Ревизор: возвращение в СССР 26

Девица прожжённая, — анализировал свои встречи с ней Володин. И Самедов не такой простачок, чтобы взять и вывалить любовнице такую информацию, которая может стоить ему свободы или, вообще, жизни. Ещё не известно, как она узнала обо всём…

Чем больше Володин думал об этом, тем больше ему хотелось приставить к Регине кого-то, кто мог бы её контролировать и втереться к ней в доверие.

Она лишилась, судя по всему, покровителя в лице Самедова, — рассуждал Володин. — На влюблённую и страдающую она совсем не похожа. Может, подвести к ней аккуратно нового покровителя из своих людей? Заодно и проверить её. Если клюнет, то вряд ли она шпионка Захарова, хотя… Может, захочет сразу двух зайцев убить, и на Захарова поработать, и богатого покровителя подцепить. Тут однозначный вывод сделать будет нельзя. Но! Взять её под контроль, кто его знает, может, и получится.

* * *

Александра встретила меня на входе в Доме звукозаписи и повела не в студию, а оформляться. Минут двадцать мы потеряли, но благополучно сдали заявку на пропуск.

Передача, для которой мне сегодня предстояло записываться, оказалась той самой программой «Ровесники», в которой Аиша с Фирдаусом уже засветились. Ну что же, ведущий там толковый малый, с удовольствием с ним поработаю.

Александра привела меня в студию и оставила со звукорежиссёром за стеклянной перегородкой. А сама побежала искать ведущего Николаева, чтобы сообщить ему, что я уже на месте. К сожалению, мне и в голову не пришло запомнить фамилию и имя-отчество ведущего в прошлый раз. Ну, посмотрим… Хотя, что смотреть? Я же его не видел.

Меня попросили поговорить в микрофон для настройки записи. За этим занятием меня и застал ведущий программы.

— Николаев, — представился энергичный парень с крепким рукопожатием.

— Ивлев. Очень приятно.

— Мы будем с вами беседовать, вы главное, не волнуйтесь, — инструктировал меня он. — Если что-то будет не так, перезапишем.

Он показал мне, на каком расстоянии надо сидеть от микрофона, и мы начали.

— Тема нашей сегодняшней передачи — патриотизм, — начал ведущий и представил меня слушателям, как студента экономического факультета МГУ Павла Ивлева. — Скажите Павел, с точки зрения молодого современного человека, что такое патриотизм?

— Большая и глубокая тема, на самом деле, — начал я. — На мой личный взгляд, патриотизм — это не только про любовь к своему сильному могучему государству. Нам вот, везёт, Советский Союз именно такое государство, и мы его, конечно, очень любим. Но так любить свою Родину легко. А настоящий патриот любит свою Родину любую и в любой момент. И в особенности, в трудный для неё час, когда у неё серьёзные проблемы. Истинный патриот со своей Родиной и в беде, и в радости. Он в любые времена вместе со своей Родиной, не бросает ее и делает все, что для неё нужно в этот трудный момент. Как наши отцы и деды в сорок первом! Очень тяжёлая была ситуация… Были и те, кто думал, что СССР не выдержит. Но настоящие патриоты шли, стиснув зубы, и убивали оккупантов, приближая Победу. Так что патриотизм проверяется в трудностях. Тот, кто громко кричит о своем патриотизме в легкие времена, вовсе не обязательно, что окажется патриотом во времена тяжелые.

А во время войны все было просто. Настоящим патриотом был пацан двенадцатилетний, что стоял на подставленном ящике у станка, иначе до него не дотягивался, и двенадцать часов подряд делал патроны для фронта. Патриотом была девушка, что переодевалась в парня, чтобы взяли в пехотинцы на войну. Шестнадцатилетний парень, приписывающий себе два года в документах, чтобы в армию взяли, громить врага. Комсомолка, оказавшаяся под оккупацией, и тут же вступавшая в подполье. И даже из-под виселицы, не выдав никого под страшными пытками в подвалах гестапо, кричавшая, что победа будет за нами! Настоящий патриот всегда готов к жертвам ради своей родины!

