Режим бога - 2

Дальше некоторое время в коридоре стояла тишина. И снова напористо зазвучал голос Николая:

– Я все это хорошо помню, вы говорили. И эти доводы мне не кажутся убедительными! Поэтому наше предложение такое, как я его изложил! И другого, извините, не будет. Подумайте, у вас есть два дня. Потом мы предложим эту песню другому ленинградскому исполнителю. До свидания!

И трубка тут же ударила по рычагам.

Появление Николая в дверях пришлось ждать не меньше минуты. В комнату он вошел с испариной на лбу.

"Бедняга. Тяжело ему это далось..." - сочувствие неожиданно закралось в сердце.

Николай смущенно и виновато смотрел на нас от дверей.

Неожиданно Димон несколько раз хлопнул в ладоши, сначала подхватил я, а затем и Леха!

Из взгляда Завадского вина стала уходить, а на лице появилась легкая улыбка.

– Молодец, - припечатал Димон и добавил "гад" такой, - все выполнил точно!

Не давая Завадскому осознать услышанное до конца, я запрыгал вокруг него "в восторге":

– Отлично, Коля! Ты был непреклонен и великолепен!

– Молодец!
– добавил свой голос в общий хор и Леша, - теперь ждем два дня и смотрим на результат.

Два дня ждать не потребовалось.

Клаймич позвонил на следующий...

***

...С того дня события закрутились с калейдоскопической быстротой.

Сначала, в сопровождении Лехи, я съездил в ВААП и зарегистрировал несколько новых текстов. Прошлый визит, в эту достопочтенную организацию, проходил под непосредственным руководством Бивиса.

Как я понял, заместитель руководителя ленинградского ВААПА Захарская Лариса Львовна, была должным образом проинструктирована, как ей следует относиться к "молодому дарованию" и его текстам. Причем проинструктирована с таких верхов, инструкции которых "простой смертный" нарушить не осмелится. Ну, если он в здравом уме и не менее здравой памяти! А поскольку Лариса Львовна, солидная дама постбальзаковского возраста, со следами ярко-красной помады на губах и зубах, отличалась редким здравомыслием, то никаких проблем в мой первый визит и не произошло.

Точно так же, обошлось без сюрпризов и сейчас. Правда, товарищ Захарская оказалась слегка шокирована, когда поняла, что я принес на регистрацию тексты не одной-двух песен, а целого десятка, но мужественно скрыла свое удивление.

Когда вернулись в коммуналку, я сообщил Лехе, что он, Димон и Завадский приглашены к нам на ужин. Моей мамой. Настоятельно!

Собственно, эта встреча назревала уже давно... Нет, мама, зная Леху, никого, ни в чем плохом не подозревала, просто мои постоянные отлучки допоздна, и рассказы о новых знакомых и записях новых песен, логично подвели к тому, что она решительно захотела со всеми "новшествами" познакомиться лично.

Завадский, которому я позвонил от Лехи, согласился сразу и с большим энтузиазмом! Он, вообще-то, давно выразил надежду на знакомство с моей мамой, горя желанием "пасть на колени и расцеловать те руки, которые вырастили такого сына!" (см. Полное собрание "Пьяных откровений Н.Завадского" в ресторане "Арагви", т.3, стр.476) Гы-гы-гы!

Димон тоже был заметно воодушевлен предстоящей встречей, после мечтательных заверений Лехи, что все будет очень вкусно. Меркантильные проглоты!..

Затем я набрал номер Шпильманов. К счастью, младший из них, - Борис был дома, меня он узнал сразу, общался крайне дружелюбно, мою просьбу помнил и сразу подтвердил готовность посодействовать. Впрочем, не будем забывать и об оставленных трехстах рублях...

Как говорили в "лихие 90-е": "Лучшее проявление дружбы - стопроцентная предоплата!".

Только я повесил трубку, как черный аппарат мерзко затрезвонил на весь коридор. Скорее от желания прекратить омерзительный звук, чем осознанно, я схватил трубку и гаркнул в нее:

– Алло!!!

Захлебывающийся от волнения, голос Завадского лишил меня на пару мгновений дара речи:

– Витя?! Хорошо, что ты... Клаймич сейчас звонил! Они согласны!!! Он сказал, что они принимают условия! Говорит, что нужно встретиться! Мы им должны запись и текст с нотами передать... Готов встречаться сразу! Что мне ему сказать?! Алло? Витя! Ты меня слышишь?!

– Кхм... Ну, Коля... слышу, конечно. Хорошая новость. Ноты, ведь, у нас есть?

– Хорошая?! Да, отличная новость! Я, откровенно говоря, не очень верил... Но ты оказался прав! Ты - молодчина! Есть ноты! Все есть... Там, при записи, ребята основное набросали... Я все забрал!

– Отлично! Тогда договаривайся о встрече. Мы готовы будем подъехать, куда скажешь. Ждем твоего звонка...

Я повесил трубку, недослушав эмоциональный поток Николая. Накатила какая-то опустошенность и слабость, даже задрожали колени. Я прижался горячим лбом к холодной коробке, висящего на стене телефона.

"Если он сейчас затрезвонит голова, наверное, взорвется. Все. Шутки закончились. Кто-то из них, Сенчина или Пьеха споют точно. А это значит, что песня из будущего поменяет "свое" время и у нее будет другой автор. Это будет первое, на самом деле, реальное(!) доказательство, что я что-то могу и СУМЕЛ ПОМЕНЯТЬ. Хоть на чуть-чуть.. хоть на микрон...".

Я оторвался от слегка запотевшего телефона.

"Упс. Как у меня подскочила температура... А может я сейчас умру?! Может быть само ВРЕМЯ так борется с такими, как я. Ведь, если я сейчас умру, то все закончится и никакого изменения реальности не случится! Господи, как досадно и обидно!".

Я даже застонал, сквозь зубы, от обиды и страха.

"Интересно. Я умру совсем или вернусь в свое время? Нет!!! Я не хочу ни того, ни другого. НЕ ХОЧУ!".

На подгибающихся ватных ногах, я доковылял пару метров до двери в Лехину комнату и с трудом ее открыл.

– Леша...
– воздух из горла выходил с каким-то булькающим клекотом, только усиливая накатывающую панику, - дай скорее аспирин... валидол или стакан водки... Быстрее!..
– я сполз по косяку на пол.

Разговаривавшие о чем-то веселом, "мамонты" смолкли на полузвуке, застывшие улыбки начали медленно сползать с лиц. Но, видимо, морпехи есть морпехи. Обоих выбросило ко мне из кресел, как пружинами! Оба столкнулись около моей обмягшей тушки и Леха изменил движение к теткиной аптечке, а Димон схватил меня в охапку и в мгновение переложил на диван.

Никаких "охов" и "ахов". Через секунду около моего носа маячит бутылочка с корвалолом, и Леха, спокойный как кобра, спрашивает, сколько капель лить в стакан.

Трясущимися руками, чувствуя, что сердце лихорадочно колотится уже где-то в горле, я хватаю спасительный пузырек, зубами выдергиваю пластиковую "капельницу" и опрокидываю все содержимое прямо в рот.

Грудь изнутри разрывает объемным взрывом холода. Откидываюсь на подсунутую под голову подушку. Прислушиваюсь к ощущениям. Сердце бьется ровно, такими сильными толчками, что боль от них отдает в виски.