Ревизор: возвращение в СССР 28
Шрифт:
После лекции Румянцев провожал меня на выход молча, украдкой поглядывая на меня. Ну да, что-то я немного разбушевался, что есть, то есть… Но почему? Совершенно точно помню, что в этот период и в ГРУ, и в КГБ сидели уже кроты. Или будущие кроты. Даже фамилию помнил одного из них — Гордиевский. Вот только понятия не имел, он сейчас уже шпион или только подумывает об этом? Если еще не успел, то авось, если введут полиграф, разоблачит свои устремления, и вылетит пинком под зад из этой организации, не успев никак напакостить… Помнил еще, но уже без фамилии, что в ГРУ есть какой-то будущий генерал, что на даче
То есть, с кротами полный порядок, а они еще сомнению подвергают мысль о том, что им нужны тотальные проверки на полиграфе… Нормально вообще? Вот я и разбушевался…
Москва. Таксопарк № 5
— Мужики! — ворвался в кабинет директора Волошина начальник колонны Крамаренко. — Вы «Труд» сегодняшний видели? Там про нас написано!
— Правда, что ли, — напрягся Волошин и переглянулся со своим замом. — Дай посмотреть…
— Да не боитесь, там хорошее только! — правильно понял причину волнения руководителя Крамаренко.
— Степан Архипович, вслух читай, — потребовал взбудораженный Епихин.
Директор монотонно зачитал фельетон, но, добравшись в конце до упоминания таксомоторного парка номер пять города Москвы, стал читать медленнее, с выражением, активно жестикулируя и поглядывая на коллег с чувством глубокого морального удовлетворения.
— Корреспондент П. Ивлев, — закончил читать директор.
— Обалдеть! Да? — восторженно воскликнул начальник колонны и забрал у директора газету. — Пойду девкам в диспетчерскую покажу!
Крамаренко ушел, и появилась возможность обсудить новость между собой.
— Да уж, — удивлённо улыбаясь, проговорил Епихин. — Чего угодно ожидал от Ивлева, но такого!..
— Слушай, но, ведь, он мог спокойно и не сообщать нам об этом рейде, он же самим Кремлём был организован… Тем более, мог статью про нас не писать. Но нашёл время, предупредил, придумал, как нам выкрутиться и потом ещё на всю страну прославил…
— Да, молодёжь пошла, — покачал головой Епихин, — мама не горюй. Ещё чуть-чуть подрастут, и наше поколение им уже не конкуренты будет.
— Мы ему и сейчас уже не конкуренты, — уверенно ответил ему Волошин.
Освободился после лекции и сразу поспешил в «Детский мир». Пацанам моим сегодня ни много ни мало, а полгода исполнилось! Надо что-то купить…
Ходил, ходил… Столько всего интересного для уже подросших детей! Наборы для выпиливания, наборы для рисования, наборы для шитья, наборы для аппликаций, наборы «Одень куклу», «Юный химик». Много чего из серии «Сделай сам». Чуть ли не телевизор самому предлагается собрать…
А для маленьких!.. Пупсы, мячики, погремушки… Тут моё внимание привлекла очередь и довольно громоздкие товары, которые счастливые покупатели уносили, ощутимо сгибаясь под тяжестью. Подойдя ближе, обнаружил, что это детская педальная машина «Москвич». Стоила она сорок рублей, но, несмотря на это, за ними выстроилась очередь, и я пристроился в конец. Понятно, что это не на полгода подарок, но пусть полежат пока в гараже, есть-пить не просят. Буду две брать.
Продавцы работали в паре. Одна отпускала товар, ловкими широкими движениями рук обматывая коробки
толстым шпагатом, другая принимала деньги и выдавала сдачу. Движения обеих были настолько автоматическими, что очередь практически не задерживалась. Деньги готовились заранее, сдача отсчитывалась мгновенно и тут же выдвигалась вперёд запечатанная и уже перевязанная шпагатом коробка, чтобы можно было нести.Когда подошла моя очередь, я протянул продавщице сотку и паспорт, открытый на странице «Дети». Она ошарашенно посмотрела на меня. Я выбил её из ритма.
— Что? — спросила она меня.
— Мне две машины, пожалуйста. У меня близнецы, — объяснил я.
— А они на одной машине не покатаются? — зачем-то начала выяснять она.
— Нет, — просто ответил я.
Изумляли меня такие вопросы. Да какое тебе лично дело? Но не в первый раз слышал в советской торговле этот вопрос в разных вариантах… Не продавцы, а прямо тебе царицы… Могу холопа пожаловать шубой с плеча, а могу и нет.
— Да какая нам разница? — с недовольным видом встряла вторая продавец, также сбитая с ритма.
Мне выдали сдачу двадцать рублей и две коробки. Ни о какой проверке качества и речи не было. Предполагается, что, если что, я должен буду сам отремонтировать?
Попробовал приподнять коробки… А вес-то ощутимый. И сами громоздкие. Отстоял очередь к телефону-автомату и вызвал такси. Собирался после «Детского мира» ехать в спецхран, но уже какое там?.. С такими-то покупками.
Диспетчер очень внимательно ко мне отнеслась, выспросила, где именно я стою. Объяснил ей, что жду на улице, сразу у входа, слева от ступеней с двумя большими коробками.
Таксист сам меня нашёл, вышел из машины и бросился помогать мне с коробками. Одну мы затолкали в багажник, а вторую в салон на заднее сиденье.
Ну, — подумал я. — Такой сервис! Прям высший класс. Не всё у нас так уж и плохо…
Но с первых же минут поездки речь у нас с товарищем шофёром зашла о моём фельетоне и хвалебных словах в адрес его родного таксопарка. Естественно, что ему сказали диспетчеры, кто его вызвал. А статья моя уже вышла, и оказалась всеми в таксопарке прочитана, к моему удивлению. Шустро они…
— Так удачно нам всем Крамаренко пистонов профилактических навтыкал, — смеялся водила. — Никто из наших в этом рейде не облажался!
— Да, повезло, — старался улыбаться я. А то ещё догадается, что это не случайность.
Подъехали к дому и меня осенило, что надо и в спецхран на такси съездить. Что время терять? Объяснил водителю, что мне надо ещё в библиотеку. Он без разговоров остался меня ждать.
Когда машина стоит у подъезда, очень удобно. Минут через двадцать пять-тридцать я уже получал в спецхране периодику.
Лубянка.
— Ну, а насчёт французского атташе из Рима что? — спросил Вавилов полковника Воронина, когда они с ним обсудили пару других вопросов, что он перед ним поставил.
— Никаких дополнительных данных по нему нет, Николай Алексеевич.
— Ну и что ты думаешь по «Скворцу»? Перевербовали её?
— Не думаю. Зачем бы они, тогда, разрешили ей эту визитку нам показать? — с сомнением ответил полковник.
— Кто его знает, что за игру они затеяли?