Рейдер

19

Прошло четыре недели, а от пожарища все еще исходит запах гари. Как мне рассказали, сгорело не все строение, края пристроек сумели отстоять прибежавшие на пожар золотоискатели. Они же и растащили все ценное, включая недогоревшие бревна, потому что, по случаю гибели в огне Фредди Беркли, было бесхозным. Осталось только неправильной формы черное пятно из головешек, которые поливал холодный зимний дождик. Святое место пустым не бывает, поэтому в Мормонском лагере теперь четыре лавки, одну из которых держит семья Бетти Причард. По настойчивой просьбе Катрин, но с полным учетом наших интересов, мы продали Причардам большую часть привезенного. Точнее, семейство купило примерно половину, а за остальное получило комиссионные, как посредник, со своих единоверцев. Кстати, мормоны теперь составляют малую часть разросшегося Мормонского лагеря.

Пьер Блан получил новый рокер, изготовленный в Сан-Франциско, два ведра и мешок кукурузной муки и прикупил вяленой говядины из расчета на семь человек на месяц, до следующего нашего приезда. У французов теперь четыре наемных работника. Людей в Калифорнию прибывает все больше, а свободный участок, не говоря уже о новом месторождении, найти все труднее. Да и на старых золота становится все меньше. Удачей теперь считается намыть золотого песка за неделю на сто долларов. Если раньше все мыли только на берегу реки, то теперь большая часть работает вдали от нее, на склонах гор, из-за чего резко выросли цены на ведра, бочки и вьючных животных. И на теплое жилье. Летом можно было спать под открытым небом, а теперь такое получится только у очень закаленных. Зимы в Калифорнии, конечно, не чета московским, но здесь, в горах и вдали от океана, который летом охлаждает воздух, а зимой согревает, температура по ночам, а может, и днем, наверняка будет опускаться ниже ноля градусов по Цельсию. Кстати, ртутные термометры уже были в прошлую мою эпоху, имели шкалу Цельсия и назывались шведскими, но сейчас в Америке в ходу шкала Фаренгейта. Вершины даже низких горных пиков уже покрыты снегом, который скоро доберется и до Мормонского лагеря. Я смотрел на согнутых людей, которые, стоя по колено в холодной воде, трясут в ней красными, сведенными судорогами от холода руками лотки и тазы, и хвалил себя за то, что вовремя выскочил из этого романтичного процесса.

Катрин была на четвертом месяце, и я решил, что шляться зимой по холодным и опасным дорогам Калифорнии ей не стоит. По возвращению в Сан-Франциско первым делом купил там дом — деревянный сруб-пятистенок на каменном фундаменте. Этим занималась местная фирма, которую основал бывший золотоискатель, так же, как и я, сообразивший, что выгоднее мыть золото в чужих карманах. Бригада из шести человек залила за два дня фундамент из камней и бетона на том месте, которое я указал. Выбрал место сам, ни у кого не спрашивая разрешения, в верхнем конце улицы, ведущей к морю. На следующий день утром привезли разобранный сруб и за три дня собрали его и покрыли гонтом. Щели между бревнами замазали глиной, соорудили камин, вывели трубу через крышу, положили половые доски. Потом рядом залили еще один фундамент и возвели второе строение — склад для товаров. Их знакомый столяр привез готовые два стола, обеденный и кухонный, и шесть табуреток и собрал в доме из досок две кровати, хозяйскую в жилой комнате и для слуг на кухне, и два шкафа, платяной и посудный, а на складе — полки и большой ларь. За все это, плюс кухонный инвентарь, постельное белье и прочие необходимые в хозяйстве предметы, я выложил четыре с половиной тысячи долларов. Зато теперь был спокоен за жену. Заодно будет закупать оптом товары на приходящих в порт судах. Разлетается груз быстро. При мне клипер привез рис из Китая на двести тысяч долларов и продал весь за шесть дней.

