Режим бога - 2
Шрифт:
Еще не достигший зенита славы, молодой и, по-моему, слегка поддатый, Боярский, со снисходительным выражением лица стал слушать запись песни, которую я включил ему на своей "соньке":
http://www.audiopoisk.com/track/arhiv-restorannoi-muziki/mp3/gorodskie-cveti/
(звучало это, примерно, так)
По мере прослушивания, а я еще при записи просил Владимира петь спокойно, без "голосовых излишеств", выражение лица будущего "советского д'Артаньяна" менялось.
Да, да... "Три мушкетера" на экраны еще
После первого прогона, Боярский попросил включит запись еще раз. Он и его администратор "зови меня просто Люся" - деловая, полноватая ярко накрашенная блондинка, внимательно прослушали запись снова.
– Нет... а неплохо!
– похвалил меня Боярский и затянулся очередной сигаретой.
– Спасибо, - я шмыгнул носом, - если захотите эту песню петь, позвоните, - я протянул бумажку с коряво выведенным номером телефона, - в Ленинграде я буду еще три дня, а потом на два месяца уезжаю в Сочи. Текст и ноты в ВААПе мы зарегистрировали. Спасибо, не буду вас больше отвлекать...
– Э!.. Постой... э... Витя! Пошли пройдемся... Я покурю...
"Ну, курить тебе и раньше ничего не мешало! Дымишь, как паровоз" -подумал я, но озвучивать мысли вслух не стал, "пройдемся, значит пройдемся".
Мы не спеша направились к выходу из павильона.
– Членом Союза композиторов, как я понимаю, ты не являешься, - начал Боярский.
– Пока нет, - я беззаботно пожал плечами.
– Значит, песни твои в "план-рапорт" не включат, а значит и на концертах их исполнять нельзя, - довольно резюмировал "Михал Сергеич".
– Не знаю. Для Пьехи и Сенчиной это не проблема.
– Я не знаю, как они это будут решать, но допускаю, что для них "это не проблема", - выделил голосом последние слова Боярский, затем глубоко затянулся сигаретой и продолжил, - а для меня это проблема. А проблемы я не люблю. Песня у тебя неплохая, но если вы за нее что-то хотите, то покупать ее я не буду. Так просто взять могу, а дадут ли исполнять, я не знаю. Решай...
"Разводит, скорее всего, алконавт усатый... Впрочем, мне ведь не деньги нужны... так что... Хрен с ним!"
– Хорошо, но ссылка на меня, как автора слов и музыки обязательна, - я вытащил из пакета листы с нотами.
– Разумеется! Авторство только твое, на него никто не претендует, - получив мое согласие, Боярский заметно повеселел и расслабился.
"Точно развел. Ну, и ладно...".
***
Вечером того же дня мы, все четверо, собрались в комнате у Лехи. На "Василиостровском рынке" я купил пять кило узбекской черешни, парни лопали крупные спелые ягоды, а я рассказывал о визите к Боярскому. Отбрехавшись тем, что до Николая не дозвонился, плавно перешел к итогу переговоров:
– Песню он купил. Пять тысяч, в отличие Клаймича, заплатил, влёгкую, даже не торговался!
– я торжествующе потряс деньгами, а парни возбужденно загомонили.
Конечно, мы и первую песню продали за пять тысяч, но, все-таки, к таким большим деньгам никто из них не привык.
Я выложил нетолстую пачку сторублевок на
стол:– Предлагаю поделить...
– Что тут делить, - перебил Димон, - маме неси, она найдет, куда их пристроить!
Дмитрия активно поддержал и Завадский. Леха, зная истинное мое финансовое положение и отношение к деньгам, промолчал.
– Ну, денег у мамы сейчас так много, что не знает куда девать, - я засмеялся, - поэтому, что я предлагаю... Давайте разделим, по-братски, по тысяче: мне, Леше, Диме и Коле, на него и на семью. Мне на конфеты, а вам на поездку в Сочи.
Пять секунд молчания и битый час кипящих споров! Диме идея не понравилась, да и Завадский уперся, как баран. Нет, в Сочи никто из них съездить был не против. А вот деньги брать отказывались наотрез. Учитывая, что у них самих денег "на юга" не было, ситуация превращалась в патовую.
Я вновь и вновь повторял доводы "за": и запись новых песен, и написание нотных партий, и то, что уже проданные песни записывались вместе, и необходимость отдохнуть перед напряженным трудовым годом, и естественность распределение прибыли в "коллективном хозяйстве" - все бесполезно. Причем более-менее разумных доводов "против", у них не было. Парни просто не могли преодолеть себя и взять деньги у ребенка!
Спас ситуацию Леха. Мудро промолчав большую часть времени наших споров, он, наконец, встал и, наступившем молчании, заявил:
– А Витя прав! Если мы решили создавать вокально-инструментальную "группу" и делать ее лучшей в мире, то для этого нужны деньги. И если мы их зарабатываем, то их нужно учиться и делить, и тратить. Иначе и "группу" не создадим, и сами с голоду помрем. У нас Димоном семей пока нет, у тебя Николай есть. Витина семья уже пять тысяч получила. И это справедливо. Так что, давайте делить деньги и заканчивать "переливать из пустого в порожнее".
В абсолютном молчании, Леха подошел к столику, на который я, в начале разговора, победно бросил деньги и начал отсчитывать банкноты. Первую отсчитанную тысячу он вручил мне, вторую - засунул себе в карман, следующие две положил на столик перед Завадским, пятую - перед Димоном.
Потом обвел всех тяжелым взглядом и сказал:
– Берите и заканчивайте этот треп. Время мало, а надо собраться и еще билеты достать.
...С билетами Леха оказался прав. Наличие денег в СССР, не всегда давало возможность купить билеты на поезд, да к тому же, на юг и в разгар сезона. Но на то и был волшебный телефон в приемную Чурбанова!
Ту-ту-тудух... ту-ту-тудух... ту-ту-тудух...
Поезд размеренно движется в глубокой ночи. Я лежу на спине и, через неплотно закрытые глаза, расслабленно наблюдаю за отблесками света и причудливыми тенями несущимися по стенам купе.
Ту-ту-тудух... ту-ту-тудух... ту-ту-тудух...
Мама давно спит. Вероятно спят ребята. Сначала все весело и вкусно поужинали, потом долго играли в карты и разговаривали. Ни о чем и обо всем понемногу. Первой ушла Света - жена Николая. Пошла укладывать Сашу, которая начала клевать носом.
Милая, кстати, девочка. Ну, насколько может быть "милым" одиннадцатилетний ребенок, перенесший страшный стресс. Мы познакомились с ней на перроне, прямо около поезда. Подталкиваемая мамой, она, потупившись и судорожно вцепившись в папину руку, пыталась выдавить из себя какие-то заранее заготовленные слова.