Ревность волхвов

– Полное вранье, – вдруг проговорила Женя. Ее лицо было бледно, она закусила губу. – Ни о чем ни с кем я не сговаривалась. Никуда Вадима не приводила.

Словно не заметив этой реплики, Леся сказала:

– Так кто же был там, наверху? Петр Горелов? Мы заключили это, лишь исходя из размера и рисунка подошв его ботинок. Но что, если кто-то просто взял его ботинки? Надел, чтобы отвести подозрения от себя и одновременно подставить Петра?

– Ну, и кто же это? – промолвил представитель посольства Кирилл Боков.

– Это она, – палец частной сыщицы уперся прямо в Настю.

– Какая чушь! – от сердца, брезгливо воскликнула Сухарова.

Не обращая внимания на ее слова, Леся продолжила:

– Неудавшееся покушение на убийство, совершенное тридцать первого декабря, имело перед собой две цели. Первая: устранить Вадима Сухарова. Вторая – подставить Петра Горелова. И точно такие же задачи ставили перед собой преступники, когда второго января убивали Вадима. Первую задачу – покончить с ним – они выполнили. Вторую – бросить тень на Петра – вроде бы тоже, но не до конца. Петр Горелов начал собственную игру, и в итоге, как мы видим, переиграл преступников.

– Так кто же, в конце концов, убил Вадима? – воскликнул нетерпеливый Саня.

Леся очень спокойно пояснила:

– Оба преступления стали результатом сговора. Оба преступления спланировали и осуществили две женщины: Анастасия Сухарова и Евгения Горелова.

– Тяжелый, клинический, параноидальный бред, – презрительно скривив губу, процедила Женя.

– Продолжайте, Олеся, – поощрительно кивнул Боков.

– Надо отдать должное этим двум дамам, – воодушевляясь, проговорила Леся. – Тридцать первого декабря Евгения Горелова привела Вадима в ту точку, над которой, в лесу, их поджидала Анастасия Сухарова. А та, нацепив горнолыжные ботинки Пети, чтобы оставить его следы, сбросила на голову своего супруга тяжеленный валун. Вадим сумел отпрыгнуть. Камень только повредил его ногу. И тогда Евгения Горелова – надо отдать должное ее хитрости и быстроте реакции! – для того, чтобы ее ни в чем не заподозрили, сделала вид, что она тоже пострадала в результате покушения… После первой относительной неудачи обе преступницы, Сухарова и Горелова, быстро перестроились и выработали новый план…

– Да что вы ее слушаете! – вдруг взорвалась Женя. – Вы что, не понимаете?! Эта девчонка просто мстит!..

– За что мне мстить – вам? – с высокомерной усмешкой молвила сыщица.

– Да за то, что я у тебя парня отбила! – Я почувствовал, что краснею. – Ваня, – со страданием в голосе обратилась Евгения ко мне, – а ты что молчишь? Ведь она специально меня подставляет!

Не знаю, на кого как, а на меня эта реплика произвела впечатление, обратное тому, на которое рассчитывала Женя. Я ни на секунду не поверил ей. Ее слова вряд ли могли быть правдой. Да, я с ней переспал. Но я не был парнем Леси. И вдобавок Олеся не такой человек, что стала бы мстить моей случайной любовнице за то, что та якобы отбила меня. По-моему, это понимали все вокруг. Кажется, даже Кууттанен.

А Леся продолжила:

– Следующее покушение на Вадима, на сей раз удачное, совершила уже не Настя, а Евгения…

– Какой бред! – покачала головой Евгения. – Уши вянут это слышать. Настя, что ты молчишь?! Она же нас тут просто оскорбляет! За наши же деньги!

Обе вскочили.

Но тут поднялся и комиссар Кууттанен. Коротко, внушительно, но вежливо проговорил он что-то по-фински. Однако Боков перевел его слова с родной, российской угрожающей интонацией:

– Сидеть! Вы, обе!

Его неожиданно прозвучавшему рыку женщины подчинились.

Снова прозвучала короткая реплика комиссара, а следом – боковский перевод. В этот раз, как мне показалось, толкование прозвучало более адекватно: «Олеся, пожалуйста, продолжайте!»

