Ревизор: возвращение в СССР 36

– Понятно. – сухо ответил отпускник.

Корольков пожал ему руку и пошел к ожидавшему Петру с соседом. Теперь вернуться в город, поставить печать и подпись в командировочное удостоверение в местном управлении, и бегом в Эрмитаж. Обратные билеты на поезд в десять вечера, должен успеть хоть что-то посмотреть…

***

Румянцев проводил взглядом коллегу из комитета. То, что он не был удивлен расспросами про Ивлева, не означало, что ему понравилось то новое направление, которое они приняли… Не передавал ли он секретную информацию Ивлеву… Это что, Третьяков что-то удумал, что ли, паскуда? Не зря он на него все время странно так смотрел. Избавится, что ли, от него захотел, подставив таким образом?

Настроение было испорчено. Весь отпуск насмарку. Теперь сиди тут с удочкой, и думай, что там будет, когда на работу выйдешь. Будет ли вообще куда выходить, или из-за интриг Третьякова его куда-нибудь переведут. Все же начальник отдела и полковник может много проблем создать для подчиненного его майора. В особенности, когда тот в отпуске и понятия не имеет о том, что именно он там про тебя ходит и рассказывает… Как тут защититься?

И Корольков этот, зараза такая. Запрет огласил разглашать информацию, который, понимаешь, с самого верха идет… Теперь даже никому из отдела не позвонить и хоть эзоповым языком поинтересоваться, что за бочку на него там катят… Засекут такой разговор, поверят и в то, что раз запрет нарушил, то действительно Ивлеву мог какие-то секреты слить…

Вот же гадство!!!

***

Москва, завод «Серп и молот».

Главный энергетик завода Лосев Вадим Матвеевич возможно, остался последним высокопоставленным сотрудникам завода, который не узнал ещё потрясшую завод новость про Алироева. По весьма простой уважительной причине – он был в двухдневной командировке. Вернувшись из неё, почти сразу наткнулся на Колпакова, когда шёл в бухгалтерию с отчётностью.

– Приехал! – с такой радостью сказал тот, что Лосев насторожился. – Про Алироева слышал?

– Что именно? Надеюсь, эта сволочь упала и сломала себе шею?

Колпаков, невероятно обрадованный тем, что первым сообщит сногсшибательную новость, взволнованным голосом поведал ему о переводе Ахмада.

– Да не может быть... начальником в министерство? – поразился Лосев, – а разве он хоть что-то понимает в автомобильных дорогах?

– А давно это стало обязательно разбираться в том, чем занимаешься, для того, чтобы стать высоким начальником? – ухмыльнулся Колпаков.

Лосев помолчал какое-то время, переваривая шокирующую новость. Первой его реакцией, помимо зависти, было огромное облегчение. Наконец-то Алироев больше не будет стоять на пути у всех, кто хочет жить не только на зарплату... Затем его охватила тревога.

– А неизвестно ещё, кто будет вместо Алироева? А то ж с директора станется опять какую-то тёмную лошадку на эту важную должность поставить... Великого он у нас ума человек!

– Вот об этом я без понятия, – сказал Колпаков, и даже вроде бы немного расстроился, что не располагает такой информацией.

– Слушай... Так это же хорошо! Раз никаких слухов не ходит, значит, скорее всего, директор сам ещё не решил, кто будет вместо него. И получается, что у нас есть шансы пропихнуть туда своего человека... С которым нам комфортно будет работать…

– Получается, что так. И верно. – кивнул ему Колпаков, оживившись.

– Так-так-так, – пальцы Лосева забегали по столу, исполняя чечётку, – и кого же нам постараться пропихнуть, как считаешь? Может, Мамрыкина?

– Ты чего! – замахал на него руками Колпаков. – Да, этот-то что угодно подпишет. Но какие у тебя гарантии, что когда тебе понадобится его подпись, он не в запое будет? И хоть бы собака ещё у себя в квартире пил, он же вечно шляется по своим дружкам! И где он только умудряется потом эти больничные добывать, чтобы с работы не вылететь!

