Ревизор: возвращение в СССР 35

– Темнит он что-то… – покачал головой я, – в понедельник сходи к главбуху, она мне там самой адекватной показалась. Попроси разузнать через знакомых в отделе кадров, что там за продавщица в магазине была, и как она туда попала. Только аккуратно, не поднимая волну слухов. Пусть скажет, что присматривается к ней на предмет перевода в бухгалтерию помощницей, подай там, принеси бумаги всякие. Потому и интересуется. Не тот повод, чтобы сплетни пускать по фабрике.

– Ага, разумно, – согласился Сатчан. – А с магазином что будем делать?

– Захарову с Бортко об этом инциденте я докладывать не буду. Но если что вдруг выйдет на поверхность, сам тогда расскажешь им, меня не упоминая. Мол, ты сам выявил непорядок и сам принял меры. Так годится?

– Спасибо! – кивнул Сатчан.

– Так, по магазину… По-хорошему, после такой утечки надо не только магазин закрывать к чертовой матери, но и все левое производство на этой фабрике минимум на несколько месяцев.

Сатчан встрепенулся.

– Знаю, знаю, – махнул я рукой, – что в этом случае уже придется докладывать Захарову и Бортко. Попытаемся обойтись малой кровью. Магазин на несколько месяцев вели закрыть. Трубы там прорвало или канализацию, сам выбирай официальную версию. Ее и озвучишь, когда снова собираться на «Полете» будем. Как узнаешь, с чего вдруг продавщица так хорошо о наших делах информирована, сразу сообщай, будем разбираться без привлечения Мещерякова. Вдвоем легче, чем одному, сообразить, какие меры надо принять. Исходя из того, что узнаем, и разбираться будем. Главный вопрос – вся фабрика об этом судачит или это точечная утечка информации. Ну а по поводу того, что уже несколько дней так с покупателями общалась, тут уже ничего не поделать. Повезет нам – заглохнет эта история, не дойдя ни до кого, кто подобными вещами интересуется. Не повезет…

На том мы с Сатчаном и разошлись. По взгляду его видел, что он мне очень благодарен. Ну и что, что он так-то ни в чем не виноват – как он мог знать, что такое вот ЧП произойдет? Куратор – скажет Захаров, значит и отвечаешь за все, что на вверенном тебе предприятии происходит.

***

Болгария, Солнечный берег.

С самого утра съемочная группа вместе с Галией расположилась возле пешеходной дорожки в парке недалеко от гостиницы. Сегодня решили попробовать отснять первое интервью, чтобы обкатать вопросы и в целом посмотреть, что будет получаться. Практически сразу режиссер остановил представительного с виду мужчину и предложил ему ответить на несколько вопросов про курорты Болгарии.

Мужик оказался из Свердловска. Он с радостью согласился, как только узнал, что его могут показать в фильме. Съемочная группа вдохновилась, увидев такой энтузиазм, однако все их восторги оказались преждевременны. Игорь Борисович, так звали мужчину, похоже, преисполнился ответственности от возложенной на него миссии. Он сильно перенервничал, все время запинался и оговаривался, отвечая на вопросы, страшно вспотел, а в конце вообще заявил, непрерывно промакивая лоб платком, что ответы на два последних вопроса надо переснять, он, мол, придумал, как будет лучше сказать. Кое-как отделавшись от него и заверив, что все будет в лучшем виде, съемочная группа собралась на скамейке в теньке.

– Н-да! Первый блин комом, как говорится, – грустно констатировал режиссер. – Такое в фильм точно включать нельзя.

– Он дергался все время и в камеру смотрел почти не отрываясь, – пожаловался оператор. – Там нормального материала будет меньше минуты, когда перед интервью антураж снимали.

– Хоть ты пробы устраивай, – покачал головой Шапляков.

– Так давайте что-то в этом роде и делать, – предложил Влад. – Начинаем с пары общих вопросов, смотрим, как идет, и если все как надо, то даем знак Галие дальше продолжать спрашивать, а если ерунда, то сворачиваем лавочку и ищем следующего.

