Резидент свидетельствует

Вскоре мы разместились в турецких автобусах, пересекли болгаро-турецкую границу и через несколько томительных часов пути прибыли в стамбульский порт на советский пароход «Сванетия». Там нас разместили в люксах и номерах высшего класса этого первоклассного корабля, предназначенного для обслуживания туристов.

Капитан «Сванетии», узнав, что мы на следующий день собираемся следовать к нашей границе поездом со многими пересадками на двухтысячекилометровом пути, предложил остаться на корабле, который через два дня выйдет в Батуми и быстро доставит нас на родину.

Однако, зная судьбу турбоэлектрохода «Сталин», мы отказались от любезного предложения капитана «Сванетии», а через два дня сухопутным путем прибыли в Ленинакан. Оттуда через Тбилиси приехали в Москву. Так закончился наш длинный путь возвращения на родину.

В Москве мы узнали о гибели «Сванетии», который уже в территориальных водах СССР на подходе к Батуми подвергся нападению фашистской авиации и был потоплен. Все пассажиры погибли.

На следующий день по возвращении я приступил к работе. Неожиданно ко мне забежал Прокопюк и сообщил, что через неделю вылетает на Украину в партизанский отряд Ковпака, но перед этим он хочет вновь вступить в компартию и попросил у меня рекомендацию. Возвратившись на родину из Испании, где он сражался с франкистами, Прокопюк в 1937 г. был исключен из ВКП(б) по доносу своих личных противников. К Ковпаку он улетел коммунистом. В партизанском отряде героически сражался с немцами и после окончания войны в Москву вернулся Героем Советского Союза.

С первых минут на работе мне не терпелось выяснить: была ли доложена Сталину информация Монаха от 11 июня о начале войны гитлеровской Германии 22 июня 1941 года. Для выяснения этого я поспешил встретиться с начальником разведки Фитиным. Принял он меня радушно, мы дружески обнялись. Я попросил его ознакомить меня со всеми записками, посланными в Политбюро, составленными на основании материалов, полученных Центром от нас за четыре последних месяца. При этом объяснил ему, что в нашей информации, полученной от источников Графа, Адвоката, Ахти, Моисея и Монаха, сообщалось, что Финляндия ведет успешные переговоры с фашистской Германией о вступлении в войну против Советского Союза на стороне Германии. Я подчеркнул Фитину, что информация Монаха, переданная мною 11 июня о нападении немцев на СССР 22 июня 1941 года и вступлении Финляндии в войну на стороне немцев, была получена от надежного источника — Монаха и являлась достоверной.

— Твое недоумение, — сказал он, — понимаю, но не могу объяснить. Почему-то Сталин, кому я в последний месяц почти ежедневно составлял и направлял информацию о готовящейся агрессии Германии против Советского Союза, не доверял нашим источникам. Твоя информация от 11 июня в тот же день за подписью наркома была направлена Сталину, но реакции не последовало. 17 июня нарком Меркулов. [13] рано утром позвонил мне и предложил срочно подготовить все материалы, полученные от резидентур о подготовке немцев к войне против нас, для личного доклада Сталину в тот же день. Воспользовавшись предстоящей встречей, — продолжал Фитин, — я собрал все шифровки последних дней, в том числе и сообщение Монаха от 11 июня о нападении на нас немцев, чтобы лично доложить Сталину и рассказать об источниках, если потребуется.

13

Меркулов Всеволод Николаевич (1895–1953). С января 1941 г. нарком госбезопасности СССР. В результате объединения НКВД и НКГБ СССР с июля 1941 г. по апрель 1943 г. — зам. наркома внутренних дел СССР.

К Сталину он и Меркулов прибыли за десять минут до назначенного времени, чтобы иметь время отдышаться и осмотреться. Ровно в 12 часов дня вошли в кабинет, где Сталин, покуривая трубку, медленно прохаживался. Заметив их, он обратился прямо к Фитину и предложил докладывать только суть информации — кто источники и их надежность с точки зрения преданности Советскому Союзу. Сначала Фитин коротко пересказал содержание материалов, полученных из Берлина от моего коллеги накануне вечером, подробно рассказал об источниках его информации, затем почти текстуально доложил телеграмму из Хельсинки от 11 июня, в которой сообщалось о предстоящем нападении немцев и финнов на Советский Союз 22 июня, добавив, что финские войска уже сосредотачиваются полукругом возле нашей военно-морской базы Ханко, расположенной на юго-западном побережье Финского залива.

Информацию из Берлина и Хельсинки Сталин выслушал, продолжая ходить по кабинету, иногда останавливаясь и внимательно разглядывая докладчика. Когда же Фитин начал характеризовать источники, сообщившие информацию из Берлина, Сталин подошел к нему почти вплотную и заставил подробно рассказывать о каждом из них. Когда информация из Берлина была закончена и выслушаны сведения о каждом источнике ее, Сталин сказал, что эти материалы надо перепроверить через другие надежные источники и лично доложить ему. При докладе информации из Хельсинки Фитин сказал Сталину, что 11 июня источник Монах сообщил о подписании соглашения о вступлении Финляндии в войну против СССР на стороне фашистской Германии, которая начнется 22 июня, Сталин резко спросил:

— Повторите, кто сообщил вашему источнику эту информацию.

— Информация получена Монахом от «П.», присутствовавшего при подписании соглашения с немцами о вступлении Финляндии в войну с СССР на стороне Германии, — сказал Фитин, добавив при этом, что Монах надежный источник.

Других вопросов Сталин не задавал. Наступило молчание. Сталин задумался. Затем, повернувшись лицом к Меркулову, впервые с начала доклада строго сказал:

— Перепроверьте все сведения и доложите.

Меркулов ответил:

— Будет сделано!

Наркому Меркулову вопросов не ставилось. В знак окончания встречи Сталин кивнул головой, и они вышли из кабинета.

Я задал Фитину вопрос, почему Меркулов по ходу его сообщения Сталину не подтвердил, что надежность и преданность берлинских источников и Монаха проверена их прежними сообщениями и дополнительная проверка ничего нового не даст, а только зря будет потеряно время. Если бы Меркулов сказал, что донесения нашей агентуры в Германии о нападении гитлеровцев на Советский Союз подтверждаются донесением надежного источника из Финляндии, то этот довод мог бы убедить Сталина и вызвать у него реакцию смертельной опасности.

На это Павел Михайлович высказался в том смысле, что он ждал поддержки Меркулова, но тот стоял по стойке «смирно» и молчал. До сего дня он не может понять, почему нарком отмалчивался. Меркулов мог поддержать его и в той части доклада, где сообщались агентурные данные, полученные нашими работниками К. У. и К. Г. от агентуры в Варшаве о переброске к советской границе крупных воинских соединений, большого количества танков, артиллерии, другой военной техники. От них было также получено агентурное сообщение о нападении Германии в начале третьей декады июня. И в отношении этих сообщений Меркулов мог бы обратить внимание Сталина на близкую дату начала войны. Но он этого не сделал, он молчал, сказал Фитин.

Далее Павел Михайлович по-дружески сообщил мне, что его удивило отношение Сталина к докладу агентурных материалов, в которых ясно и однозначно сообщалось о нападении гитлеровской Германии и Финляндии на СССР 22 июня 1941 года. Слушая его доклад, Сталин проявлял какую-то торопливость, вялую заинтересованность и недоверие к агентам и их донесениям. Казалось, что он думал о чем-то другом, а доклад выслушивал как досадную необходимость.

В заключение своего рассказа начальник разведки со вздохом добавил, что когда услышал о нападении немцев, он был потрясен тем, что оказался беспомощным убедить Сталина в достоверности агентурных сообщений. Когда он несколько успокоился, я высказал ему свое мнение по поводу их встречи 17 июня. В этом разговоре, который должен был остаться между нами, — иначе нам обоим не сносить головы, — я высказал мнение, что большая вина лежит и на наркоме Меркулове. Он редко лично докладывал Сталину документы о подготовке немцев к войне, не сообщал об агентуре, о ее возможностях добывать секретную документальную информацию из окружения Гитлера, Геринга [14] и др., не настораживал Сталина о грозящей опасности со стороны Германии. В силу этого Сталин перестал, а может и не начинал, серьезно относиться к информации советской разведки.

14

Геринг Герман (1893–1946). С 1933 года имперский министр авиации, организатор провокационного поджога рейхстага в 1933 году. Инициатор создания гестапо и концлагерей. На Нюрнбергском процессе приговорен к смертной казни как военный преступник. Избежал казни, покончив с собой в тюрьме.

Десять дней небольшой срок, но мне до сих пор горько и тяжело осознавать, что сообщение Монаха о нападении гитлеровской Германии и Финляндии на Советский Союз 22 июня 1941 года Сталин проигнорировал…

Задание: в нейтральной Швеции работать против войны

В начале октября 1941 года по решению ЦК ВКП(б) большая группа разведчиков (свыше 100 человек) с семьями были эвакуированы из Москвы в города Куйбышев, Уфа, Ташкент, Алма-Ата, Новосибирск.