Девушка промолвила:

– Итак, вернемся к событиям, происшедшим второго января. Как вы помните, в тот день чета Сыромятских на весь день собиралась ехать в Рованиеми. Свои ски-пассы они любезно передали нам с Иваном… Скажи, Стелла, – вдруг обратилась она к девушке, – а чья была идея: дать попользоваться вашими пропусками на подъемник мне и Ване Алябьеву?

– Я точно помню, – тряхнула волосами Стелла, – это предложила Настя. Я еще тогда подумала, что она очень заботлива.

– Спасибо, Стелла… А ведь мы с Иваном на горе нужны были Анастасии Сухаровой исключительно для того, чтобы подтвердить ее алиби. Возможно, уже тогда у Сухаровой возникла идея: поручить расследование убийства мне. Я понимаю ход ее мысли: дескать, молодая девчонка, что она сможет нарыть, попадет пальцем в небо! А еще лучше: обвинит того, кого нужно, а именно – Петра Горелова… И то, что весь день убийства Анастасия провела рядом со мной, – дополнительная гарантия того, что уж кого-кого, а ее я подозревать не стану…

– Вот именно, – злобно усмехнулась Настя. – Молодая, глупая девчонка, попала пальцем в небо… Это ты сказала, а не я!.. Кого вы тут слушаете?! – апеллировала она к Бокову с Кууттаненом. – Ведь она тут все или врет, или путает!

Кууттанен быстро проговорил несколько слов, а Боков бесстрастно перевел:

– Настя, пожалуйста, помолчите. Олеся, продолжайте.

Молодая сыщица улыбкой поблагодарила полицейского комиссара за поддержку и проговорила:

– Да, на весь день второго января Анастасия Сухарова обеспечила себе идеальное алиби. Мы с Иваном, оба, просто не можем его не подтвердить… Но что делала вторая соучастница? Что происходило в том коттедже, где мы с вами сейчас находимся?.. С утра все отправились на гору, а Евгения Горелова, как и первого января, осталась в домике одна. Вполне естественно, ведь все знали: у нее серьезно повреждена нога. Ходить она не может… Около часа дня она из дому звонит по мобильнику своему мужу Петру. Женя с ним ласкова. Она зовет его, намекая на сладкие утехи… Замечу в скобках, что ее зов имел тем больший успех, потому что прошедшей ночью Евгения отказала своему супругу в близости…

Петя на этом месте усмехнулся и грустно кивнул. А Женя с нескрываемым презрением фыркнула, глядя на Лесю:

– А ты ночью нас под дверью подслушивала! Ищейка!

Сыщица прекрасно расслышала злую реплику, но никак не отреагировала, только губы ее сжались в еще более жесткую складку.

– Петя поспешил в дом, – молвила Леся, стараясь не глядеть в сторону Жени. – Там он остался с супругой наедине. Они пообедали, при этом Евгения подсыпала ему в питье изрядную дозу снотворного. Вот откуда, на самом деле, взялась вымытая чашка в раковине. Горелова не оставила ее на столе и не поставила в посудомоечную машину, а предусмотрительно ополоснула… Затем они вдвоем отправились в постель… А когда Петя уснул, Евгения встала. И надела – обратим внимание, прямо на голое тело! – куртку, штаны и ботинки своего супруга…

Тут Леся повернулась к моему румяному другу Сане.

– Ты утверждаешь, что видел, как второго января, в день убийства, около трех часов дня из вашего домика выходил Петр Горелов?

– Да, – кивнул Саня, однако в его голосе прозвучали нотки сомнения.

– Как далеко ты в тот момент находился от коттеджа? – продолжила наседать на него юная сыщица.

– М-м, метров, может, сто… Или семьдесят пять…

– В тот момент уже было темно?

– Нет, не совсем… Но темней, чем днем… Наступали сумерки…

– По каким признакам ты узнал, что из домика выходит именно Петр Горелов?

– Н-ну… Я увидел его пуховик, желтый… И малиновую ушанку…

– Но лицо его ты видел?

– Лицо? Нет, лица я в точности не разглядел. Все-таки далеко было. К тому же я его в основном со спины видел.

– А походка – узнал ли ты ее?

Саня дернул плечами:

– Походка как походка…

– Ты уверен? Можешь сейчас определенно утверждать: человек, выходивший из вашего коттеджа второго января, – Петр Горелов?