Ричард де Амальфи

Играли, как оказалось, свадьбу. Жениха и невесту посадили на возвышение, музыканты нещадно дудят и стучат трещотками, молодые задорные голоса завели песню, девушки и парни встали в хоровод, пошли сперва скованно, затем все веселее, взбодрились, начали выкидывать коленца, в полном смысле слова, только теперь понял, что выкидывать коленца, это вот так плясать, когда из-под длинных до щиколоток юбок вдруг проглядывают на мгновение округлые голые колени…

Мир прекрасен, в близость наступающего Зла не верится, тем более – дудки и рожки свистят, дудят, будоражат кровь, а бубны и барабаны заставляют плясать даже нервы, ноги сами начинают притопывать, приплясывать.

Жизнь бурлит, а у людей живучести и приспосабливаемости больше, чем у муравьев: Зло рядом, уже завтра кто-то из этих людей может погибнуть, потому и пляшут так, словно в последний раз, потому и страсти спешат излиться в один день, но кто тратит много, тот и получает много. Потому и выжили, потому и живут так весело и вольно, что живота не щадят…

Голова слегка закружилась, слишком много красивых, даже слишком красивых молодых женщин, все налитые здоровым соком, яркие, поспевшие, раскраснелись от танца, обнаженные плечи в легких сарафанах сперва волнующе блестят в закатном солнце, теперь еще больше привлекают и горячат взор в отблесках багрового костра, вокруг которого пляска.

У женщин на груди стреляют таинственными бликами монисты, у всех парней на поясах кинжалы, ножи, но такие же и у женщин на узких поясах, здесь любая девчонка приучается давать отпор мелкой нечисти, забравшейся в хлев, пытающейся пролезть в курятник, к домашним кроликам или к уткам.

Я собирался сказать отечески строго, что погуляли малость, оттянулись и хватит, пора ехать дальше, как вдруг раздался женский крик. Музыка мгновенно оборвалась, мужчины вокруг нас хватались за оружие. Гунтер выругался, меч как будто сам прыгнул из ножен в его ладонь. Ульман и Тюрингем встали возле него уже с оружием, на меня смотрят в ожидании приказов, но не приближаются.

Из темного тумана в нашу сторону словно катится высокая морская волна. Солнце с той стороны, слепит, я не сразу различил десятка два крупных животных, размером с бизонов. Мчатся, плотно прижавшись друг к другу, но это не бег копытных, а стремительное прыжковое приближение хищников. Баррикады из бревен их не пропустили, но шлагбаум рассыпался, будто из спичек.

Мужчины с яростным криком бросились навстречу. Заблестели клинки. Гунтер закричал:

– Килган, Алан!.. Коней, коней держите!

Испуганные животные вставали на дыбы, старались оборвать повод, двое лучников бросились к ним. Я не отрывал взгляда от бегущих в нашу сторону зверей, похожих на чудовищных кабанов, немногим мельче, чем чудовище, которое мы завалили с Тудором.

Выскочивших навстречу мужчин кабаны смяли, как высокую траву. Молот наконец вырвался из моей ладони. Я направил его навстречу громадному зверю, что несется чуточку впереди, явно вожак.

Страшный удар потряс его и отшвырнул в глубину стада. Сразу двое зверей сбилось с победного бега, один захромал, другой завертелся волчком, а вожак остался лежать неподвижной тушей.

Остальные, добежав до котла с вином, в бешеной ярости гонялись за людьми, опрокидывали, хватали огромными вытянутыми, как у гигантских крыс пастями. Иные врывались в дома, оттуда слышались душераздирающие крики.

Я бросал и ловил молот, каждое попадание с силой отшвыривало чудовище. Гунтер и копейщики умело встретили уцелевших выставленными копьями, впервые по ушам резанул пронзительный визг раненых зверей, а потом к моему удивлению уцелевшие повернулись и разом бросились прочь.

Молот догнал отставшего, тот и так хромал, я услышал хруст костей. Остальные унеслись быстрее, чем мчались сюда. Их осталось, как мне показалось, меньше половины.

На месте празднества ходили наши люди и местные сельчане, торопливо добивали чудовищ. Женщины тоже сновали с длинными ножами в руках, отовсюду слышался плач, гневные крики.

Гунтер подбежал, отрапортовал, преданно глядя в лицо:

– У нас только двое с легкими ранами!

– А местные? – спросил я.

Он отмахнулся:

– Человек десять насмерть, около двадцати ранено. Ничего, у них большая деревня. Это даже не потеря.

Ульман подошел, держа двух коней в поводу.

– Если бы не мы, они потеряли бы раз в пять больше.

– Точно, – подтвердил Гунтер.

Ульман взялся за стремя, предлагая мне поставить ногу. Я покачал головой.

– Надо бы помочь им… Хотя бы полечить.

Гунтер и Ульман удивленно переглянулись, Гунтер сказал твердо:

– Ваша светлость, мы и так для них явились, как спасение небесное. Уже местный колдун сказал, что нас послали их боги, хотя, понятно, это Пресвятая Дева Мария направила наш путь, чтобы устыдить их и подтолкнуть на путь веры.

Я поколебался, спросил:

– А у наших в самом деле легкие раны?

– Царапины, – заверил Гунтер. – Лечить их не надо, чтобы в другой раз были осторожнее.

– Ты прав, – согласился я. – Это лучший путь учебы, когда прищемят пальчик. Все по коням!

Зигфрид сказал тоскующе:

– Эх, опять по коням… Хотя бы раз услышать: по бабам…

Я не стал напоминать про леди Кофанну, у всех нормальных мужчин – любовь и плотские утехи со служанками и вообще женщинами – две большие разницы, но у рыцарей это особенно подчеркнуто и потому… ладно, смолчу.

Лучники седлали и вскакивали на коней, мы уже собрались выехать, когда к нам торопливо приблизились старейшины. Один прихрамывал, а у другого, помоложе, кровь выступила на левой щеке, правую не подставил, точно не христианин, празднично белая рубашка порвана и выпачкана грязью и кровью.

Старший поклонился, сказал густым хриплым голосом:

– Мы, свободный народ, благодарим за вашу помощь. Мы давно отбиваемся от этих тварей, но никогда еще они не нападали такой большой стаей!

Я с высоты седла помахал рукой:

– Не стоит благодарности. Пусть пойдет в плату за ваше гостеприимство. У вас прекрасное вино… и рыбу ваши женщины готовят лучше всех.

Второй молчал, зыркал все еще неприязненно, мы чужаки, а когда я начал поворачивать коня, сказал глухо:

– Шкуры этих тварей очень ценятся. Если их на щит, то ни стрела, ни меч, ни топор не пробьет. Две трети – ваши.

Гунтер открыл было рот, я сказал веско:

– У нас прочные доспехи. А вот вам непробиваемые щиты еще понадобятся.

Когда мы отъехали, Ульман вздохнул надо бы взять, Гунтер проговорил с облегчением: