Ревизор: возвращение в СССР 26
Шрифт:
В четверг с утра пораньше погулял с собакой, и мы стали с Загитом ждать, когда встанет Галия. Ему сегодня уходить на сутки, он очень хотел поздравить дочь с двадцатилетием перед уходом.
Отец приготовил дочери в подарок два шёлковых отреза. Один — белый горох на тёмно-синем фоне, а второй — очень благородного цвета морской волны, как он сам выразился. Явно, не сам выбирал, чувствуется женская рука. Надо сказать спасибо Анне Аркадьевне…
В начале восьмого Галия уже подорвалась, выскочила в кухню. Пустил вперёд Загита поздравлять, а то ему уходить раньше всех. Жена
Потом я вышел вперёд со своей огромной коробкой конфет, там килограмма полтора шоколада было. Кормить уже перестала, можно и шоколада, наконец, натрескаться. Галия приняла её с обалдевшим видом. Хотел расспросить её про направление турпоездки, но не успел, к нам как раз спустились Алироевы. Ахмаду тоже скоро надо было уже уезжать на работу, и им с мамой не терпелось подарить свой подарок. Ахмаду на заводе удалось купить духи «Шанель» и они с мамой с гордостью вручили их Галие. Надо было видеть её восхищённые глаза.
К восьми пришли Ирина Леонидовна с Иваном и вручили Галие набор узбекских расписных пиал с заварочным чайником на большом блюде в сине-бело-голубой гамме. Мелкая филигранная роспись привела Галию в восторг. Похоже, она не видела раньше ничего подобного.
Иван остался очень доволен произведенным эффектом и уточнил время в субботу основного праздника.
Наконец, я получил возможность поговорить с женой.
— Ивана, как я уже понял, ты пригласила на день рождения. А Ксюшу?
— И Ксюшу тоже, — как о само собой разумеющемся ответила жена.
— А Иван знает?
— Да, я ему сразу сказала.
— Интересно… Мне показалось, что он ждёт праздника, когда он у тебя время уточнял. А он, похоже, ждёт встречи с Ксюшей.
— Не знаю, — пожала плечами жена, улыбнувшись.
— Ну да ладно, мое самое горячее желание — чтобы они сами в своих отношениях разбирались, и меня в них не впутывали. Вернемся к нашим делам. И не только к делам. Дорогая, предлагаю тебе в честь твоего юбилея на следующих выходных съездить куда-нибудь отдохнуть. С мамой и Анной Аркадьевной я договорился, они нас отпускают. Полетим на самолете, чтобы к понедельнику вернуться…
— Правда? — ошарашено уставилась на меня жена. — А куда?
— Это я тебя спрашиваю: куда? Мне надо сегодня ехать брать путёвки, а я не знаю, куда ты хочешь, на Юг или на Север?
— А-ааа… На Юг, конечно! Ну ты и шутник, мне севера в феврале и здесь, в Москве, вполне хватает!
— А куда конкретно ты бы хотела поехать?
— А-аа! Я не знаю!
— Ну, Галия, надо что-то выбрать, — рассмеялся я.
Она так и не определилась, и умчалась на работу с полным хаосом в голове. Ей ещё предстояло сегодня на работе проставляться. Жена пообещала до обеда подумать и определиться.
А я поехал в университет, первый учебный день семестра всё-таки.
Москва. Кабинет директора Таксопарка № 5.
Епихин и Волошин сидели, закрывшись, в кабинете директора. Перед ними стояла начатая бутылка коньяка, два стакана и картонная банка мармелада «Лимонные дольки». Оба пытались настроиться на новую ситуацию в их таксопарке.
— Ладно, — взялся за бутылку Волошин и плеснул ещё немного себе и заместителю. — Денег мы, конечно,
потеряем. Но сам посмотри, как они в два счёта закрыли все наши проблемы с ОБХСС.— Да я не особо-то и расстраиваюсь, Степан Архипович, — протянул ему стакан Епихин и тот аккуратно коснулся его своим, чтобы не было слышно из-за двери «звона бокалов». — Греков к нам своих не пускал и деньги брал, больше он ничего не делал. Всё, что касается работы, крутитесь сами, как хотите. А эти предложили и парк модернизировать, и с обеспечением запчастями помогать… И все проблемы, с теми же пожарными, они на себя берут. Лично я только за!
— Да я, собственно, тоже, — взглянул на него Волошин. — Как товарищ Бортко сказал? Выделим вам куратора. Как какие проблемы, сразу звоните ему… Чтоб я раньше так жил, Артём!.. Чёрт с ними с деньгами, куда их столько, солить их, что ли? Зато будем спать спокойно. И на воле, с их-то связями!
— Согласен, — усмехнулся Епихин.
Университет встретил меня радостными лицами однокурсников и знакомых. В столовой встретились и с Машей Шадриной, и с Аишей, и с Мартином с Илмой и Альфредо. Со всеми пообщались, поделились новостями. Казалось бы, каникулы всего две недели, а кажется — полгода прошло…
Много друзей съездило домой. Мартин с Илмой были на побывке на родине, в ГДР. А Альфредо летал в Италию…
За столиком с иностранцами меня и увидел Гусев и попросил пересесть за отдельный стол. С недоумением взглянул на ребят, но пересел. Что он мне может сказать, чтобы не при них нужно было? Он же знает их всех…
Но у Гусева, как оказалось, был ко мне совсем другой вопрос.
— Ты слышал, что в МГУ издаётся своя многотиражная газета? — спросил он меня.
— Слышал, конечно, — кивнул я. — «Московский университет» называется.
— И почему ты до сих пор не печатаешься там? — недоумённо уставился он на меня.
— Мне, вообще-то, никто не предлагал, — с точно таким же недоумением посмотрел я на него. — И у нас целый факультет журналистики, только меня им там и не хватало.
— Ну, раз я спрашиваю, значит, не хватало, — с уверенным видом ответил Гусев.
— Анатолий Степанович, а сейчас я уже и не могу, — прижал я руку к груди. — На днях ещё одну работу предложили, на радио… Так что никак не могу. И с тем, что набрал бы справиться…
— Где? — не поверил собственным ушам Гусев.
— В детской редакции «Гостелерадио», — ответил я. — Буду в радиопередачах для детей работать.
— Серьёзно? — ошалело переваривал он услышанное.
— Надо же с чего-то начинать, — развёл я руками, еле сдерживаясь, чтобы не улыбнуться. Прибедняться, так прибедняться…
Москва. Гагаринский райком.
— Так… Ну что, товарищи, — обратился к собравшимся Володин. — Сегодня придёт эта Регина, как её там?.. Самедова, короче. Все согласны, что отказывать ей не резон? Если окажется, что она не от Захарова, а сама по себе, то может начать о нас трепаться, где не надо, если мы её пошлём куда подальше. Ничего хорошего из этого для нас не выйдет. А если она от Захарова, то лучше сейчас сделаем вид, что не поняли этого, пусть думает, что успешно внедрил к нам своего крота. По этой же причине никаких больше разговоров про закопать её в лесу!