Режим черной магии

Стерев желе, я почувствовала, как холодею и ноги подкашиваются.

Изящная брошь в виде ленты Мебиуса.

Я проглотила слюну сухим ртом. Пальцы сжались — скрыть эту вещь. Взгляд опустился к полу, где испарялись пузыри, не оставляя следа. Потом я посмотрела на руку Айви — онемела, да? — потом на разбитую выставку клубники, понимая, что и это может быть белая магия. Невероятно сильная, но, строго говоря, белая, не черная.

Какая же я идиотка!

За последний примерно год на меня нападали военизированные объединения вервольфов, таскали разгневанные демоны, кусали политические вампиры, гонялись конные эльфы, промахивались наемные убийцы-фейри, я отбивалась от рассерженных баньши, одурманенных людей и черных колдунов. Но никогда еще я так не ошибалась в суждениях.

Сейчас я публично осрамила члена ковена моральных и этических норм — той самой группы, которая легализовала мой бойкот.

Господи, твою мать, помилуй!

Глава третья

Чучело крысы смотрело на голую стену, сгорбившись поверх распухшей папки на пятифутовом каталожном ящике в кабинете Гленна. Сам детектив из ФВБ был сейчас внизу. Насколько я понимаю, продуктовый магазин вызвал людское ФВБ, а не Охрану Внутриземелья. Так что мне повезло — ОВ здесь даже не показалась. Короче говоря, мне было предложено проехать с сотрудником ФВБ и написать свои показания. Мне даже разрешили при всей моей липкости ехать на переднем сиденье. Айви поехала следом в моей машине и сейчас ждала внизу. Хорошо иметь друзей.

Поездка через Цинциннати к зданию ФВБ была спокойной, и я всю дорогу думала. Ковен пытался со мной говорить, и я сейчас спустила в канализацию шанс снятия бойкота? Но почему тогда было просто мне не сказать? Заклинания, которыми швырялась Вивьен, не были мирными дарами. Это была проверка? Прошла я ее тогда или нет?

К моменту приезда я себя загнала в весьма мрачное настроение, но оно стало несколько светлее, когда Гленн отвел меня в сторонку и перекусил заговоренную ленту еще прежде, чем я прошла по эмблеме ФВБ на полу первого этажа. Гленн хороший человек, умный и сообразительный. Но кабинету него… я смотрела на этот бардак, стараясь не скривиться.

На столе у него громоздился новый монитор с плоским экраном, стопка папок высилась рядом. Ящик входящих был переполнен, в ящике исходящих валялась пара книжек о серийных убийцах девятнадцатого века. Мы были в такой глубине здания, что об окнах речь не шла, но доска объявлений напротив стола давала иллюзию его присутствия — скрепки и такие старые липучки, что их надо было прикалывать кнопками. На новых, хоть и дешевеньких книжных полках стояла пара учебников, но в основном там были папки и фотографии. Гленн был очень аккуратен в одежде, и эта аккуратность распространялась, как правило, на его кабинет и машину. Теперешний беспорядок несколько пугал тем, что был совсем не в его духе.

Пол был выложен холодной плиткой, стены — противные потерто-белые, клавиатура в пятнах пыли и кофе. Гленн уже год как специалист по Внутриземелью в ФВБ Цинциннати, и я подумала, не результат ли это его попыток все делать самому. Даже телефонный провод так и тянулся по полу, нарушая все правила техники безопасности.

Мой блуждающий взгляд остановился на стеклянных с золотом часах, служащих подпоркой для неполного ряда книжек. Они не соответствовали аскетическому стилю офиса, и я встала прочесть на них надпись. Скривилась, отрывая пальто от металлического стула с треском отлипающего варенья. Мрамор корпуса холодил пальцы. Я прочла: МЭТЬЮ ГЛЕННУ, ЗА ОТЛИЧИЕ ПО СЛУЖБЕ 2005 ГОД. Часы стояли, остановившись за три минуты до полуночи.

