Режиссёр смерти: Последний Дебют

Торжествующая улыбка прорезала губы скрипача.

– Возраст не помеха! – как-то громко воскликнул он и стыдливо покраснел, когда ощутил на себе несколько изумлённых взоров. – Я люблю тебя такой, какая ты есть, – прошептал он, положив свою холодную ладонь на её едва теплые пальцы и с содроганием сердца подняв на неё блестящие нежностью глаза. В этот момент смущение особенно красило её строгий лик и, о, эта очаровательная живость во взгляде, с которой спала странная мутная пелена! Она внезапно засмеялась от радости и тут же замолкла, застыдившись своих эмоций.

– Никогда, никогда не ощущала таких чувств!.. Что же ты со мной сделал, Стюарт? Неужто бесстыдно околдовал? – со счастливой усмешкой пролепетала она. – А ведь мы знакомы всего лишь день, – ты уже признаёшься мне, незнакомке из поезда… И я тоже призналась незнакомцу. До сих пор не верится, что сумела сказать «я люблю тебя».

– Я тоже не могу поверить. Считал, что любви с первого взгляда не существует, а сейчас и вправду признался незнакомке… Смешно, но приятно… Я теперь самый счастливый человек на всей планете.

– А я – самая счастливая женщина… Неужели тебя и вправду не останавливает разница в нашем возрасте?

– Нисколько.

– А то, что мы почти не знаем друг друга?

– Это вообще не проблема! У нас много времени, чтобы узнать друг о друге всё самое хорошее…

– А неприятное?

– И неприятное узнаем друг о друге, но от себя скажу, что я готов принять тебя такой, какая ты есть.

– И я тоже готова принять тебя таким, какой ты есть, Стюарт.

И он, взяв её белую ладонь, коснулся губами её костяшек, пристально наблюдая за краснеющим лицом. Сэмюель и Пётр ещё удивлённее наблюдали за представшей пред ними картиной.

– Надо же, они знакомы лишь день, а уже признание! – шептал Радов. – Никогда не видел ничего подобного в жизни, лишь в романах.

– Я тоже… – кивнул Лонеро.

Они переглянулись.

За ужином Стюарт с досадою увидел подругу Эллы рядом с ней, потому со вздохом подсел к Сэмюелю, Петру и Табибу за стол.

– Что же ты так мало еды взял? – поинтересовался композитор у приятеля.

– Не хочется есть.

– Неужели бабочки в животе порхают? – внезапно осклабился доктор, на что Стюарт вперил в него хмурый и смущённый взор.

– Ну, – улыбнулся солист, разливая шампанское всем, кроме несовершеннолетнего композитора, – давайте выпьем за твоё счастье, Стюарт! Мы уже всё знаем; вас с твоей дамой видно издалека!

– Не так громко! – попросил покрасневший до корней волос Уик.

– Да все здесь уже знают о нашей сладкой парочке. Не думал, что ты можешь так смело заявлять о своей любви незнакомке. Я не осуждаю, нет, я, наоборот, восхищён! Это сколько смелости надо иметь…

– Серьёзно, хватит!

– Засмущался! – не переставал склабиться Такута. – Ну, более не будем тебя вгонять в краску и выпьем за твоё здоровье!

Все, включая Лонеро с яблочным соком, подняли бокалы, чокнулись и залпом опустошили их. Стюарт не переставал бросать косых взглядов в сторону Эллы и её подруги и даже не скрывал своей лёгкой ревности.

На следующее утро поезд завершил свой путь на родину театрального искусства, – он остановился в Кайдерске.

Глава 2 Родина театрального искусства

I

Гостиница «ТарТар»

Кайдерск, 16 января, 1043 год

Время 07:13

Вокзал «Кокитос»

– Итак, дамы и господа, – собрав всех перед поездом, воскликнул Хайрон, – сейчас мы отправимся в гостиницу «ТарТар», куда вас всех заселят. Эта необычная и весьма уютная гостиница подготовлена специально для приезжих актёров и находится в недоступном для простых обывателей месте, дабы вы могли полноценно отдохнуть после тяжёлого рабочего дня. Прошу вас следовать за мной.

Стюарт, незаметно для всех держа Эллу за руку, хмыкнул, когда позади себя услышал шутку мужчины в каске про то, что они «отправляются в тартарары». Следуя за Хайроном, все подошли к большому алому автобусу и расположились внутри: Стюарт сел с Сэмюелем, Пётр с Табибом, а Элла с подругой Марьям. Дорога заняла около двадцати минут, и вскоре перед ними выросло вытянутое здание в готическом стиле с каркасной конструкцией и аркбутанами: мощные стены были высечены из тёмно-бордового камня, окна украшали пёстрые мозаичные витражи с мифами и легендами, а острые крыши с гранатовыми треугольниками на макушках устремлялись вверх, к чистым безоблачным небесам.

Остановив автобус, водитель в тёмно-синем костюме и с растрёпанными сиреневыми волосами вышел вместе с пассажирами и, надев кепку с надписью «Охрана», повёл гостей к чёрному ходу в помпезное здание. Отворив врата, он любезно пригласил всех в длинный белый коридор и закрыл двери.

– Этот проход нужен, чтобы вас точно никто не потревожил, – пояснил Хайрон и, остановившись, обратил всеобщее внимание на водителя. – Кстати, прошу любить и жаловать – Ехид Цербет, наш водитель и по совместительству охранник.

Охранник поклонился. Движение возобновилось.

Достигнув конца коридора, они прошли по лестнице наверх и вскоре оказались в огромном розовом фойе с мраморным полом и белоснежными колоннами. По левую сторону от входа расположилась столовая, возле неё – кухонька и моечная, ещё рядом оказалась белая лесенка к лестницам на остальные этажи.

Хайрон провёл всех к стойке регистрации и представил Ахерону – молодую регистраторшу с диковинной короткой чёрной стрижкой с маленькими косичками и треугольной чёлкой. Тёмная помада украшала лишь её нижнюю губу, а одета она была в бордовую кофточку с красными широкими рукавами. Характер у неё был, видно, строгий. Эта угрюмость Стюарту не понравилась.

– А также, – сказал Хайрон, – вас будут охранять братья Цербеты: известный для вас Ехид и его старший брат Сифон. Сейчас они вышли на перекур, но скоро вернутся, и тогда вы с ними познакомитесь. Только аккуратнее с Сифоном: он немно-ожечко бывает не в себе.

Пройдя регистрацию, каждый получил по ключу и отправился в свою комнату перебирать вещи и отдыхать. Стюарт Уик, Элла Окаолла и Сэмюель Лонеро оказались на третьем этаже, Пётр Радов – на четвёртом, а Табиб Такута – на втором.

Коридоры с комнатами выглядели очень антуражно: безоконные синие стены с золотистыми узорами украшали картины именитых художников, пол застлал красный ковёр с ромбовидными узорами, с белого потолка свисали тёмные люстры с имитацией свечей под стать зданию. В конце коридора с двух сторон украшали чёрные диванчики и небольшие журнальные столики, между двумя комнатами расположился длинный стол.