Ревизор: возвращение в СССР 23

— Угу… А по стрельбе что?

— Тринадцать трупов с автоматными ранениями. Из «Калашникова». Двенадцать — сицилийцы. Один — палестинец.

— Подтвердилось? — удивился зампред, как будто, даже, и не рассчитывал на это.

— Подтвердилось, — кивнул полковник.

— Так, — задумчиво посмотрел на него Вавилов. — Давай-ка, Павел Евгеньевич, вызывай агента к нам, подключай к работе с ней подполковника Левина. Пусть поковыряется у неё в мозгах, только очень аккуратно. Предупреди его, не давить, не вызывать неприязни, а то уедет на Запад и не вернётся. А она жена сына долларового миллионера, переехавшего в важный для нас регион, где много что происходит в рамках блока НАТО. С ней надо очень осторожно, чтобы не спугнуть. Требует повышения квалификации? Ну, и пусть пройдёт какое-нибудь небольшое обучение. Задача Левина определить её психологический портрет и возможности использования в наших целях. А тебе составить ей индивидуальную программу повышения квалификации на основе его рекомендаций. Не забудь мне потом все показать.

— Хорошо, Николай Алексеевич, — убрал документы в дело Воронин и вышел из кабинета зампреда.

Нельзя её спугнуть, — думал Вавилов. — Незачем создавать ей проблемы на ровном месте, а то и брата её можем потерять… Обидится на такое непременно. Психолог показал, что семья для него очень важна. А Павла Ивлева нельзя терять… Это уже будет потеря похлеще, чем агент «Скворец». Ивлев может сделать очень серьезную карьеру, и наверху у Комитета будет свой человек на важной позиции. Ну и лекции его… прекрасный аналитик, раз так Межуев тогда перепугался, что за него целый натовский институт доклады пишет…

* * *

Москва. Малая Семёновская улица.

Регина не ждала сегодня Рашида и, когда он неожиданно приехал, она сразу заметила, что он не в духе. Побросала учебники и поспешила на кухню, проверять, чем его угостить можно.

— Что ваш рейд на обувную фабрику? — первым делом спросил он.

— В понедельник же, говорила, — беззаботно ответила Регина.

— О. Ну, надо же. Перепутал, думал, что сегодня ходили, — удивился Самедов и тут же заметно повеселел. — Всё очень серьёзно, детка. С этого дня ты во всё вникаешь, слушаешь, смотришь, запоминаешь. Если не запоминаешь, записываешь. Договорились?

— Договорились, — не очень уверенно ответила Регина. — А на что, хоть, в первую очередь, внимание обращать? Если на все подряд, это же сразу всем заметно будет.

— Фух. Ну, любая мелочь может важной оказаться. Короче, ты запоминай и записывай, но аккуратно, не подставляясь. Лучше что-то пропустить, чем вообще доступ к информации потерять.

— Хорошо, я постараюсь, — пообещала Регина, так и не поняв точно, что ей нужно будет делать, и подошла к нему с тарелкой бутербродов, которые только что покромсала, и кусочком сырокопчёной колбаски в тонких пальчиках. — Скажи «Ам», — строгим голосом велела она ему.

* * *

Приехали в Брянск, в аэропорт. Билет на Москву взял еще утром, вылет буквально через полчаса, успели в аэропорт чудом. Так-то я рассчитывал, что все в порядке, и времени с лихвой хватит, но метель началась и скорость пришлось сбросить… Позвонить уже никак, как запланировал.

Прошел в самолет, сидел в ожидании взлета, вспоминая сумасшедший день. Фёдор дал мне свой адрес, мол, нужно будет такси, хоть, в Крым, хоть, куда, пиши, приезжай в любое время. Заплатил ему стольник, как договаривались, а он мне двадцать рублей вернул по-приятельски… В знак уважения к моим хитростям с фоторужьем и из солидарности к моим проблемам с тещей… Я понял, что возражения не принимаются.

Домой попал только часам к десяти вечера. Но учитывая, где я успел побывать сегодня, это очень хороший результат, — думал я, отпирая дверь квартиры своим ключом и мечтая об ужине. Те бутеры, что я набрал с собой, мы с Федей съели ещё до обеда.

Но вместо ласковой жены меня ждала насупившаяся Галия. Причём, я ещё войти не успел, а она уже у порога оказалась.

— Что случилось, дорогая? — сразу понял я, что что-то не так. — Блин! Я же позвонить из Брянска забыл, — виновато проговорил я, наивно полагая, что повинную голову меч не сечёт.

Но не в этом случае. Галия молча смотрела на меня испытующим взглядом, а когда я этот взгляд благополучно выдержал, она сунула мне под нос телеграмму.

Прочитав её, я начал смеяться.

В коридор выскочил Загит на мой смех. А за ним мама с Ахмадом.

— Ты уже видел? — спросил тесть, протягивая мне одну руку, а другой обнимая расстроенную Галию.

— Видел, — уже серьёзно ответил я. — Это же кем надо быть, чтобы так с кормящей матерью поступить? Хотя, догадки есть… Дорогая, ты же у меня умная, ну, сложи сама два плюс два. Не так это и сложно. Звонит твоя мать, бабушка совсем плоха, приезжай. Вместо тебя несусь я, и тут же приходит эта нелепая телеграмма… Никаких аналогий не возникает? Про помаду на моей рубашке, например?

— Что ты хочешь сказать? Что это мама прислала? — с сомнением в голосе спросила жена.

— Это легко проверить, — сказал я. — Обратимся в милицию. Они быстро установят, кто отправил эту телеграмму. Клеветник получит по закону. Посадим негодяя.

— А если это, и правда, мама? — растерянно взглянула Галия на отца. — Не надо в милицию…

— Но узнать, чья это работа, — показал я жене телеграмму, — мы же должны?

— Обязательно! Конечно, должны, — поддержал меня тесть.

— За такое морду надо бить… — сказал и Ахмад. — А как это сделать, если не знаешь, кому?

— Не хочешь официально в милицию обращаться, давай, Васе Баранову позвоним, — настаивал я. — Он быстро отправителя найдёт. Согласна?

— Хорошо, Васе, давай, позвоним, — согласилась, наконец, жена.

— Пойдёмте, тогда, на кухню, — попросил я. — Есть хочу, аж живот сводит.

— Давай, давай, доча, корми мужа, — велел ей Загит. — Ну что там, Паш, у бабушки? Рассказывай.

Мама тут же присоединилась к Галие, а мы расселись вокруг стола.

— Прокляли меня раз двести, — начал рассказывать я, — обозвали ублюдком и мерзавцем раз сто, плюнули в мою сторону раз пять. Так что в целом, очень продуктивно пообщались. И ожидаемо.

— Так и что с ней? — спросила Галия.

— Воспаление хитрости, — ответил я. — Взял вчера у сестры халат медицинский и фонендоскоп и пришёл к ней сегодня под видом нового фельдшера. Смотрю, а она бельё на улице вешает. Я с ней по-хорошему, мол, диспансерный обход, как вы себя чувствуете, как ваше здоровье? Так она мне, знаете, что ответила? — сделал я театральную паузу. — Гуляй отсюда, общалась бы я с докторами, уже давно померла бы. А как она по улице бегает, по снегу в одних тапках! Погодите, фотографии проявлю, сами полюбуетесь. Не женщина, а метеор, чуть пацана десятилетнего не обогнала…

— Ну, порода у нее крепкая, это верно, — хмыкнул Загит. — Какая была, такая и осталась. Вообще, она — женщина прямая, не шибко умная, не шибко грамотная, но на всё своё мнение имеет и всегда высказывается. И когда просят, и, особенно, когда не просят…

Он налил нам всем по пятьдесят капель, и мы с Ахмадом не заставили себя уговаривать.

— Тяжёлый случай, — покачал я головой, опустошив свою рюмку и закусывая, чем женщины стол накрыли. — Короче, всё с ней хорошо.

— Да, тут тебе Румянцев с работы звонил, — вспомнила жена, — волновался, куда ты пропал. Я сказала, что ты к моей бабушке срочно уехал.