Я поставила их на место и посмотрела на телефон. Девять тридцать вечера. Солнце уже село давным-давно. Мне бы домой, вымыться, что-нибудь поесть. Почему так долго?

В нетерпении я подошла к крысе и повернула ее мордой в кабинет. Гленн ее купил при мне в лавке чар в прошлом году, и я нахмурилась, увидев, что крыса сидит на папке с делом Ника. Ник — не никнейм, а мой бывший бойфренд Ник. Бывшая крыса Ник, бывший бойфренд Ник, бывший живой — если он когда-нибудь еще мне попадется — Ник.

Плечи у меня напряглись, я усилием воли заставила себя не стискивать зубы. Когда мы с Ником впервые встретились, он был крысой. Настоящей крысой, с хвостом и усами, превращенный с помощью ведьминской магии одним вампиром, который поймал Ника на краже. Но я об этом мало что могу сказать, потому что была тогда норкой, и меня швырнули в подпольные крысиные бои. А в норку меня превратили, поймав на попытке вынести доказательства нелегального производства биолекарств любимым сыном города — Трентом Каламаком.

Мыс Ником помогли друг другу удрать, что звучит вполне романтично, но должно было послужить предупреждением. В результате он оказался просто жемчужиной, и сливал информацию обо мне демонам в обмен на помощь в ремесле вора. Не очень преуспевающего, но очень деятельного, судя по досье, которое у Гленна на него было. Детектив ФВБ все еще пытается его выследить, не веря, что он погиб прошлым летом, упав в машине с макинакского моста. Дело замерло — если верить пыли на обложке, — но все же не убрано с глаз долой.

Я сделала глубокий вдох, чтобы смыть напоминание о Нике, и ноздри мне защекотал едва слышный запах вампира.

— Ха! — сказала я шепотом, принюхалась, сделала круг по захламленному кабинету, и он привел меня к модному короткому пальто Гленна, висящему на деревянных плечиках. Приподняв брови, я потрогала дорогую кожу. У Гленна расследование, требующее контакта с вампирами? Он же знает, как это опасно. Пришел бы к нам. Что нам нужна работа, он тоже знает.

Снедаемая любопытством, я поднесла рукав к носу — понюхать получше. Люблю кожаные вещи, и пальто это было отличное, сшитое так, чтобы подчеркнуть узкую талию и широкие плечи. Глубоко втянув воздух, под ожидаемым запахом мужского лосьона почуяла легкую смесь меда и горячего металла. И еще глубже под этим — знакомый запах вампирского ладана. Очень знакомый запах. Айви?

Заморгав, я отпустила рукав, услышав в холле шаги.

Почему от пальто Гленна пахнет Айви?

В кабинет вошел Гленн, почти втолкнув меня в стену, когда распахнул дверь. Замедлил шаг, удивленно хмыкнул, увидев, что мой стул пуст, потом вытаращился, обнаружив меня у себя за спиной, за дверью. Глядя в эти карие глаза, я заморгала.

— Зачем ты там за дверью стоишь? — спросил он, опуская поднятую в шаге ногу.

Под мышкой у него была красная папка, в руке — фаянсовая кружка с радугами.

Я мысленно себя встряхнула, чтобы высыпались какие-то слова.

— Да вот, пальто твоим любуюсь, — сказала я, последний раз погладив коричневую кожу. Мне хотелось сесть, но рядом с моим стулом стоял он. — Я вообще люблю безворсовые вещи.

— Спасибо, — ответил он подозрительно, устраивая поджарое тело за столом. Когда мы познакомились, у него была короткая стрижка и бородка, но гладкая выбритость шла ему больше. Кофе он поставил на ближайший ко мне угол, а папку бросил возле клавиатуры. Увидел, как я озираю беспорядок, и, мне кажется, покраснел. Но на красивом лице черного дерева это практически незаметно.