Ревизор: возвращение в СССР 24

– У них такие талии тоненькие, – грустно говорила она, – особенно у Аманды. И грудь маленькая, не то, что у меня. Ну ничего, скоро перестану кормить и сяду на диету.

И озабоченно потрогала свою грудь.

Ещё чего не хватало? – подумал я. – Руки прочь от груди моей жены!

– Дорогая, они вынужденно такие худые, чтобы на фотографиях получаться в нормальных пропорциях. Фотосъёмка немного искажает формы, полнит. Понимаешь? И ради того, чтобы выглядеть на фотографиях нормально, они так худеют. Нарушая нормальную биологическую норму для женщины… Некоторые настолько отвыкают есть, что от голода погибают. Издержки профессии. А куда деваться? Чуть на нормальную женщину станешь похожа, из моделей напрочь выкинут…

– Правда? – удивлённо посмотрела она на меня. – Я не знала…

– Да, и фото, и телекамера визуально прибавляют объёма. Профессионалам это прекрасно известно. А что касается непрофессионалов, – схватил я её за выглядывающую из-под шубы коленку. – То их мнение однозначно. Мужчины – не собаки, и на кости не бросаются.

Жена расплылась в довольной улыбке.

– Кстати, а ты обратил внимание, какая у Елизарова шапка? – переключилась она. – Надо тебе такую же купить. К этому пальто твоя вязаная совсем не подходит.

– Ну, и к твоей норке, конечно, тоже не подходит, – улыбнулся я. Ну а что, денег полно, и будет еще больше, смысл на шапке экономить… Так, как мне на меховую фабрику попасть, ставить в известность наших, или напрямую с бухгалтершей связаться?

– На рынок в субботу поедем, давай у Серго спросим, где купить? – предложила жена другой вариант.

– Точно! Так и сделаем. Он постоянно намекает, что через него что угодно можно купить.

***

Москва. Гостиница «Националь».

Британки вошли в номер и принялись устало разуваться и раздеваться.

– Ну и кто, по-вашему, из них был из КГБ? – спросила подруг Лиза. – Переводчик или девушка?

– Да они, скорее всего, оба из КГБ, – усмехнулась Аманда. – Где ты видела простую работницу международного центра в такой шубе и с такими украшениями в ушах?

– А я, наоборот, подумала, что она точно не из КГБ, – призналась Сара. – Такая красивая…

– Ты фильмы вообще смотришь? – взглянула на неё Аманда. – В кино все русские шпионки в дорогих шубах зимой ходят. И очень красивые, прям как она.

– А если мы ошибаемся? – сопротивлялась Сара. – Надо ей что-то подарить. Она меня так выручила.

– Нас же инструктировали, – возразила ей Лиза. – Они твой подарок не возьмут. Им нельзя ничего от нас брать. Запрещено.

– Им запрещено. А мужу-то её можно?

– У нас завтра выставка начинается, мы с ними уже и не увидимся, возможно, – положила конец их спору Аманда.

***

Привёз жену домой и чуть не забыл подаренный чемодан забрать с заднего сидения. Поднялись на этаж, и, пока ключи доставал от двери, соседняя дверь открылась. Это Иван услышал, что мы вернулись. Он, оказывается, ждал меня.

– Привет! – поздоровался он с нами, смерив удивлённым взглядом Галию при всем параде.

– Привет, привет, – ответил я, пропуская жену в квартиру. – Чего такой счастливый?

– Слушай! Тут из-за этой статьи твоей, – возбуждённо смеясь, начал рассказывать он, – про меня сегодня кто только не вспомнил. Позвонили даже те, кто и телефона моего отродясь не знал. Звонили в институт, а там им мой рабочий номер давали…

– Вот она, слава, – улыбнулся я.

– Нашлись два моих старых друга, представляешь? Жизнь раскидала, потерялись… Один сейчас в Якутии работает, а второй в Литве. Увидели твою статью и давай звонить в институт! Представляешь? Блин, Паш, я твой должник!

– Да ладно, – рассмеялся я.

Надо же, какой дополнительный полезный эффект от всесоюзной газеты.

– Это откуда ты с чемоданом? – удивился Загит, увидев меня в прихожей.

– На кожгалантерейной фабрике лекцию сегодня читал, – объяснил я. – Это подарок.

Дети уже спали, у кроваток дежурили Алироевы. Когда мы с женой вернулись, они вышли к нам.

– Где подарок? – тут же выглянула с кухни жена и я передал ей чемодан. Он был не тяжёлый, но что-то в него, определённо, напихали. Иначе бы он форму не держал. Когда Галия открыла его, там оказалась скомканная бумага.

Чемодан всем понравился.

– Только он большой, если его полностью набить, спину сорвать можно, – поджав губки, сказала Галия.

Намек я понял и, усмехнувшись, сказал:

– Уже запланировал его тоже на колесики переставлять. Тянуть не буду.

Тут Тузик взвыл, и Галия опрометью бросилась в спальню. Ей и самой уже хотелось побыстрее покормить детей. Сцеживаться в туалетах на работе не очень было весело…

– Как дети без матери? – спросил я маму.

– Отлично! Молока, что она оставила, конечно, не хватило, но накормили их до отвала, претензий не было.

– Фух, рад, что все хорошо…

– В понедельник Шанцев в Москве будет, – сообщила мама. – В Министерство собрался письмо от трудового коллектива отвезти, чтобы Вагановича директором не назначали.

– Написали-таки? – кивнул я. – Ну, пусть съездит, хоть обстановку разведает. К нам заедет?

– Мы приглашали, – сказал Ахмад, – но он не знает, когда освободится, а обратный поезд уже вечером.

– Ну, будем надеяться, успеет к нам, – улыбнулся я.

– Тебе председатель гаражный звонил, – подошёл Загит с запиской.

– О! Георгич! Уговорил вдову, что ли? Эх, звонить уже поздно. Ладно. Завтра позвоню.

– Что за вдова? – удивился тесть.

– Да в нашем кооперативе есть шанс машину прикупить подержанную. Для Васи-капитана присматриваю. А то ему сосед такой кошмар предложил, что точно брать нельзя.

– Слушай, работали с твоей почтой, и тут письмо интересное нашли, – мама положила передо мной конверт. – Тут тебе самому надо решать, что с ним делать.

– Да? – с тоской посмотрел я на конверт. Как же мне не хотелось сейчас ничего решать. Но делать нечего, назвался груздем, полезай в кузов.

Писал простой водитель автобуса из Московской области Быков, передовик соцсоревнований, имеющий Орден Трудового Красного Знамени. Он утверждал, что о нём регулярно пишет и районная, и областная пресса и, даже, в центральной газете он как-то стал героем репортажа, а всё потому, что не боится работы и трудностей. Но не сложились у него отношения с местным горкомом партии и его первым секретарём. Началось всё с того, что первый секретарь попытался примазаться к его трудовым успехам, а Быков прямо заявил ему прилюдно, что ему пришлось сверхурочно работать ради достижения этого результата, а всё из-за плохой организации работы. И помощи он не видел ни от родного предприятия, ни, тем более, от города. С тех пор первый секретарь затаил обиду. Его крутит и корёжит от зависти каждый раз, когда Быков становится героем очередного репортажа. И из-за этого ему квартиру не дают.