Ревизор 2.0

Изумлению доктора, казалось, не было предела. Некоторое время он сидел молча, с застывшим лицом и прямой спиной, словно изваяние, затем его кадык дёрнулся вверх и вернулся на место.

– Однако, – выдохнул он и повторил: – Однако… Я всенепременно должен видеть это чудо. Немедленно отправлю запрос в столицу.

«Пусть отправляет, – подумал Копытман. – Пока туда депеша дойдёт, пока придёт ответ, меня уже и след из этого городка простынет».

– А дочки мои на всяко горазды, – перевёл разговор на более привычные ему темы Антон Филиппович. – Софья вышивает по тюлю или чехольчики бисером – залюбуешься, а Машенька к музыке склонность имеет. Машенька, душенька, сядь к роялю, сыграй нам что-нибудь.

Все переместились в главную залу, где видное место занимал портрет государя в полный рост, смотревшегося как-то по-домашнему, чуть ли не членом семьи. В углу чернел трёхногий рояль с раскрытыми на пюпитре нотами. Машенька, украсившись нежным румянцем лёгкого смущения, покорно заняла место за инструментом. Она вполне прилично отыграла «Превращение Гиацинта» Моцарта, после чего встала, присела в книксене и скромно заняла место рядом с сестрой на изящном канапе.

– А что сейчас играют в столице? – спросила у гостя Татьяна Леопольдовна.

– Да то же самое и играют, – чтобы не запутываться, отвечал Пётр Иванович.

– А вы что предпочитаете? Владеете ли инструментами?

– Что я предпочитаю? Да всё больше… романсы, – после заминки сказал инспектор, решив, что для середины XIX века романсы – более-менее подходяще.

– Ах, сыграйте же нам! Просим, просим!

Все захлопали, включая градоначальника, и Пётр Иванович понял, что отвертеться не удастся. Правда, признался, клавишным инструментом владеет слабо, больше к гитаре приучен. Что ж, нашлась в доме и гитара. Правда, семиструнная, но Копытман без лишних усилий настроил её под более привычный «ишпанский», как он выразился, вариант. После чего чуть дрожащим голосом затянул «Колокольчик», который Евгений Дмитриевич Юрьев сочинит полвека спустя.

В лунном сиянье снег серебрится,Вдоль по дороге троечка мчится.Динь-динь-динь, динь-динь-динь —Колокольчик звенит,Этот звон, этот звонО любви говорит…

– Браво! Гениально!

И вновь аплодисменты, доставившие, нужно сказать, Петру Ивановичу приятные моменты. Одним романсом присутствующие не ограничились, потребовали ещё. Что ж, Копытман знал их пусть и не так много, но достаточно для одного вечера в приятной компании. Отчего бы не спеть? Исполнил «Утро туманное» на так же ещё ненаписанные стихи Тургенева. Романс был принят тепло, поселив в душах собравшихся лёгкую грусть. Концерт продолжился песней Андрея Петрова на слова Киплинга «Мохнатый шмель», добавив цыганской удали. Тут и Копытман разошёлся, дав волю своему лирическому тенору, и глаза у слушателей заблестели более весело.

– Право, мы этих прекрасных романсов и не слыхали вовсе в нашей глуши, до нас все новости доходят с изрядным опозданием! – воскликнула Татьяна Леопольдовна, обмахиваясь веером. – Ох, что-то жарко мне стало, идёмте в обеденный зал, там уже, наверное, подали мороженое.

И впрямь, десерт в изящных серебряных розетках, чуть подтаявший, с кусочками фруктов ожидал на столе, и инспектор про себя отметил, что порции были скорее чисто символическими. Вслух же выразил своё восхищение, посетовав, как, наверное, дорого содержать в подвале дома ледник.

– Так ведь, милостивый государь, какой там ледник, так, уголок аршинный с ледышкой… Но это ещё не всё! Мартьян, ну-ка, подавай апельцыны!

