Резня на "Могиле гиганта"

– Что ж, - прервал молчание Тракиан. – Сенат продолжит управлять людьми, а люди – служить Ордену.

Сенатор встал со своего кресла, вместе с двумя своими худощавыми помощниками, и уважительно склонил голову.

– Сенат аплодирует вам, господин. Я также прослежу, чтобы память о Соте и ее людях чтилась всеми. Косы Императора восстановили свое былое величие. Пусть ваш недавний позор будет смыт бессчетным количеством побед в будущем.

Позор. Оскорбление ужалило магистра, но Тракиан не стал акцентировать на этом внимание. Вместо этого он включил вокс-связь с мостиком.

– Говорит магистр Тракиан. Передайте всему флоту – мы возвращаемся в Сотару, все. Грядет новая война.

Когда присутствующие покинули помещение, Тракиан стоял в раздумьях, пока брат Гадрий не подошел к нему.

– Все прошло, как мы ожидали, господин, - произнес он.

Глаза Тракиана были закрыты, дыхание медленное и глубокое.

– Да, но от этого не легче. Я до сих пор не знаю, кому из своих воинов я могу доверять.

– Ноша этого знания лежит на ваших плечах, но я буду помогать вам всем, чем смогу.

– Тогда скажи мне, знал ли Торкира обо всем этом?

– По правде говоря, я не знаю. Но разве сейчас это важно?

– Я полагаю, что нет, - вздохнул Тракиан. – Тайное станет явным, как только мы достигнем внешних миров.

Гадрий посмотрел на разбросанные документы.

– Может быть, господин.

Приятная мысль посетила разум Тракиана. Он открыл глаза, но продолжал держать их суженными, смакуя идею.

– Сенатор обещал поддержку беженцев в деле восстановления величии Ордена, - пробормотал он. – Я хочу проверить действенность его обещаний.

– Конечно, господин. Что я должен сделать?

– Ты должен призвать две тысячи людей на службу, немедленно. Приведи их семьи. Мы прикроем себя невинными.

Гадрий кивнул. Даже если приказ и заставил его задуматься, он не подал виду.

– Будет сделано, - ответил десантник, быстро и без эмоций.

Когда он развернулся, собираясь уйти, Тракиан остановил Гадрия.

– Брат. Подожди. Есть кое-что еще.

Понизив голос, он подвел Гадрия к иллюминаторам корабля. В этот момент магистр осознал, что несмотря на благие намерения, со стороны они были похожи на строящих козни заговорщиков.

– Мы оба знаем, что величайшая угроза для Кос Императора исходит не от Кракена, а от нас самих. Предупрежден – значит вооружен, брат, и я предлагаю никому не рассказывать то, что известно только нам, пока не выясним, кому можно доверять, а кому – нет.

Гадрий снова кивнул.

– Это мудрое решение, учитывая обстоятельства. Эти откровения могут также привлечь новых врагов, внешних и внутренних.

– Именно. Поэтому у меня для тебя специальное задание. Я назначаю тебя своим лейтенантом, и теперь ты отчитываешься только мне. Я хочу, чтобы ты был бдителен. Поддерживай свет в темноте, которая преследует нас, и отыщи ее ростки, даже если придется вернуться к стенам горы Фарос.

– А что, если эта обязанность служила бы более высокой цели – воссоздание Ордена? Мы понесли огромные потери. Пропажа запаса геносемени с «Могилы гиганта» отбросила назад все наши усилия, на месяцы, если не на годы.

Тракиан глубоко вздохнул. Он принял решение.

– Ты получаешь мое благословение, брат Гадрий. Используй все, что потребуется. Никто не будет чинить тебе препятствия, я позабочусь об этом. Мы узнаем правду, так или иначе.

Черпающим движением выбросив кулак вперед, в приветствии сотаранского жнеца, Гадрий принял свое новое назначение с очевидной, торжественной гордостью.

– Конечно, господин. В конце концов, мы должны быть уверены.

СОТАРАНСКИЙ ВСАДНИК

Среди устройств представленных на горе Фарос и в традиционных границах Ордена, стяг Кос Императора также имеет отсылку к мифологии их родного мира, а именно к бронированному всаднику. Многие спрашивали о происхождении этого изображения на протяжении десятитысячелетия, так как не осталось никаких записей о боевом брате, когда-либо скачущего в бой на коне, к тому же в Соте никогда не существовали эти существа. Тогда откуда берет начало это благородное, и в то же время абстрактно-идеальное изображение.

Правда скрыта в обширной геральдике Ордена и, возможно, в уважении, которое они проявляют к своим слугам. Каждый из десяти других стягов рот восхваляет одного из легендарных бессмертных коней, так часто упоминаемых достопочтимым древним Обердии, еще до Третьего Основания. На этом стяге белый жеребец Абракс, отец всех лошадей, несет своего господина в пламя битвы.