В помощницы Катрин нанял китаянку по имени Сюли (Изящная) — молодую грузную коротконогую женщину с вечно испуганным лицом. Может быть, так казалось из-за чрезмерной раскосости глаз. Ее муж Ван Сунлинь, одетый, несмотря на прохладную погоду, в коническую шляпу из рисовой соломы, хлопчатую рубаху с прямоугольным вырезом спереди, короткие штаны и обутый в сабо, водил теперь фургон вместо Катрин. Еще одним моим работником стал перуанец Хорхе Драго — невысокий жилистый мужчина тридцати двух лет с узким черноусым лицом, на котором чуть выше острого, выпирающего подбородка в дубленой коричневой коже с трудом прорезали щель для рта. Одевался перуанец в пончо из толстой белой хлопковой ткани, отделанном яркой тесьмой разных цветов, рубаху и длинные штаны их более тонкой ткани, заправленные во что-то типа кожаных полусапожек без каблуков. Талию его перехватывал широкий, сантиметров двадцать, и толстый кожаный пояс с кучей карманов с внутренней стороны, в которых Хорхе Драго прятал все, что могло там поместиться. Перуанец ездил на коне, купленном мною у Кристобаля Домингеса, и вместе с собаками присматривал за бычками, которых я приобретал каждый раз во все большем количестве. Бычки добирались до Мормонского лагеря сами, и наваривал я на свежем мясе зимой лучше, чем летом и осенью, когда старателей было меньше, а дичи в ближних лесах больше. Китайцы на двоих получали два доллара в день, а перуанец — полтора. В связи с наплывом бедняков, желающих разбогатеть, цены на рабочую силу просели. Летом работника дешевле, чем за два бакса, найти было трудно. Почти бесплатные индейцы не в счет, поскольку получали по труду: в большинстве своем понятия не имели о дисциплине, требовали постоянного надзора и часто исчезали, даже не получив расчет. Обоих работников вооружил винтовками и стал чаще передвигаться в составе караванов. Нападения на купцов резко участились, особенно, когда те возвращались с выручкой с приисков. Если бы я оказался здесь без денег, наверное, присоединился бы к налетчикам, благо такой опыт у меня богатый. Револьвер и одну винтовку оставил Катрин. Она научилась стрелять из винтовки от бедра. Попадает редко, но отпугнуть сможет.

20

При испанцах Калифорния состояла из четырех округов: Сан-Франциско, Монтерей, Санта-Барбара и Сан-Диего. Двадцать восьмого февраля тысяча восемьсот пятидесятого года американцы разделили ее на двадцать семь графств. Как по мне, это надо было сделать на день раньше или разделить на двадцать восемь графств. Семнадцатого мая Катрин родила сына, получившего имя Джон в честь деда по матери. Тринадцатого августа был издан закон, обязывающий каждого старателя-иммигранта уплачивать каждый месяц за пользование своим участком двадцать долларов. Для многих золотоискателей такая сумма стала неподъемной. Они бросали свои участки и уходили дальше в горы, куда пока не добрались чиновники, или нанимались в горнорудные компании, которые обычно и захватывали брошенные места. Не удивлюсь, если узнаю, что золоторудные компании и продавили этот закон, хотя все показывали пальцем на Сэма Бреннана, ставшего к тому времени самым богатым человеком в Калифорнии, если не во всех Соединенных Штатах Америки. Говорят, годовой доход его составляет полмиллиона долларов. По этим временам — фантастическая сумма. Недавно Сэм Бреннан попытался выкинуть всех жителей из Сакраменто, пожег там дома, чтобы продать эти земли крупным компаниям с Восточного побережья, и нарвался на сопротивление старателей. Бунт подавили с помощью солдат, убив несколько десятков человек и посадив в тюрьму главаря, некоего Робинсона. Только вот за это время дельцы с Восточного побережья, не желавшие платить Сэму Бреннану, пролоббировали принятие Калифорнии в состав Соединенных Штатов Америки в качестве тридцать первого штата. Случилось это девятого сентября. Первым губернатором стал Питер Барнетт, первым законом которого стало объявление всех земель собственностью штата.

