Ревизор: возвращение в СССР 27
Шрифт:
Глава 17
Москва. Таксомоторный парк.
Записав номер телефона главного механика, что стоит в диспетчерской у девчат, всё же попросился позвонить из кабинета Епихина. Ирина Леонидовна сообщила, что звонили с радио, передача с моим выступлением, выйдет завтра, а также звонил Румянцев.
— А Галия не звонила? — уточнил я.
— Звонила, как обычно, в двенадцать часов, — ответила Ирина Николаевна. — Сказала, что после обеда поедут в Третьяковку, а вечером
— Ну, понял, — ответил я, поблагодарил её и попросился сделать ещё пару коротких звонков.
Первым набрал Сатчана, но того на месте не оказалась, он уехал в командировку в Серпухов. Попросил его помощницу передать ему, чтобы завтра слушал первый канал радио в шестнадцать часов.
Потом набрал Румянцеву.
— Добрый день, Олег Петрович. Ивлев, — представился я, услышав его голос в трубке.
— Приветствую! — обрадовался он. — Всё нормально. Завтра сможешь подъехать?
— Хорошо. Когда?
— Давай к десяти.
Мы попрощались с капитаном, поблагодарил Волошина с Епихиным и ещё раз с ними попрощался.
Московская область. Серпухов. Городской комитет КПСС.
— Очень жаль, — искренне расстроился Сатчан, понимая, что провалил переговоры. — Очень жаль… Но работать на прежних условиях с вами фабрика больше не будет. Если хотите и дальше получать готовую продукцию из вашего сырья, вам придётся за это платить. И не так, как раньше, — многозначительно посмотрел он на Сальникова.
— И сколько? — с ехидным прищуром спросил тот.
— Пятьдесят тысяч, — усмехнувшись, ответил Сатчан и поднялся.
Он ушёл, не прощаясь. Ясно, что Сальников не будет с ним говорить о делах. То ли ждал кого-то посолидней на переговоры, и оскорбился, увидев такого молодого и не очень именитого переговорщика, но мог бы так и сказать… То ли сам не уполномочен решения принимать, и надо искать того, кто за ним стоит. Но зачем ему надо было себя вести при этом так по-хамски?
Ехидная улыбка сползла с лица первого секретаря горкома, как только за посетителем закрылась дверь.
— Пятнадцать тысяч они мне будут платить, — зло процедил он и потянулся к телефону. — Привет, Кать. Это я… Ну, ты права была, сестрёнка. Они решили нам оставить только то, что здесь, у меня…
— И что ты им ответил? — не скрывая волнения, спросила Дружинина на том конце провода.
— Что, что… Послал их человека далеко и надолго. Но делать они нам ничего больше не будут.
— Та-аак, — недовольно проговорила Дружинина. — И что? Мы остались ни с чем?!
— Да почему ни с чем? Свет клином на них, что ли, сошёлся? Найдём других.
— Но это всё время! Принесло же их на нашу голову!
— И не говори…
— Надо их проучить! — раздражённо заявила она. — Влезли в отлаженный механизм, всё сломали! Ни себе, ни людям!
— Подумаем над этим, — уклончиво сказал Сальников. — Не переживай.
Положив трубку, он забарабанил пальцами по столу.
Северная Италия, Больцано.
— Давай, Насир, ещё раз вспоминай дословно, что говорил Павел про войну? — настойчиво потребовал Тарек. Он уже несколько часов сидел с
ним у себя в кабинете на фабрике «Роза Росса» и обсуждал итоги поездки дочери с зятем в Москву.— Что его знакомый профессор считает, что в регионе вот-вот разразится большая война, которая всё изменит. Счет идет уже на месяцы…
— Так. Ещё что?
— Что медикаменты, которые мы выручим за плитку, лучше пока придержать. Сложить где-нибудь на складе, они места много не занимают, но с началом войны резко вырастут в цене. Особенно антибиотики и перевязочные материалы.
— Ну, это понятно… Самый ходовой товар во время любой войны — патроны и антибиотики с бинтами, — задумчиво проговорил Тарек. — Ещё что говорил?
— Что в Москве уже очень ждут Фирдауса, чтобы начать работать.
— Он с женой вернётся в Москву сразу после конкурса в Монако, — решил Тарек. — А ты, кстати, Насир, не хочешь взять на себя это направление? Представительство «Глазцаубе» в странах Европы? Мария такой прекрасный каталог их продукции сделала. Плитка эта не только в Москве понравилась. Заказы растут, надо уже выделять это направление в отдельный бизнес. Подумай, а? Мне одному не разорваться…
Тарек специально сделал это предложение зятю, чтобы ему легче было решиться продать свой бизнес и недвижимость в Ливане и перебраться в Больцано. Насир уже был готов психологически, но его останавливало отсутствие стабильного источника дохода на новом месте. Новый бизнес с нуля… А тут уже раскрученное дело, приносящее пока не большой, но стабильный доход.
Сочи.
— Погода-то какая, Аркадий Павлович! — восхищённо вдыхал тёплый воздух Маслов, сойдя с трапа самолёта в Адлере.
— Да-аа… Здесь уже весна, — с чувством глубокого удовлетворения оглянулся Ваганович. Пока всё шло по плану…
— Сейчас, давайте, сразу на завод к Щукину, отметим командировочные, — с горящими глазами предложил Маслов, оглядываясь по сторонам, пока автобус вёз их к зданию аэропорта. — И до пятницы мы совершенно свободны!
— До среды, — поправил его, улыбаясь, Ваганович. — Нам с тобой, главное, в среду вечером не забыть в самолёт сесть.
И они дружно расхохотались, переглянувшись.
После таксопарка отправился в типографию узнать, не сказалась ли эта история с похищением денег у Ганина на их работе. Марьяна меня встретила одна, Ганина на работе не было, но она заверила меня, что четвёртый том будет сдан по графику.
Про Ганина сказала, что он плохо себя почувствовал, решил отлежаться сегодня дома. Ну, главное, не в больнице, уже хорошо.
После типографии решил заехать к Сатчану, узнать, как он в Серпухов съездил. После такого путешествия он, наверное, не пойдёт сегодня вечером на тренировку…
Москва. Гагаринский райком.
— Ну, а что там наша Мата Хари? — спросил Володин Некрасова, обсудив с ним все текущие вопросы. — Та информация, что она принесла из последнего рейда «Комсомольского прожектора» оказалась совершенно бесполезной. А что твой Ромео рассказывает?
— Ничего интересного, — покачал головой Некрасов. — Пустая болтовня и только…