Рейз
Шрифт:
362 подошел ко мне.
— Мы свободны, 818! — с волнением крикнул он.
Его слова эхом отзывались в моих ушах. Я сам не верил в это.
— Ч-что теперь? — спросил я, оглядывая двор, наполненный трупами. Земля тонула в крови, вдалеке были слышны вой сирены ГУЛАГа.
362 опустил напряженные плечи и подвинулся ко мне.
— Вот оно, 818. Это то, чего мы так долго ждали. То, ради чего жили.
Его глаза ярче заблестели, и он сказал.
— Пришло время отомстить.
М — Е — С — Т — Ь... Я проговорил каждую букву в голове, чувствуя, как гнев завладел мной. И я понял, что мой шанс наступил. После нескольких лет убийств,
— Куда ты пойдешь? — спросил я 362.
— На запад, — ответил он мрачно. — Моя месть свершится на западе.
362 был тем, кто заставил меня писать имя Дурова на стене клетки, я не помнил, как он делал это, но он говорил об этом, когда я впервые прибыл. На его стене тоже было имя. Эти надписи всегда были с нами. Они подарили нам прошлое, когда не было ни одного, ни единого воспоминания в голове. Они подарили нам цель, чтобы жить.
Мы стояли там, смотрели друг на друга, потом 362 крепко сжал меня за плечо.
— Убей того, кто притащил тебя в этот ад, 818. Ты готов. Ты давно готовился к этому дню.
Я также похлопал его по руке.
— Ты тоже.
362 опустил руку, но обернулся и сказал:
— Надеюсь, мы еще встретимся, 818. Если нет... верни себе свою жизнь, которую потерял.
Кивнув головой, он повернулся и побежал за большие металлические ворота.
Наклонившись к лицу лежащего охранника, схватил его за рубашку. Увидел вспышку узнавания на его лице, я разозлился.
Ему должно быть страшно. Я собирался выпотрошить ублюдка, который превратил мою жизнь в ад. Я вспомнил те вещи, которые он делал со мной, когда я был ребенком.
— Не надо... мне больно! — закричал он, и мои губы скривились от отвращения.
Ощутимо тряхнув щуплое тело, пока его зубы застучали, я потребовал:
— Куда мне идти, чтобы попасть в Нью-Йорк?
Охранник побледнел, а мои кулаки сжались, угрожая задушить ублюдка.
— В каком направлении мне идти?
Рот охранника открылся и закрылся, он задыхался. Я достаточно ослабил хватку, чтобы он мог говорить.
— Восток. Нью-Йорк находится на востоке.
Звук приближающихся машин побудил меня наклониться и спросить:
— А где, бл*дь, мы находимся?
Охранник стал слабеть, кровь хлынула из его живота. Я понял, что это вопрос секунд, когда он потеряет сознание.
— Бл*дь, ответь мне! — прорычал я. — Где, черт возьми, мы находимся?
— Аль... Аляска, — ответил он.
Я бросил его на землю. Этот ублюдок мне больше не нужен, я получил, что хотел. Грузовики приближались к ГУЛАГу, я знал, что у меня есть несколько минут, прежде чем охранники закроют выход.
Алик Дуров.
Бруклин, Нью-Йорк.
Месть.
Убить.
Напомнив себе о своей цели, я поднялся на ноги, когда ублюдок засмеялся. Я в упор посмотрел на него.
— Мы... мы сделали тебе тем, кем ты сейчас являешься... — прошептал он, теперь кровь капала из его рта. — Мы сделали тебя сильным... непревзойденным... чемпионом...
Он замолчал, кашляя и брызгая слюной, захлебывался в собственной крови.
Красная пелена стала перед глазами.
Разозлившись на его слова, я поднял кулаки с кастетами и, зарычав, толкнул шипы прямо в грудь. Рот охранника широко открылся, с его губ сорвался тихий крик. Я огрызнулся и медленно повернул шипы кастетов. Мной уже ощущался вкус победы, когда он выпучил глаза и стал задыхаться. Охранник сделал последний вдох. Невидящий взгляд устремился ввысь.
Я наслаждался этим, ведь меня
создали для этого, учили этому. Медленно поднявшись на ноги, я побежал. В течение нескольких минут пробирался сквозь заросли деревьев, направляясь на восток.И я не остановлюсь, пока не достигну своей цели. Не остановлюсь, пока не убью его...
Алика Дурова.
Бруклин, Нью-Йорк.
Месть.
Убить.
4 глава
818
После месяца плавания на рыбацких судах, кражи еды и незаконных поездок в грузовых составах, я приехал в Нью-Йорк.
Я не был готов к тому, что ждало меня: яркие огни, шумный город, с постоянно спешащими людьми — все было полной противоположностью тому, что я когда-либо знал. Тем не менее, как ни странно, те чувства, что я ощущал, были знакомыми и комфортными — густой смог, вонь, пары табака и спиртных напитков, рев быстрых автомобилей.
Только я дошел до последней аллеи на краю Бруклина, как жгучая боль пронзила мою голову. Я прижал пальцы к вискам. Стали мелькать разные образы: группа играющих детей, пожилые мужчины целуют трех гордо улыбающихся мальчиков в головы, представляя их народу. Мне казалось, что моя голова скоро взорвется от тех воспоминаний, что промелькнули у меня. Целый месяц ничего не было: ни воспоминаний, ни наркотиков, которыми охранники меня ежедневно пичкали, чтобы держать сильным и агрессивным, но сейчас все больше и больше незнакомые образы вставали перед глазами.
Картинки ушли также быстро, как и пришли, и я понял, что уже давно стою, облокотившись на стену, пот градом стекал с меня. То оцепенение, которое я чувствовал всю мою жизнь, вернулось.
Я припомнил имя и адрес. Несколько секунд бежал вниз по незнакомой улице, точно зная, куда идти. Ноги несли меня вперед в район с большими особняками, дорогими автомобилями и хорошо одетыми людьми.
Когда я оказался на одной конкретной улице, дрожь волнения пробежала по моему телу. Я быстро просматривал номера домов... пока не очутился за пределом района с роскошными апартаментами. Я был уверен, что это нужный адрес.
Охранники угрожающе ходили перед домом со стеклянными стенами. Я отпрянул на соседнюю улицу, сливаясь с тенями и не сводя глаз с двери.
Я ждал несколько часов, прячась около здания, пытаясь найти вход. Но его не было, дом был слишком защищен. Потом, когда рассвело, большой темноволосый мужчина, выглядевший так, как будто жил в середине 20-х годов, вышел из здания с таким важным видом, словно ему принадлежал весь этот гребаный мир. От ярости у меня каждый волос на голове зашевелился.
Понадобился всего один взгляд, чтобы понять, что передо мной стоял Алик Дуров, сволочь, которую я собираюсь убить. Все в нем — от славянского лица до полностью бритой головы — кричало о богатстве и высокомерии, я ненавидел ублюдка и с удовольствием убил бы его. Мне захотелось причинить ему страшную боль.
Через несколько секунд большой черный автомобиль остановился перед зданием. Этот мудак, Дуров, шагнул в сторону водителя, сел и поехал вниз по улице. Как молния, я побежал за ним, прижимаясь к затемненной стороне. Я старался не отставать от автомобиля, но при таком быстром темпе не мог уследить за ним. Проехав еще два квартала вниз, автомобиль попал в пробку. Другие машины сигналили мне, когда я перебегал оживленную дорогу, но мне нужно было торопиться.