нибудь отдадут в приют. Я очень привязалась к ним, и хочу заменить им мать… Я хочу усыновить их, папа. Что ты скажешь?

– Дочка, признаюсь, это для меня неожиданно. Но тебе там виднее. Если ты полюбила этих детей, то я приму их как своих внуков.

Глава 66

Родригес Герра давно уже преследовал Мерседес, но всякий раз, когда он пытался схватить ее, этому что-нибудь мешало. Так, они с Рикардо упустили Мерседес еще в Каракасе, в монастыре. В самый последний момент появился падре Эустакио, и вместе с ним Мерседес уехала в Энсинаду. То же самое происходило затем и в поселке: Мерседес все время была в окружении людей, и подойти к ней поближе без риска быть опознанным полицейскими, Герра не решался.

Весть о том, что Рейнальдо прячется где-то здесь, в Энсинаде, очень обрадовала Герру.

– Так мы сможем убить сразу двух зайцев, – пояснил он Рикардо: – заполучить эту святошу, а с ее помощью поймать в ловушку и Рейнальдо.

– Ох, дон Родригес, не нравится мне, что вы зациклились на этой мести, – в который раз высказал свое мнение Рикардо. – По мне, так черт с ним, с этим Рейнальдо Мальдонадо. Пусть его ловит полиция. А нам надо побыстрей уносить ноги из этой страны.

– Я уже просил тебя не ныть и не каркать! – оборвал его Герра. – Полиция охотится пока только за мной, а твоей фотографии у них нет. И местные жители тебя не знают в лицо. Поэтому ты сегодня же пойдешь к Мерседес Ферейра и скажешь, что тебя послал Рейнальдо, которому срочно нужна помощь. Эта сердобольная дурочка непременно проглотит наживку. А уж Рейнальдо сам придет к нам, чтобы освободить свою красотку.

Притаившись за дверным косяком, Рикардо стал свидетелем разговора между Мерседес и Эустакио.

– Послушай, дочка, – говорил Эустакио, – я ничего не знаю о любви земной, но понимаю, что в таком душевном состоянии ты не можешь посвятить себя служению Господу. Я слышал, как ты в своих молитвах просила Господа уничтожить в твоей душе любовь к Рейнальдо Мальдонадо.

– Да, падре, я в полном смятении, – призналась Мерседес. – Я пыталась бороться с тем, что чувствую, пыталась вычеркнуть Рейнальдо из моей жизни, из моей души, но все эти усилия оказались напрасными. Я не могу больше бороться с чувством, которое испытываю к Рейнальдо. Не могу, падре, не могу… Что мне делать?

– Успокойся, дочь моя. – Падре положил руку на голову Мерседес. – Твоя любовь к Рейнальдо принесла тебе много зла, но если ты не можешь от нее освободиться, то борись за своего заблудшего возлюбленного, помоги ему встать на путь истинный…

«Браво, падре!» – молвил про себя Рикардо, все еще находящийся поблизости.

Эустакио оставил Мерседес перед иконами одну, и Рикардо тоже дал ей возможность закончить молитву. «Ладно, помолись, красотка, а то, может, у тебя больше никогда не будет такой возможности», – великодушно разрешил он Мерседес. Затем вышел из своего укрытия и сказал, что его прислал сюда Рейнальдо Мальдонадо.