Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Резервный день
Шрифт:

Самое сложное в то время было травы упаковать. Не было ни принтеров, ни сканеров, ни графических программ – оформляли упаковку, клеили бумагу, подписывали фломиками от руки, все занятия в училище мама и подруги рисовали. Директрисе донесли об этом. У мамы должен был быть красный диплом. Какой уж тут красный! Им троим пригрозили статьёй, влепили за дипломы трояки и втроём же распределили в центральную больницу, в реанимацию.

Подруги мамы вышли замуж и уволились, а мама осталась в больнице, родила Ильку и стала матерью-одиночкой. Её после декрета из жалости перевели в отделение челюстно-лицевой хирургии. Она там пять лет проработала и дослужилась до старшей медсестры – это в больнице считается небывало быстрым продвижением по службе.

Папа приехал в отпуск в Казань, в гости к другу– следователю. Папа за компанию пошёл в больницу на допрос пострадавшего. Там папа маму и заметил, обратил на неё внимание. Потерпевший не мог говорить, у него челюсть была сломана и зубы выбиты, а мама привыкла к таким «допросам» ( в больницах в челюстно-лицевую милиция ходит постоянно ) и всё «переводила»

с «мычащего» языка. Папа часто об этом вспоминал. Он был поражён маминым терпением и отзывчивостью, потому что он и сам в мирошевской больнице допрашивал избитых и ничего не мог понять из их мычания, а «младший медперсонал только смеялся и даже ржал», хотя беседа с пострадавшим после преступления – очень важная составляющая следствия. Первые два дня после преступления – самые важные, и папа очень злился, если пострадавший не мог говорить, а медперсонал смеялся. Писать потерпевшие не могут, у них руки болят или пальцы, часто – температура от переломов, да и просто – сильный стресс. Мама расписывалась за многих пострадавших в протоколах, а иногда и писала при них за них же показания, объясняясь с ними на языке жестов, задавая вопросы, на которые можно было ответить чётко и однозначно.

Папа, там же, в Казани, женился на маме, перевёз её с Илькой в Мирошев, Ильку усыновил. Мама – татарка. Илька и мама при мне часто по-татарски ругались. Илька до шести лет плохо-то и русский знал. Он же с бабушкой Саниёй и дедушкой Ильгизом время проводил, пока мама сутками дежурила, а они с внуком по-татарски говорили, и в сад его отдали татарский. Илька с самого детства с мамой не очень ладил. Мама говорила, что Илька – своенравный самодур в деда Ильгиза. Дед Ильгиз маму проклял, когда она Ильку родила, потому что отец Ильки – русский. Куда потом папа Ильки делся – не знаю. Мама утверждает, что дед Ильгиз его прогнал. Жаль, что Илька как раз сейчас в армии. Он бы маме сейчас опорой стал. Я маму подвела, папа – подвёл, мы с папой маму даже предали и бросили. Жить с мамой тяжело, с ней только я и могла ладить последние годы. Папа говорит, мама раньше совсем другой была. Папа деда Ильгиза редко, но вспоминает: тот и ему на маме запретил жениться, но папа – милиционер, поэтому дед Ильгиз его испугался выгнать, но стал отговаривать от «женщины с чужим ребёнком». Но мама вышла замуж. Друг, к которому папа в гости приехал, был на свадьбе свидетелем. У него на всех фото лицо очень грустное – мама говорит, что папин друг тоже в неё был влюблён, но он, когда приходил для бесед с пострадавшими в больницу, очень смущался и краснел. А папа с первого взгляда начал за ней ухаживать. Мама говорит, что мужчины ухаживают только, когда влюбляются, в остальное время они очень любят, когда за ними ухаживают. Не носки стирают и трусы, не еду готовят, а когда им сочувствуют, когда их жалеют, когда с ними по-доброму. Мама говорит, что мужчины – они как преданные псы, просто надо уметь ими командовать. И мужчинам очень медсестры нравятся. Мама говорит, что одно только слово «медсестра» – и мужчина сразу смотрит с интересом. Слово это действует на мужчину аналогично психотерапевтическому эффекту выписанного рецепта 6 . Мужчины не любят болеть, не лечатся, и когда вдруг встать с постели не могут, то врач и медсестра для них – как божество.