Минуту спустя Мартьян внёс в обеденную залу поднос с горкой апельсинов. Южный фрукт, похоже, считался в этих краях редкостью, и Копытман из скромности отведал только один, да и, в общем-то, он больше предпочитал мандарины.

Затем сели расписать пульку в преферанс с участием градоначальника, Петра Ивановича и доктора, так что никому пропускать раздачу, сиречь сидеть на прикупе, как это бывает при игре вчетвером, не довелось. Копытман когда-то поигрывал в эту разновидность карточных игр, был знаком с правилами, так что совершенным дураком не выглядел.

– Раз уж у вас денег в наличии не имеется, позвольте ссудить вам на игру пять рублей мелочью, не откажите в любезности, – предложил Муравьёв-Афинский.

– Что ж, буду весьма признателен, – так же учтиво ответил инспектор.

Ставили по гривеннику, и вскоре Пётр Иванович понял, что градоначальник ему подыгрывает. В то же время Кнут играл честно, что было присуще его немецкой натуре.

«Неплохо бы ещё при случае и в градскую больницу заехать, – подумал Копытман, давая доктору „снять“ колоду. – Хотя у такого педанта наверняка и придраться не к чему. А следовательно, и на взятку рассчитывать не приходится».

Ганс Иваныч оказался игроком средней руки, и большая часть выигрыша за этот вечер ушла Петру Ивановичу, который не только сумел отыграть занятые у Муравьёва-Афинского пять целковых, но и прибавить сверх ещё три. Городничий же, казалось, был только рад, что ему удалось угодить своему гостю, он будто искренне восхищался мастерством игрока и провозгласил, что тому благоволит Фортуна.

Между делом Ганс Иваныч заметил, что если в столице используют прогрессивный метод лечения ультразвуком, то в Европе в моде новейший метод определения вида болезней по испражнениям.

– Не желаете ли испробовать на себе? – с надеждой поинтересовался немец.

Градоначальник тихо прыснул, отворачивая лицо, и мелко перекрестился.

– Пожалуй, сударь, пока воздержусь, – деликатно отказался Пётр Иванович.

Он и впрямь не был готов к тому, чтобы показывать своё дерьмо незнакомому лицу. Да он и знакомому не показал бы, по этой части Копытман был застенчив.

Отказ доктор принял с понимающим вздохом, подумав про себя, что всё-таки в этой огромной, подверженной суевериям стране прогресс до окраинных селений добирается крайне сложно.

«Ну ничего, amat victoria curam» [7] , – подумал эскулап.

– А как вам, Пётр Иванович, постоялый двор? – на прощание спросил Муравьёв-Афинский. – Не переселиться ли вам в гостиницу «ГермесЪ»? Всё ж комфорту, как говорят у вас в столицах, поболе будет. Ежели за расходы переживаете, то их мы возьмём на себя.

– Пожалуй, не стоит из-за меня так тратиться, уважаемый Антон Филиппович. Я и на постоялом дворе неплохо устроился, пока там, стараниями Кузьмы Аникеевича дочки, состою при полном пансионе. Но расходы я обязательно им возмещу, как только с нарочным из Петербурга привезут деньги и документы.

7

Победа любит терпение (лат.).

– Ну как знаете, а пока вот, от меня лично, мало ли что… – И городничий, схватив руку гостя, вложил в раскрытую ладонь кредитных билетов общей суммой на 100 рублей серебром, а предводитель дворянства сверху добавил бумажек ещё на пятьдесят целковых.

Поколебавшись, Пётр Иванович сунул пачку себе в карман, пообещав всё вернуть при первой же возможности.

На N-ск уже опустилась ночь, время приближалось к одиннадцати часам. Решив, что небольшой моцион перед сном не помешает, инспектор отказался от предложенного экипажа, сказав, что дорогу помнит и идти не так уж и далеко, не более пятнадцати минут.