Режим бога. 3-я книга

прикладываюсь к милостиво протянутой надушенной ладошке и тяну вперед букет из одиннадцати бордовых роз, предусмотрительно купленных на Центральном рынке.

– Проходите, мой юный баловень судьбы! Развейте мрак бытия одинокой старой затворницы, - не осталась в долгу пожилая леди, - "как хороши, как свежи были розы"... Ах!..

...Пирожки с чудной начинкой были совсем маленькие - на один "кус", что называется, но их было очень много! Гораздо больше, чем я мог бы осилить...

– Кулинарные таланты Томы неисчерпаемы, - хвалит Роза Афанасьевна поварские способности своей... домоуправительницы, горничной, кухарки или кто она на самом деле, я уже запутался, - одна беда - их мало кто может оценить. Мой аппетит уже не тот, что в молодости, а Лада боится растолстеть, чтобы ты её из группы не выгнал!

"Бабуленция" ехидно улыбается.

– Я такой...
– от случившегося обжорства уже тяжело дышать, я откидываюсь на спинку кресло и, жалобным тоном еле живого человека, заканчиваю, - за пару лишних килограммов не то что выгнать... уф... убить могу...!...

– Можно и убить, - доброжелательно соглашается Роза Афанасьевна, - но женщины это такие существа, которых рациональнее использовать по-другому! На службу человеку, например...

Я весело ухмыляюсь.

"Бабуленция" возвращает мне ухмылку и грозит аккуратным пальчиком с безукоризненным маникюром:

– И я совсем не об "этом", юный охальник!

– Помилуй бог, сударыня!
– я потупил глаза, - лишь идея служения женщины человеку, вызвала у меня прилив радостных эмоций. Только это!

Мы смеемся.

Роза Афанасьевна улыбается мне, как родная бабушка, морщинки лучиками расходятся от добрых и чуть печальных глаз, маленькая ручка подпирает щеку, а голос звучит убаюкивающе и как-то по-домашнему:

– Ну, давай выкладывай, акула, с чем приплыла в нашу тихую заводь... пока внучки нет... Мнится мне, что текст будет не для её детских ушей...

В первый момент мне показалось, что я ослышался! Я тупо вылупился на "бабулька" и захлопал глазами. Мысли заметались в голове, а я судорожно пытался осознать услышанное и выстроить дальнейшую тактику.

"Это что за неожиданный "наезд" и чего она от меня ждет?".

Я, через силу, улыбаюсь:

– Роза Афанасьевна, я вас разочарую... Мои мысли чисты и корыстны!..

"Бабуленция" усмехаясь, легко наклоняется и, не вставая с кресла, и берет с нижней полки "чайного" столика какой-то длинный деревянный пенал.

– Давай рассказывай... с чем пришел... Не объесть же бедную старушку!..

Взяв себя в руки, я, более менее связно, излагаю мысли по поводу сложностей со сценическими нарядами для солисток группы, подтанцовки и... себя любимого.

По ходу рассказа, "бабулек" достает из "пенала" тонкие и длинные сигареты с золотым обрезом - явно импортные.

"Слава богу, что сегодня не вонючий "Беломор"! Как-то не вязался он с ее рафинированным обликом гранд-дамы...".

– Вот я и подумал...

– Понятно, что ты подумал...
– перебила меня Роза Афанасьевна, она вставила сигарету в янтарный с серебряными накладками мундштук и глубоко, по-мужски, затянулась... спалив тонкую палочку почти до половины, - будет тебе хорошая портниха...

Странная Ладина бабушка легонько "пыхнула" сигаретой, но теперь, вместо паровозной струи, к потолку медленно поплыло изящно тающее колечко дыма.

– Нам нужна не совсем портниха... а скорее модельер для сценических костюмов, - осторожно пытаюсь уточнить я.

– Она модельер высшей категории, и сошьет, Витенька, любое вечернее платье, но сразу предупреждаю, характер у дамы - не сахар. Стерва она порядочная, но если вы с ней подружитесь... то проблема, считай, решена...

Съездим завтра к ней в ателье, она без предварительного звонка никого не принимает...

Я решительно мотаю головой:

– Не поедем... У меня нет времени, которое придется тратить на самолюбивую и стервозную тетку. Нужен кто-то...
– я пощелкал пальцами, подбирая нужные слова, - кто талантлив, но еще не добился жизненного успеха.

Роза Афанасьевна тихонько смеётся:

– Не любишь рядом с собой сильных личностей?!

– Не люблю, - покладисто соглашаюсь я.

– Если вокруг будут слабые, заглядывающие тебе в глаза и ждущие поддержки... то самому тебе будет просто не на кого опереться...
– Роза Афанасьевна вопросительно смотрит на меня.

Я пожимаю плечами и улыбаюсь:

– Если вы говорите о хм... единомышленниках, то я согласен, но терпеть самолюбивую и вздорную портниху... Тогда надо дополнить ее принципиальной уборщицей и философствующим водителем... А потом всю жизнь удивляться, почему "воз" твоих замыслов "и ныне там"!

Роза Афанасьевна мой смех не поддерживает. Она молча сидит и рассматривает меня, как будто видит впервые.

Подобный поворот разговора меня начитает раздражать. Результата нет, а просто "переливать из пустого в порожнее" со скучающей эстетствующей старушкой - мне, банально, жаль времени.

– Других вариантов нет, Роза Афанасьевна?
– "играть в молчанку" мне тоже скучно.

– Есть...
– Ладина бабушка кивает, - из талантливых в Москве есть ещё два человека... Один - некто Слава Зайцев, если тебе это что-то говорит...

"О! Мне это много о чем говорит! Гораздо больше, чем вы себе можете представить... Но "альтернативно-ориентированная" публика мне рядом не нужна...".

– ...второй вариант - Татьяна Львова, эта тоже из разряда "самолюбивая и вздорная". По крайней мере, лет пять назад была такой. Пока ее из Дома Моделей, что на Кузнецком, пинком под зад не выперли... Модельер - от Бога, как бы даже талантливее первых двух, но не ужилась... и ко мне не прислушалась. Так что, если надумаешь, то общаться с ней будешь сам.

– Львова...
– я не раздумывал. Да, и выбора, по-сути, не было.

Звонок дребезжаще протрезвонил где-то в глубине квартиры и оставил меня скучать на темной и пахнущей кошачьей мочой лестнице.

Тянуть я не стал и сразу от Розы Афанасьевны отправился на Лялин переулок, где и жила пресловутая Львова.

– Кто?
– глухо поинтересовался женский голос из-за двери.

– Меня зовут Виктор... мне ваш адрес дала Роза Афанасьевна Энгельгардт... Я хотел бы с вами поговорить...