В итоге в январе тысяча восемьсот пятьдесят первого года мне пришлось оформить на себя землю под своими строениями, заплатив штату, включая пошлины, тридцать семь долларов. Сумма, конечно, плевая, но к тому времени дела у меня шли все хуже. За последний год наладили подвоз в Калифорнию продуктов из соседних штатов и дальних стран, стало намного больше занимающихся таким же, как я, зарабатыванием денег, а добыча золота снизилась и начала концентрироваться в руках крупных компаний, которые заводили свои караваны для снабжения рабочих. В итоге цены снизились. Прибыли в сотни процентов ушли в небытие. Теперь уже наварить больше пятнадцати считалось удачей.

Если раньше я брезговал доставкой писем, на каждом из которых зарабатываешь всего доллар при доставке на прииск и полдоллара — на почту в Сан-Франциско, то теперь делал и это. Собрав доверенности на получение почты, в основном у мормонов, передал их Катрин. Поскольку инициатива исходила от жены, она и выполняла самую сложную часть работы. Почту в Сан-Франциско привозили пароходы примерно два раза в месяц. Дня два-три ее сортировали, а потом выдавали в здании почты, потому что почтальонов пока не было. В первый день очереди были гигантскими, причем большая часть всего лишь убеждалась, что им ничего не пришло. Этот вроде бы незначительный приработок помогал нам отбивать расходы на наемных рабочих. Они не менялись. Поняв, что дела у золотоискателей идут все хуже, китайцы передумали расставаться с хорошим местом, а перуанец, как догадываюсь, и раньше не рвался махать лопатой и кайлом. Его интересовала только игра. Получив по приходу в Сан-Франциско зарплату за отработанные дни, уходил вечером в казино и появлялся утром пустой во всех смыслах слова.

Пятого мая тысяча восемьсот пятьдесят второго года мы возвращались в Сан-Франциско. Встречные уже рассказали нам, что позапрошлой ночью в городе случился страшный пожар. Сгорели шестнадцать кварталов, в том числе таможня, самый шикарный отель «Союз», оба театра, «Американский» и «Адельфи». Запах гари был слышен за несколько километров. То, что я увидел, когда подъехали ближе, превзошло мои самые печальные предположения. Пожарище занимало несколько гектаров. По грудам черных головешек бродили потерянные люди, выковыривали уцелевшие вещи. Исчезли мой дом и склад. Я с трудом нашел то место, где они стояли, и только благодаря фундаментам, развернутым к улице не так, как здесь принято. Глядя на недогоревшие бревна, подумал, что это расплата за поджег лавки Фредди Беркли. Непонятно, правда, было, за что расплатился Ван Сунлинь жизнью своей жены? Наверное, не самым честным способом набрал деньги на дорогу до Калифорнии.

— Давайте пороемся в углях, может, найдем останки и похороним, — предложил я китайцу на его языке.

Ван Сунлинь, не шевелясь, тупо смотрел на пожарище. Так понимаю, жена была его единственной связью с родиной. Скорее всего, Сюли была инициатором переезда в Калифорнию.

— Хорхе, отведи фургон и лошадей к лесу, жди нас там, — приказал я перуанцу.

Кто-то уже порылся до нас. Особенно постарались там, где был склад. Катрин должна была купить товары, которые привозили суда в Сан-Франциско, и сложить там. Кто-то выгреб зерна риса и кофейные бобы, оставив совсем уж обуглившиеся. Мы с китайцем принялись разбирать то, что осталось от жилого дома. Начали в тех местах, где стояли кровати.

