Рейз

Руки Кисы блуждали по моей спине, напрягшимся рукам, шее, волосам. Ее прикосновения почти добили меня, и когда я посмотрел сверху вниз, то все казалось правильным. Это была моя женщина, моя Киса-Анна, половинка моей души.

Опускаясь на нее и уперевшись локтями, я прошелся кончиком носа по ее щеке, вдыхая запах, затем — по волосам, останавливаясь около ее уха.

— Я помню, как взял тебя тут, на этом пляже. Помню наш первый раз. Мы были совсем юными, возможно, подростками? Я не знаю. Но я прокрался в твой дом, забрал тебя и привел сюда, в нашу бухту. Мы целовались, и это стало чем-то большим. И тогда ты спросила, стану ли я твоим, — по лицу Кисы бежали слезы, я потерся головой об ее щеку. — И я ответил, что «да».

— Рейз, — она плакала, и ее дыхание было сбивчивым.

От ощущения чего-то неправильного я замер.

Выражение лица Кисы сменилось с удовольствия на беспокойство:

— Рейз? Что случилось?

Как только она произнесла мое имя, я понял, что не так.

Рейз… Рейз, Рейз, Рейз…

Рука Кисы пробежала по моим волосам.

— Рейз, — прошептала она снова, а я схватил ее за запястье, удерживая его, ее голубые глаза расширились от шока. — Рейз, что…

— Нет! — произнес я сквозь зубы. — Не называй меня так!

Лицо Кисы стало бледным.

— Почему?

Почему?

Почему?

— П-потому что это не мое имя. Я — не узник под номером 818. Я не… Я не Рейз.

Мою грудь сдавило, словно я не мог дышать. Я отпустил запястье Кисы, чтобы провести по своей грудной клетке.

— Ре… — Киса замолчала, а затем соединила свою руку с моей и поднесла ее к губам, чтобы поцеловать. — Почему тебя так назвали?

Я посмотрел в сторону моря, задумавшись, что слишком многое не помню:

— Чем лучше я обучался драться, — ухмыльнувшись, произнес я, — убивать, тем сложнее меня было остановить. Раз за разом я становился лучше и лучше, больше и быстрее своих противников, которые противостояли мне. Из-за них я становился только прочнее. С лезвиями на моих кастетах я был неудержим. Охранники шутили, что я стираю с лица земли своих противников. Вот так слово «рейз» (Прим. перевод. raze — соскребать, разрушать до основания, скользить по поверхности) и закрепилось, а потом охранник сделал тату на моей спине, чтобы угодить толпе, которая могла бы выкрикивать его, когда я входил в клетку.

Я заморгал, чтобы вернуться в реальность из воспоминаний. Затем снова перевел взгляд на мою Кису:

— Поэтому мне не хочется, чтобы ты произносила это слово. Ты не относилась ко мне как охранники или те люди.

— Нет, и никогда не буду. Тебя обидели, но больше никто не посмеет, малыш.

Упершись руками поверх головы Кисы, я наклонился и сказал:

— Я хочу, чтобы ты назвала меня по имени. Моим настоящим именем.

Беспокойное выражение лица Кисы, наконец, сменилось пониманием, ее глаза снова наполнили слезы, и она кивнула:

— Ты… ты хочешь, чтобы я называла тебя… Лука, — прошептала она осознанно, и, услышав, что за имя слетело с ее губ, я обнял ее, прижимая к себе.

Мой член стал еще тверже, но этого было недостаточно.

— Повтори, — потребовал я хрипло, Киса сглотнула, развела ноги шире, обвивая их вокруг меня, и приставил член к своей киске.

Как только я протолкнул головку в ее вход, Киса обернула руки вокруг моей шеи и приблизила рот к моему уху. Мы оба застонали, я вводил в нее сантиметр за сантиметром.

Киса подначивала меня, двигая бедрами. Я ощущал над ухом ее теплое дыхание:

— Лука, — стонала она, — люби меня… мой Лука.