6

Психотерапевтический эффект выписанного рецепта – в психологии болезни считается, что если больной получает рецепт на лекарство, он тут же начинает лучше себя чувствовать.

Наша казанская бабушка Сания – она тихая и добрая, ещё и не совсем старенькая, письма пишет теперь, после смерти деда Ильгиза, по-русски с такими смешными ошибками. Мы с мамой каждый год в августе ездим в Казань. Деньги бабушке привозим, наши сборы и чаИ, да и просто травы, которые там не растут. Я эти поездки люблю. Мы едем в купе. Мы гуляем с мамой по насыпям и обрывам. Волга-река. Дубравы. Сосны. Ну и берёзы конечно же. Мама всегда говорит, когда мы смотрим с берега на Волгу:

– Волга, всю жизнь – Волга. Надоело! Хочу за Урал! Хочу в горы! Хочу в Сибирь, на Алтай. Вот бы в тайгу! Закончишь, Арина, школу, поступишь в университет и мы на месяц махнём за Урал. Увидишь не саженые лиственницы, а целые хвойные леса. Кедры и лиственницы – вот счастье! Лиственница живёт четыреста лет. У неё листья экономные. Похожи на иголки, но не колют. И ты будь такой, как лиственница. Не колись, но притворяйся колючей.

Ещё мама говорит:

–Жизнь – борьба со смертью. Ни в коем случае нельзя раскисать и другим надо помогать не скиснуть. Обязательно надо бороться, никогда нельзя отступать. Болезнь любит тех, кто не борется.

Я боролась. Но скисла… Да и мама скисла тоже. И вот мы, и я, и она, болеем… Я – в папином доме, мама завтра ляжет на две недели в областной профилакторий – это мне сейчас А. сказала.

«Главное – точка отсчёта, главное сделать верный первый шаг», – говорит мама. Все неприятности папы кончились, как только я родилась. Папа очень серьёзно, как-то мистически к этому относится – у него сразу после института были очень сложные неподъёмные провальные дела, не было никакого авторитета, с ним не церемонились, не повышали в звании, когда были плановые переаттестации, его лишали премий, платили совсем мало, и продолжали вешать бесперспективные дела. Но после моего рождения от лейтенанта- следователя он дослужился до замначальника, а потом и начальника УВД. Конечно же это – стечение обстоятельств,

папа всегда и всех в этом уверяет, но про себя думает по-другому. Действительно, в своём отделе по борьбе с наркотиками папа себя хорошо зарекомендовал – статистика преступлений в состоянии наркотического опьянения при папе стала падать. Тут не обошлось и без маминых консультаций. Особенно помогла её подсказка в одном рядовом бесперспективном деле. Когда второго мэра сменил третий, папу направили на дополнительные курсы в юридическую академию и назначили прокурором по надзору. Но начальник УВД – это понятнее народу, чем прокурор, и по милославскому радио папа раньше намного чаще выступал. Эти старые прямы эфиры и сейчас в записи повторяют по выходным, я люблю их слушать. А повторяют, потому что наркотики – это очень больная тема, и всегда актуальна.

3 Дэн вернулся

В той жизни я любила Дэна. С первого класса. Потом он ушёл из нашей первой гимназии в пятнадцатую школу, из-за моей мамы ушёл, потом вернулся из пятнадцатой в нашу первую, что есть фантастика – из нашей гимназии можно только уйти, уйти навсегда, обратно не примут. А Дэна – приняли, директор пригласила, точнее – упросила, так ещё год Дэн тянул, не переходил. Из-за меня не переходил и из-за моей мамы.

И вот в позапрошлом году… Мы опять вместе. Мы учимся в девятом…

Я ничего не знала. Первого сентября в классе вдруг – Дэн. Он на линейку не пришёл, боялся, наверное, стеснялся. В классе отреагировали спокойно. Все знали, что Дэн – победитель Всероссийской Олимпиады по краеведению, поэтому его и упросили вернуться. Кто-то Дэну сразу руку пожал (Монахов, например), кто-то обнял и поцеловал (Змеевцева, например). Макс Монахов и Злата Змеевцева – эти-то помнили не только об Олимпиаде и краеведении. Макс и Злата – твари, они всегда меня ненавидели и всегда защищали Дэна.

Дэн не смотрел на меня, но я знала, что он меня видит. Я была раздавлена, я испытала острое щемящее чувство, но виду не подала: мало ли что произошло в детстве, целых шесть с половиной лет назад. Всю осень мама выпытывала, что Дэн, да как он. Тогда я не обратила на это внимание: мама и раньше часто выспрашивала о других. Даже о безобидном Чопорове. Теперь, когда всё случилось, я понимаю, что мама той позапрошлой осенью испугалась намного больше меня. Панически испугалась. Мама боялась, что всплывёт правда о том случае, из-за которого Дэн ушёл из гимназии, и расспросы мамины были не из любопытства, а из-за страха. Тут такое дело… Все эти разговоры о совести… Я не знаю. Папа говорит, что большинству населения наплевать на совесть. В узде держит только страх. Если человек знает, что никто не узнает о его чёрных делах и ему всё сойдёт с рук, то человек обязательно решится на преступление или некрасивый поступок. А Дэн мог мне рассказать, что было на самом деле, почему он перешёл в другую школу. Так и вышло, мама правильно боялась – Дэн мне всё рассказал. И теперь мы наказаны. И мама, и я.

Три месяца в девятом я Дэна упорно не замечала. А в декабре, по законам природы, в актовом зале проходила «ёлка», наш девятый развлекал первые-вторые классы. Злата Змеевцева была Снегурочкой. Дэн Белялов– Дед Мороз. Макс Монахов – он скоморох. А я – фотограф. Мама отговаривала от этого утренника, мама «заранее всё знала», мама мне говорила:

– Все богатые школы на мероприятия аниматоров нанимают, клоунов в агентстве праздников, и учителя сейчас всё сами фотографируют для отчётов, учителя за организацию мероприятий надбавку получают…

Я говорила:

– Корнелий Сергеевич на звуке и свете, поэтому он попросил меня фотографировать. И вообще, мам: где у нас в Мирошеве ты видела агентство праздников?

А мама:

Давно б уже Корнелий озолотиться мог, организовал бы все эти развлечения, оформил бы хотя бы ИП. Почему он такой не предприимчивый? Что он за тормоз такой?

Корнелий Сергеевич – учитель по «истории». В газете «Милославич» всегда его фотографии размещают. Корнелий Сергеевич рубрику по культуре и образованию ведёт. Ко всем датам появляются такие новости, например: «Исполнилось двести двадцать лет со дня рождения нашего любимого писателя Михаила Николаевича Загоскина. В гимназии №1 отмечали его юбилей, были разыграны сцены из пьесы «Богатонов» 7 . Ещё так например: «В Мирошеве юбилей народной игрушки Михайло-Жнец, ей исполнилось сто лет. В образцовой школе №1 прошла викторина «История промыслов» и конкурс художников-прикладников «Болванка –раз, михайло-два, жнец-три». И так далее. Думаю, достаточно.

7

«Богатонов» – известная комедия Загоскина «Господин Богатонов или Провинциал в столице», написанная в 1817 году и имевшая большой успех, главный герой – помещик, помешавшийся на связях со знатью в столице.

Ну и вот. Я – с камерой, Корнелий Сергеевич на пульте – с музыкой и светом. Корнелий Сергеевич почему меня попросил на празднике фотографировать? Потому что камера дорогая, объектив особенно дорогой, а я – аккуратная, спокойная, выдержанная, не психичка… Ну, считалась тогда не психичкой. Я и правда спокойная была, просто случилось то, что случилось. У меня поехала крыша. Папа вчера мне сказал – такое рано или поздно со всеми случается, один раз в жизни с любой девушкой обязательно произойдёт. Но мне кажется, папа меня просто успокаивает. Я уверена, что есть куча девушек, которые никогда не станут бегать, как я, за парнем. А уж тем более – не пропустят из-за этого ЕГЭ, на подготовку к которому было потрачено столько лет и сил.

Поделиться с друзьями: