Режиссер Советского Союза 6

* * *

Всё-таки, какая разница между двумя начальниками. При этом реальный трудяга, занимающий более высокий пост, никогда не позволит себе унижать подчинённых или как-то демонстрировать своё превосходство. Я сейчас про Месяцева, конечно. А вот заведующий сектором культуры при Управлении пропаганды и агитации ЦК Смирнов. Это тот самый лицемерный добрячок, присутствовавший на комиссии, пытавшейся испоганить «Осовец».

Какой смысл приглашать человека к определённому времени, если ему приходиться ждать, когда ты освободишься? Про подобные психологические ходы я могу прочитать пейзанам целую лекцию, поэтому они вызывают у меня исключительно смех. К тому же партократы прекрасно знают о моём отношении к таким приёмам. Я всегда высмеивал всякие дешёвые попытки воздействия на человека и продолжу заниматься этим в будущем. Думаю, ответственным товарищам передают мои слова, что изрядно их бесит. Через некоторое время подобная практика прекратилась, и вдруг новый поворот.

Сижу в приёмной уже более двадцати пяти минут, разглядывая пафосную и одновременно убогую обстановку. Вся эта отделка деревом напоминает баню, а тяжёлые шторы более подойдут какому-нибудь борделю. За массивным столом сидит секретарь с монументальной причёской и не менее выдающейся грудью. Дама с видом королевы что-то печатает на пишущей машинке. Странно, что для создания рабочей атмосферы в предбаннике не собрали толпу просителей и подчинённых, записавшихся на приём. Лучше бы я пообедал спокойно и приехал позже. А сейчас будучи голодным и одержимый невесёлыми мыслями, из меня не самый приятный собеседник. Ещё и тема разговора неизвестна. Только всё это не отменяет демонстративного хамства Смирнова.

— Я буду ждать вызова в буфете. Говорят, что здесь отличная кулинария, ещё и дёшево, будто при настоящем коммунизме, — после того как я встал, мадам перестала мучить «Ятрань», и начала выпадать в осадок по мере понимания моих слов, — Обед у меня продлится минут тридцать, далее я поеду на работу. Передайте товарищу заведующему, что у него осталось мало времени.

— Товарищ Мещерский! — завопила секретарь, — Что вы себе позволяете?

Захлопнувшаяся дверь не позволила услышать следующую фразу возмущённой женщины. Спускаюсь по лестнице на нужный этаж и захожу в просторное помещение. Хорошо, что время уже послеобеденное и народу мало. Подхожу к прилавку и восхищённо присвистываю от увиденного великолепия. Две симпатичные дамы в белых халатах и колпаках неодобрительно рассматривали наглого вторженца. Сначала меня приняли за какого-то левого товарища, случайно попавшего в столь важную организацию. Только местные работницы общепита далеко не дуры и оценили мой прикид. После этого пухлые дамочки сразу заулыбались и начали спрашивать, чего товарищ желает.

Алексей Анатольевич возжелал солянку, котлету по-киевски с гарниром из жареной картошки, витаминный салат, пару бутербродов с красной икрой и кофе. За всё с меня взяли чуть больше рубля, чем повергли в самый настоящий шок. Даже с учётом того, что кофе оказался растворимым, коммунизм для отдельно взятых людей явно наступил.

Только я принялся за аппетитно пахнущее первое, как в помещения залетела секретарь. Картина явления мадам народу получилась эпическая. В такт её быстрым шагам колыхалась монументальная грудь, грозя нокаутировать их обладательницу ударом в подбородок. Кстати, бёдра дамочки являлась отдельным разговором. Думаю, что натурщицы Кустодиева и Рубенса удавились бы от зависти, глядя на эту телесную роскошь.

— Товарищ, Мещерский! — возмущённо, но с некой ноткой театральности воскликнула секретарь, — Вы поступили некрасиво и показали крайнюю степень невоспитанности! Сергей Александрович был занят, у него в кабинете находится заведующий Отделом культуры ЦК! И товарищ Козловский приехал именно по-вашему вопросу.

Угу. Здесь ещё и мой непотопляемый тёзка, креатура мракобеса Суслова. Чую, что ждёт Лёшу очередной раунд казуистики от лицемера восьмидесятого уровня. Это я правильно решил покушать, дабы не слушать бред на голодный желудок.

— Чего вы сидите? Вас же ждут! — мадам действительно не могла понять, что кому-то плевать на её начальника. А на Козловского вдвойне.

— Не мешайте мне обедать, пожалуйста, — беру с блюдца кусочек хлеба, — У меня по расписанию обед. Я и так потерял более получаса из-за напрасного ожидания. Вот вы в восемнадцать часов пойдёте домой. А мне придётся доделать все дела, и только после этого позволено закончить рабочий день. Передайте Сергею Александровичу, что я буду через двадцать минут.

Вслед уходящему секретарю с каким-то щенячьим восторгом смотрел субтильный на вид мужчина в приличном костюме. Крутые бёдра, колышущиеся в такт шагам, смотрелись не хуже груди. Однако, каких только ценителей женских прелестей не встретишь. Благо, что у меня немного иные вкусы.

— Признайтесь, Алексей Анатольевич, вы делаете это специально? Возможно, всё идёт от неверного понимания ситуации и ложного осознания вседозволенности? Так мы быстро развеем ваши заблуждения. Некоторым товарищам пора напомнить, что безнаказанных и незаменимых у нас нет.

Смирнов старался говорить спокойно и даже доброжелательно, но это, если не смотреть в его глаза. За массивными очками в роговой оправе плескалась тщательно сдерживаемая злоба. Козловский сидел за гостевым столом напротив меня и излучал абсолютное спокойствие. Этот деятель явно хорошенько настроил хозяина кабинета против строптивого режиссёра, тут ещё я помог своим демонстративным актом неповиновения. Ну не принято такое поведение среди советской бюрократии, живущей по своим сводам правил. И подобные демарши воспринимаются номенклатурой весьма болезненно. Кстати, про мой поход на обед, Смирнов не сказал ни слова. У нас оказалась более интересная тема для обсуждения. Но должный и абсолютно негативный настрой я ему создал.

— Можно без загадок и общих фраз? Мы снова теряем время.

Начальник сектора опять сдержался, сделал небольшую паузу, пытаясь привести нервы в порядок, и начал.

— Объясните, как в СССР должны реагировать на ваши странные высказывания зарубежным журналистам? Это глупость, провокация, откровенная антисоветчина или неверный перевод? — выдав последнюю фразу, Смирнов позволил себе эмоции и презрительно усмехнулся.

Подобной оперативности от товарищей я не ожидал. Ведь интервью вышло две недели назад, а меня уже вызвали на ковёр. Вернее, пока у нас предварительные слушания.

— Что вас конкретно не устраивает в моём интервью? Для понимания ситуации — издание «ESQUIRE» пишет больше о культуре, искусстве, моде и бизнесе, в меньшей степени затрагивается политика. Никаких секретов я точно не выдал. А в остальном это была обычная беседа.

Смирнов открыл папку, где я увидел журнал, поверх которого скрепкой было прикреплено два листка бумаги с мелким машинописным текстом. Явно перевод и с указанием страницы. Я сильно удивлюсь, если заведующий сектором владеет каким-нибудь иностранным языком. Но есть исключение из правил в лице сидящего напротив Козловского, который должен знать как минимум французский. У аристократов, в отличие от всякого быдла, с образованием всё в порядке.

— На вопрос о наличии товарного дефицита в СССР вы ответили, что он действительно существует.

Оба чиновника уставились на меня, будто я выдал американцам государственную тайну или признался в том, что пописал на мавзолей Ленина.

— Давайте выйдем из вашего здания, покинем зону комфорта и посетим любой близлежащий магазин. Если мне удастся купить обувь, как у товарища Козловского или в продаже будет костюм, вроде вашего, то я готов ответить по всей строгости закона, — отвечаю, с трудом сдерживая улыбку, — А если мы прокатимся в какой-нибудь небольшой городок РСФСР, расположенный километрах в ста от областного центра, то вас ждёт удивительное открытие. Люди не могут купить себе элементарные вещи, так как их просто нет на прилавках. Хотя, вру. Вы не сможете купить даже половины промтоваров, обуви, одежды и продуктов, доступных москвичам, даже в крупных промышленных центрах. Посетите Урал или Поволжье, пройдитесь по универсамам и универмагам, может, начнёте понимать, как живёт простой народ.