Ревизор: возвращение в СССР 33

По возвращении домой сразу набрал Титову в детский дом, представился, поздоровался.

— Александра Мироновна, ну что там с Данченко? — спросил я с замиранием сердца.

— Всё хорошо! — почему-то шёпотом ответила она. — Говорят, Исаков, председатель комиссии по усыновлению, был вне себя, но не решился с нашими артистами связываться. У них такие связи оказались!..

— Ну, то есть парня им отдают?

— Да! Я им уже позвонила в театр, порадовала.

— О! Ну там сейчас вся труппа, наверное, гуляет и празднует, — рассмеялся я. — Кина вечером не будет!

— Это точно, — рассмеялась она.

— Пойду Брагиным хорошую новость принесу!

— Опоздал. Мне Женя уже сама звонила.

— Ну, вот!… Когда теперь нам ждать нового соседа?

— На следующей неделе, — пообещала она.

— Ну, поздравляю нас всех! — с искренним облегчением проговорил я, и мы попрощались.

Вечером заранее отправился в аэропорт. Лучше там посижу подольше, чем нервничать буду на дороге, если нештатная ситуация какая-то случится. Это в двадцать первом веке у всех мобильники, можно и техпомощь вызвать в случае чего, и такси, при срочной необходимости. Да тот же звонок другу никто не отменял. А в семидесятых надежда только на себя и на водительское братство…

* * *

УВД Гагаринского района г. Москвы.

Начальник ОБХСС подполковник Волобуев поразмыслив, какие у него, собственно, есть варианты насчёт той информации, которая случайно попала к нему в руки, решил, что это не его уровень.

Кто в здравом уме и трезвой памяти начнёт копать под своё собственное партийное начальство?

Он позвонил в главк и договорился о встрече по личному вопросу с первым заместителем начальника ГУВД Москвы. Генерал-майор Горьковенко принял его в тот же день.

— Хотелось бы иметь более конкретные данные, — прочитал он записи, что принёс Волобуев. — Правильно, Валентин Петрович, что принёс всё это, не поднимая лишнего шума. Ни к чему нам самим волну нагнетать, тем более, на основании таких размытых обвинений. Для этого есть начальство.

— Согласен, Борис Васильевич, — с облегчением оставил подполковник все остальные материалы и попрощался.

Едва он покинул кабинет, как генерал взял тетрадку, ещё раз перечитал записи и потянулся к телефону.

— Виктор Павлович. Горьковенко. Встретиться надо бы, — проговорил он. — Чем быстрее, тем лучше.

* * *

Самолёт жены приземлился, и я снял газету с букета. Толпа с самолёта выстроилась на паспортный контроль. Ещё издали увидел Галию, а она меня, помахал ей цветами, а она послала мне воздушный поцелуй. Пустячок, а так стало приятно. Пройдя паспортный контроль, она отправилась получать багаж и на таможенный контроль. Еле дождался, пока она его пройдёт.

Жена вышла с нашим старым чемоданом на самодельных колёсах, и с новеньким импортным чемоданом красивой яркой расцветки. Смотрелись они рядом, конечно, очень странно. Как богатый родственник и бедный родственник. Вернее, очень-очень бедный родственник…

— Ух ты! Фирдаус напряг-таки отца, — сразу понял я, а жена принялась мне рассказывать, что приезжал заместитель Тарека Эль Хажж Алонзо. Фамилию она его не запомнила. Поцеловал её и вручил цветы.

— Как дома дела? — спросила она первым делом.

— Всё отлично, — успокоил я её. — Совместными усилиями удалось добиться, что нашим артистам разрешили Мишку усыновить.

— Да? — остановилась она, широко распахнув глаза. — Ура!!!

Жена повисла у меня на шее… Сколько же радости у всех за чужого ребёнка. Я сам так рад! И за Лару, что получит себе своего друга под бок, и за маленького Мишку, что попадет в семью, и за Якова с Идой.

А потом я ей рассказал, что Тимур с Веткой нас на свадьбу пригласили в августе и жена стала самым счастливым человеком во всём терминале.

Всю дорогу в машине Галия восторгалась родственниками Фирдауса и Дианы.

— Алонзо приехал весь такой важный, с переводчиком. Знал бы ты, как на меня наши стали смотреть! Вся делегация меня сразу зауважала. И такое рассказывали про подарки! Сокровища! Представляешь? Какие же, всё-таки, молодцы родители у Фирдауса! Сын попросил, они и сделали! Столько вещей, сладостей!.. Моя соседка по номеру, Наташа, как в музее это всё разглядывала…

Знала бы она, что Тарек не ради Фирдауса это всё устроил, а только потому что я совладелец этой фабрики чемоданной, и он захотел мою жену порадовать. И сказать же ей об этом нельзя. Зачем советскую женщину так пугать? Я кандидат в члены компартии и вдруг капиталист. Это же советская компартия семидесятых, а не китайская компартия двадцать первого века, когда в ней полно долларовых миллиардеров. Нельзя Галие, советской комсомолке, такое рассказывать. Вот во времена перестройки, когда и коммунисты, и комсомольцы рванут в бизнес вполне официально, и все ценности бессребреничества будут официально отринуты, и расскажу ей. Тогда она не испугается, а обрадуется.

— Надо как-то разобраться, что там наше, что Диане с Фирдаусом, — заявила, вдруг, жена. — Детские вещи, что в двух экземплярах, точно нам. А остальное надо смотреть… И я немножко свою соседку по номеру угостила, надеюсь, это было не из угощений, что для них передали…

— Дорогая, там всё нам, кушай, раздавай, что хочешь, не стесняйся, в общем, — уверенно ответил я. — Они скоро летят в Европу, сами себе всё привезут.

Приехали домой, поднялись в квартиру. Жена сразу к детям побежала. Бабушка с Трофимом их уже почти уложили, но, увидев мать, мальчишки сразу повскакивали и стояли в кроватках, пританцовывая.

— Мы сами их уложим. Вы отдыхайте, — извиняющимся тоном сказал я старикам и они, выслушав краткий отчёт Галии о загранкомандировке, и получив от нее подарки, отправились в свою комнату.

Когда мы уложили мальчишек, жена опять озаботилась оставшимися подарками от Эль Хажжей. Выложила все вещи на кровать и начала подсчитывать, сколько всё это может стоить.

— Мы должны им подарки на такую же сумму, — заявила она мне, когда я спросил, что она там всё считает? — Надо купить, пригласить их в гости и подарить.

— У тебя уже приличная сумма получилась, — заметил я. — И что ты собираешься им подарить? Тоже целый чемодан вещей?

— Можно и в чемодане, — не услышала сарказма в моём голосе жена.

— Давай, я, лучше, на эту сумму куплю что-то дорогое, антикварное и сам отвезу им. — сдался я, поняв, что Галия не успокоится, пока не убедится, что все будет по справедливости.

Жена спорить не стала, такой вариант ее устроил, так что она радостно переключилась на раскладывание вещей. Что-то шло сразу в шкафы. Кое-что ей самой было куплено на подарки за деньги, вырученные с продажи водки и икры. Она откладывала и подписывала на маленьких листочках, кому что. Весь подоконник заложила, попутно рассказывая, как Белоусова ей свои претензии высказывала, что она ей не помогала с книгами.