– Ну да, это верно, – согласился расстроенно Лосев, а потом его глаза сверкнули, и Копаков понял, что ему что-то пришло в голову. – Слушай, а что ты думаешь по поводу Вагановича? Вот же кто у нас пройдоха из пройдох... Да мы при нём, если он на это место сядет, такие комбинации крутить сможем!

– Да не, мне кажется, он слишком осторожный для этого. Он, скорее всего, и должность эту не согласится занять...

– Так это же идеально! Пропихнуть на эту должность осторожного умного человека... А чтобы он согласился, ну так нам надо его постараться уговорить как следует... Думаю, если пообещаем ему полное содействие во всех схемах, то вполне у нас есть шанс его уговорить.

– И кто пойдёт с ним это обсуждать? – спросил Колпаков.

– Да я сам и пойду. – тут же ответил ему Лосев.

***

Серпухов, горком

Сальников только положил трубку, закончив разговор с директором одного из серпуховского заводов, где недавно погиб один рабочий и получил тяжелую травму второй, как тут же его секретарь сообщила по селектору, что с ним хочет переговорить его сестра. Они так и не общались после того инцидента с похищенным блокнотом и деньгами, который отнял у него достаточно много нервов. Подумать только, какая глупость записывать настолько опасные сведения в какой-то блокнотик, который кто-то унёс вместе с деньгами. Он немного даже испугался, решив, что похититель блокнота всплыл и она звонит сообщить, что он что-то требует от нее взамен. Наглость, конечно, учитывая, сколько они денег у нее утащили, но Сальников пожил уже достаточно, чтобы знать, что у некоторых людей попросту нет никаких пределов жадности... Но услышав уже первые слова своей сестры, испытал немалое облегчение. Голос звучал достаточно игриво. Таким голосом плохие новости точно никто не будет сообщать. Его немедленно отпустило...

– Не хотела тебе заранее говорить, чтобы не сглазить... Меня повысили! Лично Захаров со мной беседовал сегодня. Он и предложил. Я и согласилась.

Он уловил в голосе сестры помимо определённого оживления и нотки сомнения. И сразу понял, что не очень что-то все чисто с этим повышением...

– И с какой же должностью мне тебя поздравить, Катя? – спросил Роман Викторович сестру.

– С завтрашнего дня я профорг ВОФ. Это Всесоюзное общество филателистов.

– Да ну? – только и смог сказать немало удивлённый таким неожиданным поворотом в карьере сестры Сальников.

– Ты что, не рад за меня? – капризным тоном, который он с удовольствием бы забыл, потому что слишком часто слышал его в детстве, спросила сестра.

– Нет, почему же, рад, вот только пытаюсь понять, каким образом это назначение может быть связано с твоими детскими хобби? Помню, я пытался тебя увлечь марками, но ты не продержалась больше половины дня. Неужто вспомнила и решила всё же последовать моему совету спустя столько лет?

– Вечно тебе лишь бы ехидничать, – обиделась сестра. – Но ты же не будешь отрицать, что это очень хорошее повышение? В этом обществе около двухсот тысяч человек…

– Ладно, ладно, я не хотел тебя обидеть. Просто очень загадочно всё это.

Поговорили ещё пару минут и Роман всё же постарался сказать хоть несколько хороших слов о новом назначении своей сестры, чтобы порадовать ее.

Положив трубку, он удивлённо поджал губы. Это что такое еще творится? С какого вдруг перепугу Захаров отправил его сестру в это самое филателистическое общество на работу?

Или он рановато разуверился в людях, и это на самом деле акт какого-то гуманизма с его стороны? Никакой реакции от Сатчана по поводу того разговора о похищенных деньгах и блокнота он пока что так и не получил. Может ли быть так, что Захарову стало стыдно, что он в собственной столице не смог ничем помочь в такой ситуации? И поскольку Сальников уже фактически работает на его группировку, он решил хоть чем-то компенсировать его сестре ее потери? Новым назначением?