Ревизор: возвращение в СССР 34
Шрифт:
Дружинина, как и было договорено, появилась ровно в 16.00. Её будущий сотрудник, молодой человек лет двадцати, уже сидел скромненько в кабинете директора на боковом стуле.
— По какому поводу вызывали меня, Иван Николаевич? — попыталась скорчить доброе лицо Дружинина. Но у неё это получилось совершенно ужасно. Властная и жесткая натура профорга никак не сочеталась с доброй улыбкой. Всё вместе выглядело как какая-то страшная гримаса с одной из африканских масок, коллекцию которых директор однажды видел в одном из музеев.
— Присядьте, Екатерина Андреевна. — предложил директор. — Вызвал вас, чтобы познакомить с вашим новым сотрудником.
Дружинина развернулась и окинула молодого человека хозяйским взглядом.
— А почему не девушка, почему парень? Хотя… Впрочем, так действительно лучше. По крайней мере, не убежит в декрет, чтобы не работать. Это все, что вы хотели мне сказать?
— Все верно, Екатерина Андреевна, это всё пока что.
— До свидания, — снова скорчила она странную гримасу.
— Всего вам доброго! — ответил директор.
— Пошли, — велела Дружина парню, как какой-то собачонке. Даже имени его не спросила. Директор поморщился, провожая их взглядом. Да, можно понять, почему у группировки, с которой он начал сотрудничать, с этой мегерой могли возникнуть какие-то серьёзные проблемы… Может, и неплохо, что они сейчас пришли на помощь? По крайней мере, с их помощью, возможно, получится избавиться от неё как-то по-тихому, без проблем с ее мужем?
— Как тебя зовут? — повелительным голосом спросила Дружинина в коридоре.
Чара, которого вся эта ситуация немного смешила, сделал послушное лицо и ответил:
— Степан. Друзья зовут меня Стёпа.
— Как тебя зовут друзья, мне абсолютно не интересно. — сказала, как отрезала, Дружинина.
Москва, Лубянка.
Соловьев, наконец, нашел в материалах прослушки момент про визит к Павлу Ивлеву министра автомобильных дорог РСФСР Николая Алексеевича Аверина. Разозлился, что в протоколах он никак не был выделен. Хоть бы ручкой подчеркнули, что ли, — рассердился он, — а то можно подумать, как будто министры каждый день заходят домой к восемнадцатилетним парням…
Он решился. Уже хоть что-то. Может, когда Третьяков увидит, какие люди бывают в гостях у Ивлева, он отдаст приказ прекратить его прессовать…
Решительно постучал в дверь. Вошел и поздоровался. Но почти весь запал пропал, когда полковник посмотрел на него так брезгливо, словно барин с картины русских художников, к которому пришел проситель, мнущий в руке шапку, за подаянием. Тем не менее, отступать было некуда, дело зашло слишком далеко…
— Товарищ полковник, разрешите доложить!
— Докладывай, — ответил Третьяков, убрав самую чуточку брезгливости с лица.
— В материалах прослушки обнаружен визит на квартиру Ивлева министра автомобильных дорог РСФСР Аверина. Счел необходимым вас предупредить. Возможно, нам не стоит предпринимать ничего против Ивлева, если у него такие связи?
— Дай-ка сюда, — действительно заинтересовался полковник, и Соловьев тут же положил ему на стол нужный протокол.
Полковник внимательно прочитал несколько страниц, водя пальцем по строкам. Старший лейтенант смотрел за его толстым пальцем, скользящим по бумаге, с надеждой, что наконец-то нашел нужный аргумент, который заставит Третьякова образумиться.
— Ну и что? Зачем ты тратишь мое время? Думаешь, мне заняться нечем? Тут
же сказано — министр прибыл с товарищем всего лишь взглянуть на вызывающе дорогой ремонт, который сделал этот Ивлев у себя дома. Он ему не друг, не кум и не сват. Смысл вообще на это внимание обращать?— Но… — робко начал Соловьев, но его прервали.
— Особистов всех посетил?
— Нет, только в газете «Труд». Капитан Комлев сказал, что…
— Потом, все потом. Жду тебя с подробным докладом, когда всех обойдешь особистов, и найдешь в протоколах прослушки не про любование министра плиткой и унитазом, а про те моменты, что я велел тебе найти — что товарищ Ивлев нам вовсе не товарищ. Ступай.
Ехал вечером домой с некоторой тревогой. С одной стороны, вроде и уверен был в Валентине Никаноровне. Дети утром ее приняли хорошо, да и весь мой опыт говорил, что новая няня у нас прекрасная. С другой стороны, все же впервые она с пацанами была, да еще так долго. Мало ли… Одна надежда, Загит дома тоже. В тесте я уверен, мужик он надежный, подстрахует всегда.
Зайдя в квартиру, услышал радостные визги и смех. С удивлением понял, что слышу смех не только детей, но и Загита. Быстренько разделся, сполоснул руки и заглянул в комнату. Загит, мальчишки и Валентина Никаноровна сидели на полу и катали друг другу мячики, а в центре между ними носилась Панда, с азартом пытаясь эти мячики отбивать. Особо интересные кульбиты котейки сопровождались радостными детскими визгами и смехом Загита.
Изумило то, что Тузик в веселье не участвовал, а гордо сидел в сторонке и, судя по важной морде, «смотрел за порядком». Картина умилительная.
Все мои сомнения и опасения куда-то испарились. Поздоровавшись со всеми и потрепав детей, попытался вщемиться в их тесную компанию. Надо же ухватить и на свою долю развлечений. Не все же мне работать.
Только отправили Валентину Никаноровну и Загита по домам, как раздался длинный звонок в дверь. Кто это там звонит так настойчиво? — удивился я. Открыв дверь, увидел на пороге Ивана. Воротник расстегнут, равновесие пока держит, но уже не очень уверенно, взгляд слегка расфокусирован. В общем, картина маслом…
А у меня сын родился! — провозгласил он заплетающимся языком и, выставив вперед руку с бутылкой коньяка в ней, прошествовал к нам в квартиру.
Я даже поздравить его не успел. В спину, что ли, поздравлять?
С некоторым недоумением последовал за ним на кухню. Мы здесь будем отмечать рождение его сына? Вдвоем? Странно все это… Или со всеми другими он, судя по его виду, уже отметил? Я последний остался?
Тут в дверь снова позвонили.
Да что ж такое!
Пошел открывать. На пороге увидел Ирину Леонидовну, которая смущенно спросила, не у нас ли ее сын. Получив утвердительный ответ, мигом преобразилась, шустренько пошуровала на кухню и толчками в спину вытолкала оттуда Ивана.
— Чего ты к Пашке-то заявился? — выговаривала ему она. — Дома стол накрыт, гости, а ты куда ушел, спрашивается?
— Друга пригласить, — важно ответил ей Иван, подняв вверх указательный палец.
— Ага. А бутылка зачем? А на кухню к ним чего пошел? — не унималась Ирина Леонидовна. — Паша, заходи к нам сейчас, посидим, отметим, — пригласила она, повернувшись ко мне.
Кивнул со слегка ошалелым видом, пообещал, что минут через пять подойду. Закрыл за ними дверь, обернулся, а в дверях комнаты Галия стоит и ухахатывается. Понравилось ей это представление, похоже.