Революционер

– Что-то не так?

– Я даже не знаю с чего и начать! – признался я.

– Пошли! – коротко ответил мне наш боец. Из-за брони я даже не мог чётко разобрать его голос, так что не мог сказать кто это.

Боец рванул напролом через городские кварталы, на ходу перепрыгивая или перелетая через ставшие уже нередкими завалы и баррикады. Мы прошли с ним через какую-то улицу без единого выстрела, вышли на широкую дорогу, и тут же бросились в бой, оказавшись между импровизированной баррикадой наёмников и скоплением нашей техники. Я дал длинную очередь по свалке покрышек и стальных арматур, отходя к нашим.

Как я и ожидал, никого в боевой броне там не оказалось, так что теперь солдаты в городском камуфляже и с обычными автоматами засели за подбитым танком из Японии.

– Потери, – с ходу начал мой непонятный друг.

– Пока неизвестно, – ответил ему ближайший офицер, – У них сняли транспорт, так что больше десятка. Удерживаем позицию, пока эвакуируется квартал за нами!

– Помощь нужна?

– Не откажемся! – ответил пёс, – Задайте им там, а то они совсем с катушек слетели, когда умудрились танк подбить! Только у них кто-то наверху сидит, толи снайпер, толи ракетчик!

– Поняли, – кивнул мой помощник, – Ну, пойдём? – обратился он ко мне.

Я кивнул и перезарядил свой крупнокалиберный “Корд”.

– Идём!

Мы вырвались с разных сторон нашего укрытия, тут взяв на мушку тех, кто сидел на баррикадах. Но мой друг, увидев что я работаю по основной массе врагов, тут же поднял ствол наверх, ища этого таинственного гада, о котором нас предупредили.

Через минуту я внезапно понял, что вседозволенность и защищённость от абсолютного большинства калибров немного опьяняли. Я слышал это от Добба, что на настоящей войне, когда всё получается не хочется останавливаться, хочется продолжать и косить врагов один за другим, идя к победе. Так и я, позабыв об инстинкте самосохранения, рванул на баррикаду, под прикрытием своих бойцов, спрятавшихся за танком.

Запрыгнув на мусорный бак, который ознаменовал собой самую высокую точку их укреплений, я получил пару незначительных ударов в грудь – наёмники использовали лёгкие, скорострельный но очень слабенькие пистолеты-пулемёты, и девяти миллиметровая пуля для моей брони была просто ничем. Но в героя играть было некогда: схватив тяжёлый пулемёт покрепче, я прижал гашетку и позволил свинцу и огню сделать своё чёрное дело. Почти десяток вражеских солдат полегли сразу, ещё нескольких тяжёлые пули достали за их укрытиями. Всё произошло так быстро, что даже радировать о помощи никто из них не успел. Я вылез из-за баррикады, помахав своим – здесь всё чисто. Но мой таинственный друг куда-то пропал, поэтому я поспешил остановить наше наступление, до тех пор пока не выяснилось где наш тяжёлый пехотинец пропадал. Из какого-то окна вылетело несколько ещё живых зверей, которые упали на асфальт. Проверять у них пульс и тратить патрон на контрольный выстрел мне откровенно не хотелось.

Москву потряс ещё один залп гаусс пушки на крыше небоскрёба. Все, кто находился в непосредственной близости от него, зажали уши.

– Кронос, почему они всё ещё стреляют? – радировал я.

– Пушки перевели огонь на вас. Они зарядили баллистические снаряды, так что поторапливайтесь.

– Понял, – ответил я, махнув лапой своим бойцам, – Сюда все, быстро! Продолжайте наступление и эвакуацию! Мы займёмся этими пушками!

Я показал за плечо на широкое шоссе за моей спиной, но тут же об этом пожалел: через секунду ни одного целого куска асфальта там не оказалось. На шоссе попал залп пушки.

– Так, уходим к пушке! Она не сможет стрелять сама по себе!

Идея показалась хорошей, но по дороге снова встретилось ожесточённое сопротивление. Любой подход к зданию, на котором располагалась махина гаусовки был блокирован либо хорошо организованными завалами, либо отлично оборудованными огневыми точками и снайперскими позициями. Над входом в подъезд высотки на которой находилась пушка, реял чей-то незнакомый флаг – красный, с овалом и каким-то крестом внутри. Разбираться в принадлежности этого флага к какой-либо группировке не было времени. Я лишь вспомнил, что Кронос называл тех, кто охраняет систему “Горизонт” последователями Апокалипсиса.

И эти самые последователи были чертовски хорошо вооружены и подготовлены! Любая попытка прорваться к зданию кончалась практически не успев начаться: из здания по нам палил автоматический гранатомёт, площадь небоскрёба по периметру отлично простреливалась снайперами.

– Сюда бы термобаричекую ракетку, как у песца была, а? – предложил мне подоспевший помощник в силовой броне.

– Снесёт здание. Пока в городе наши так рисковать нельзя.

– Тоже верно, – кивнул боец, – Тогда как?

– Танки, – ответил я, – Это маршал новой армии, запрашиваю танковую помощь на пересечение улиц Яравовская и Рауцен!

– Две минуты! – послышалось у меня в наушнике.

– Две минуты! – откликнулся кто-то ещё.

– Три минуты, захожу с севера!

– Будьте осторожны, возможно минное поле, – предупредил я, – первый, второй отозвавшийся – берите с запада и востока.

– Вас поняли, заходим.

Ровно через две с половиной минуты, на площадь выкатились наши гусеничные машины. Тут же, целя в танки, выпустили несколько ракет, но умная система защиты предупредила огонь и отстрелила заградительный снаряд.

Не дав гранатомётчикам опомниться, японские танки задрали свои основные орудия на максимальную высоту и дали фугасные залпы по окнам небоскрёба. Языки пламени вырвались этажом выше, практически сразу начался страшный пожар. Кто-то из Последователей даже выпрыгнул из окна, разбившись об асфальт.

Я махнул нескольким бойцам позади себя, приглашая их за собой. Семеро солдат сорвались со своим мест вслед за мной, а тот, который был одет в боевую броню, поравнялся со мной.

– План? – коротко спросил он.

– Захватываем здание, отрубаем электричество, уничтожаем пушку, – лаконично ответил я.

– Понял, работаем!

Он выбежал вперёд и вломился в здание прямо в своих доспехах пробивая насквозь стеклянные двери. По нему начали стрелять внутри, но боец обращал на это внимания меньше, чем если бы в него кидались козявками. Я не стал покидать группу бойцов за моей спиной, поскольку несмотря на танки, кое-где ещё остались снайперы и пулемётчики, огонь которых я оттянул на себя. По бронепластинам били пули всех возможных калибров, переодически даже прошивая первый слой, но там уже вступал в дело второй, электронный слой брони.

Мы дошли до здания без потерь, позволив танкам разбираться с оставшимися. Слабое сопротивление было быстро сломлено, и мы добрались до лифтов.

– Все без брони остаются здесь и удерживают здание, – приказал я, – Ты! – я кивнул пока неизвестному бойцу, но мы отвлеклись на сигнал лифта. Большая стрелка над автоматическими дверьми дёрнулась и начала опускаться вниз.

Я понял, что нельзя допускать того, чтобы к нам кто-то спустился. Это могло быть подкрепление, поэтому пинком ноги выломал алюминиевые створки и ворвался в шахту. Костюм быстро подстроился под темноту, включив режим повышенной светочувствительности, и разницы между освещённой улицей и тёмной шахтой лифта я совершенно не почувствовал.