От работы оторвала нас Сюли. Она увидела Хорхе Драго и узнала от него, что мы на пожарище. Захлебываясь слезами, служанка поведала, что ее и Катрин вовремя разбудили крики на улице. Пожар начался в двух кварталах от нашего дома, и, пока огонь добирался сюда, женщины успели собрать самое ценное и необходимое и отступить к лесу. В жизни на окраине есть свои преимущества.

21

Клипер «Сюрприз» был построен два года назад в Бостоне. Длина пятьдесят семь метров, ширина десять метров семьдесят сантиметров, осадка шесть метров шестьдесят сантиметров, грузоподъемность тысяча сто восемьдесят тонн. Трюм двухпалубный. В твиндеке висят гамаки для бедных пассажиров, а в кормовой части расположены каюты для состоятельных. Ниже ватерлинии корпус обшит медью, выше — выкрашен в черный цвет. Носовая фигура в виде летящего орла золотого цвета. На корме изображен с помощью резьбы и красок герб Нью-Йорка, порта приписки: парусник на реке Гудзон, освещенный восходящим солнцем, над которым орел на глобусе, слева Свобода с вороной на левой руке, как символе освобождения из-под власти Британии, справа Юстиция с завязанными глазами, мечом в правой руке и весами в левой, а внизу девиз на латыни «Excelsior (Всегда вверх)». До двадцать седьмого мая собственником судна являлась нью-йоркская судоходная компания «А. А. Лоу и брат». Их угораздило послать клипер с пассажирами и грузом в Сан-Франциско, где капитан Филипп Думареск, плохо знавший ситуацию в Калифорнии, ошвартовался к причалу. Вместе с пассажирами на берег сошли двадцать три опытных матроса из тридцати, пять обычных из шести, все четыре юнги, боцманмат, плотник, парусник, один повар из двух, оба старших стюарта и три из четырех младших. Затем постепенно свалили и все остальные, оставив капитана одного. У Филиппа Думареска не хватило ума или полномочий нанимать матросов по сто долларов в месяц и сваливать отсюда по-быстрому, в балласте, нанося убытки компании, или хотя бы использовать судно, как гостиницу и склад, поэтому «Сюрприз» почти год разорял своих владельцев. Они то ли не могли поверить в такие наглые требования матросов и отсутствие грузов, то ли просто были уже настолько в долгах, что лишились кредита, не знаю. Капитан Филипп Думареск — зашуганный пожилой тип, явно получивший место только по выслуге лет — валил на них. Уверен, что и его нерешительность сыграла немалую роль в разорении судовладельцев. В итоге клипер был выставлен на торги за сорок четыре тысячи долларов — столько задолжали кредиторам «А. А. Лоу и брат» — и приобретен единственным, кто дал больше, за сорок шесть тысяч двести долларов, потому что остальные собирались купить за полцены под склад. После пожара в Сан-Франциско возникла острая потребность в жилых и складских помещениях.

Став собственником клипера, я перебрался на него с семьей, слугами и двумя собаками. Земельные участки с фундаментами, фургон с волами и Буцефала продал. Готов был уступить их Ван Сунлиню. Если ты сотрудничаешь в любой форме с китайцем, будь готов, что он отберет твой бизнес, по-хорошему или по-плохому. Кое-что Ван Сунлинь накопил, и с моим поручительством мог бы получить кредит в банке на остальное. Я предложил ему так и сделать. Китаец отказался. Как догадываюсь, Сюли не захотела уходить от нас. Своих детей у них нет, вот и привязалась к маленькому Джону. Вторую верховую лошадь и винтовку оставил Хорхе Драго в счет зарплаты и премиальных, потому что становиться моряком он не захотел ни в какую. Всё-таки перуанец честно и долго послужил мне, не грохнул и не ограбил при случае, которых было немало. Если бы дал деньги, Хорхе Драго наверняка проиграл бы их в первый же вечер, а конь и винтовка для него — это друзья. Надеюсь, найдет, как прокормиться. Конные охранники здесь в цене. Про конных грабителей и вовсе молчу.