– Вариант на крайний случай, – обдумав предложение, вынес вердикт режиссер. – Забегаемся, да и пленки уйдет много впустую. Надо просто найти пару-тройку человек достаточно бойких, чтоб не боялись камеры. Нам ведь не так много этих интервью и надо…

Тут он, о чем-то вспомнив, повернулся к Галие.

– А как там твоих подружек новых зовут? Ты с ними сможешь связаться? Знаешь, где остановились? Одна из них точно очень бойкая. Думаю, нам подойдет.

– Вера и Лида, – неуверенно ответила Галия, – я с ними сегодня на пляже договорилась встретиться…

– Вот и чудно. Предложи им в фильме сняться, посмотри на реакцию, и, если согласятся, приводи к нам. Возле гостиницы место есть неплохое, фактурное, там и снимем.

Галия кивнула головой, соглашаясь.

***

Москва, квартира Третьякова.

Третьяков проснулся с тяжелой головой. Накатил вечера водочки чрезмерно с расстройства. Но каков этот Ивлев говнюк… Единственное, что верно – язык без костей – всего несколькими фразами сумел его вопрос против него же и обернуть. Как-то не привык полковник к таким строптивым собеседникам. Все обычно, как в его кабинете оказывались, становились послушными и сговорчивыми. А тут – как использование ленинской методологии может быть антисоветским? Как гвоздями пригвоздил, собака!

Для Третьякова все эти замороченные ленинские формулировки были чем-то, что надо обязательно учить на каждых курсах повышения квалификации, и тут же забывать. Ну и шпаргалки, конечно, помогали, все же не заучишь… А этот студент, понимаешь, шпарит ими как по написанному…

Да, что-то в последние недели, что он ни сделает, все как-то через жопу… Прямо как сглазили его. Так-то он смеялся раньше, когда ему про такое говорили, но тут поневоле поверишь… Кто же знал, что этот Ивлев не только блатной, поэтому с важным видом всякую антисоветщину несет, но у него и с мозгами порядок, и он способен отбрехаться? Да еще так мастерски?

И товарищи по комитету… Ни один не поддержал. Смотрели только на него с любопытством, перешептывались… Как будто не у них на глазах пацан предрекает крах социализма в дружественном СССР государстве.

Похоже, лучше пока ничего нового по своей инициативе не предпринимать, пока Кудряшов не приехал. А то он не улучшил свое положение, а усугубил только. А ведь так обрадовался, когда Ивлев стал предрекать крах социализма в Чили. Подумал – вот она, благоприятная возможность привлечь внимание товарищей к его антисоветским взглядам. Получись у него все, уже и Вавилову могло бы влететь, за то, что такого кадра привлек к чтению лекций для сотрудников КГБ. И ему бы легче было оправдаться и место сохранить, если бы расследование какое-то по этому поводу началось. Мол, а я ведь первый заметил, что с Ивлевым непорядок, и он нам идеологически чужд. Эх!

***

Болгария, Солнечный берег.

Когда Галия пришла на пляж, Вера и Лида уже были на месте, радостно поприветствовав ее.

– Ну как там переводчик твой, отстал? – тут же поинтересовалась Вера.

– Не знаю, – пожала плечами Галия, – сегодня еще его не видела. Вчера Семен Денисович, это наш режиссер, обещал поговорить с ним. Надеюсь, что все ему объяснил…

– Ну, мужчины у тебя в группе серьезные. Повезло. Уверена, что больше к тебе этот товарищ не сунется, – усмехнулась Вера. – Но ты, подруга, и сама ушами не хлопай. Зачем пошла с тем болгарином одна вчера? А если бы нас не встретила!..

– Да он предложил просто посидеть в кафе, вопросы для интервью обсудить, – ответила, оправдываясь, Галия, которой и самой было стыдно, что вчера сразу не смогла дать отпор и отказаться от неприятной встречи. – Это ведь наш переводчик. Я думала, просто посидим по-дружески..

– Ну и наивная ты, – воскликнула Вера. – По-дружески, скажешь тоже. Это с гларусом-то! Больше не делай так, – сказала она, посерьезнев, – иначе точно попадешь в неприятности. Ты красивая, у тебя таких воздыхателей еще много будет. Если ничего не хочешь, сразу отказывай, не рассусоливая и без всяких там кафе… Хорошо?