— Трудно с этим спорить, — ответил ведущий, одобрительно мне кивнув, и поднял вопрос о патриотическом воспитании подрастающего поколения. Какие мероприятия, на мой взгляд, были бы ему интересны.

Рассказал вкратце про акцию памяти «Бессмертный полк» и про поисковые отряды, которые начнут свою работу уже этой весной.

— Поисковые отряды — это реальная работа, а не культурно-массовое мероприятие для галочки, — подвёл я итог своему выступлению. — Именно такая работа интересна молодежи. Она касается реальных судеб и дает реальные результаты. Представьте себе чувства молодых поисковиков, которые не только найдут останки павшего бойца, но и попытаются восстановить картину последних минут его жизни, установят его личность в архивах, найдут родственников и перезахоронят со всеми почестями в их присутствии.

— Да… Нет никаких сомнений, что это будут очень сильные чувства и эмоции, — согласился со мной с задумчивым видом Николаев, поблагодарил меня за интересную беседу и показал звукорежиссёру, что мы закончили.

Когда уже микрофоны были отключены, Николаев продолжил меня расспрашивать и про «Бессмертный полк» и про поисковые отряды. Мол, где я про это слышал? Пришлось сказать, что писал статьи про это. И рассказал, что первая акция «Бессмертного полка» прошла ещё пару лет назад на Девятое мая в одном из малых городов Союза.

Глава 18

Москва. Дом звукозаписи Гостелерадио.

На всю запись у нас ушло максимум двадцать-двадцать пять минут. Возможно, ещё и не всё в эфир пойдёт. Сказал-то я всё правильно, и антисоветчину мне тут не пришить при всём желании, но для всей записи в эфире может банально времени не хватить и придётся что-то вырезать… Ну, посмотрим. Провожая меня на выход, Латышева обещала позвонить накануне выхода моей записи в эфир. Пообещала также, что скоро будет готов мой пропуск и я буду сам ходить по этим коридорам.

На швейную фабрику пошёл не сразу, а сначала заглянул на обувную. Навестил директора. Поинтересовался, есть ли какие проблемы?

— Проблем нет, — поделился со мной директор. — Ждём расширения улучшенного ассортимента кож от Богородска, но это ещё неизвестно, сколько ждать, пока они свою модернизацию закончат…

— У них проблемы какие-то, не знаете? Или модернизация такая масштабная? — поинтересовался я. Богородск мы тоже, вроде, под себя взяли. Может пнуть где-то кого-то нужно, чтобы всё ускорилось?

— С очистными у них там загвоздка какая-то, — ответил Серов. — Производство-то вредное, отходы ядовитые.

— Понятно, — кивнул я. Так, надо не забыть в понедельник узнать на совещании, что там за загвоздка с очистными. Может, не так там все и сложно, просто время тянут по привычке. Солдат спит — а служба идет, это не только об армии…

У главного инженера Маркина вид был загнанный.

— Всё нормально, Михаил Дмитриевич? — спросил я, озабоченно глядя на него.

— Ничего нормального! — тут же вспылил он. — Оборудование пробили, что мы заказывали. А вот размещать его мне будет негде. Как и оборудование из котельной.

— Почему?

— Потому! Помещения не готовы. То бригада была, материалы задержали. Теперь материалы пришли, людей нет, цех ремонтировать некому.

— А куда люди делись?

— Дальше пошли работать, у них же тоже планы, графики… Кто меня будет ждать?

— А своего ремонтного цеха у вас нет?

— Нет, конечно. Есть один сотрудник АХО, толковый малый, всё умеет, но даже если я ему ещё двоих людей в помощь дам, что они мне, реконструкцию цеха за месяц проведут с заменой проводки и новыми полами? Это даже не смешно! Он у меня и так сейчас освещение там всё переделывает на новые светильники с нашими электриками.