И тут меня словно прорвало, я взревел и со всей силой начал толкаться вперед, проскальзывая в Кису, наполняя ее, пока она кричала мое имя. Лука. Она выкрикивала его снова и снова.

Лука, Лука, Лука…

На этот раз я сделал ее своей, не было никаких мыслей — только ощущения. Впервые за все время я действительно чувствовал это. Мое горло душили многие эмоции, которые я чувствовал. Я так долго блокировал их, держал в себе так долго, что теперь не знал, как бороться с этим. Поэтому я сосредоточился на том, что был внутри женщины, от которой исходили стоны, пока я прижимал ее набухший клитор, и мой член задевал какое-то место внутри нее, что от этого она сходила с ума.

Ее твердые соски касались моей влажной груди, и каждый раз, как я толкался вперед, Киса задыхалась от трения, от чувства, что мой член наполняет ее, указывая ей, кому она принадлежит.

— Лука, мой Лука, — стонала она мне прямо в ухо, и каждый слог, слетающий с ее губ, заставлял меня толкаться дальше и дальше, работать бедрами быстрее и быстрее. — Ты вернулся ко мне…

— Киса, — сказал я с напряжением в голосе, чувствуя, что мои яйца натянулись почти до боли. — Я собираюсь кончить, solnyshko…

Ногтями она впилась в мои плечи, дыхание стало прерывистым.

— Близко… так близко, Лука… трахни меня сильнее… сильнее, Лука, сильнее!

С каждым ударом я входил на всю длину и со всей силой, что могли выдать мои бедра. Я вбивался в нее на полную, ударяясь о ее киску, звуки, что мы вместе издавали, толкали меня через край.

Мой член вздулся, рот пересох, а услышав звуки пронзительного оргазма Кисы, я подался вперед, погрузил руки в теплый песок под головой Кисы, пока наполнял ее свой спермой.

Я опустил лоб на спутанные волосы Кисы.

Я пытался восстановить дыхание, минута за минутой, когда снова испытал сильное волнение от слов Кисы:

— Я люблю тебя, Лука. Все эти годы без тебя, я никогда не переставала любить.

Я замер.

— Любить? — спросил я, нахмурившись. — Что… что это значит?

Киса расслабила ноги, обернутые вокруг меня, и толкнула меня в грудь, чтобы я посмотрел на нее.

— Любить, lyubov moya. Ты не помнишь, что это такое?

Ее голос звучал грустно, словно этим я причинил ей боль.

Мне не хотелось делать ей больно. Если ей больно, то и мне.

В смущении я опустил голову:

— Нет, я не очень понимаю, что это значит. Я слышал это слово, но оно не имеет никакого значения для меня.

Киса притянула меня обратно, взяла за руку и положила ее себе на грудь, я чувствовал, как колотится ее сердце под ладонью. Мое сердце колотилось также.

— Любовь — это чувство между двумя людьми, которые разделяют его, Лука. Два человека не могут перестать думать друг о друге. Два человека мечтают друг о друге каждый день, каждую секунду, и днем, и ночью. Два человека хотят провести жизнь вместе. — Она сделала паузу, чтобы прижаться своими губами к моим, а потом отстранилась. — Два человека занимаются любовью, как мы с тобой сейчас, и знают, что их души принадлежат друг к другу, и только друг другу.

По щеке Кисы сбежала слеза, и, наклонившись, я поцеловал ее. Отстранившись, я наклонил свою голову набок, чтобы посмотреть на прекрасное лицо Кисы.

— Тогда я… тогда я люблю тебя?

Киса замерла на мгновение, а потом, удивив меня, обхватила руками шею и уткнулась лицом в мою грудь.

— Я надеюсь, что это так, Лука. Я молюсь, что ты все еще любишь меня.

И я почувствовал, как от ее слез, моя кожа стала влажной.

Я прижал ее к своей груди, перевернул нас на сторону, чтобы я мог видеть ее лицо. Не думаю, что мне когда-нибудь надоест смотреть на ее лицо. Киса шмыгнула носом, пытаясь скрыть нервную улыбку.