Ричард де Амальфи

Зигфрид вдруг захохотал, взбежал по ступенькам, переступил через труп и исчез на лестнице, что вела направо. Гунтер тоже весело хрюкнул, ринулся следом, перепрыгнул через сраженного хозяина замка, но бросился по ступенькам налево.

Харальд неверяще смотрел то на меня, то на недвижимого Одноглазого.

– Вы… вы не сочли барона де Амило… достойным схватки?

– Да, – ответил я небрежно, ликуя втайне, что мне подсказал такой ответ. – Не счел.

Ульман и Тюрингем, а также с десяток лучников, сосредоточились у казармы. Изнутри слышались глухие удары, подпертая дверь вздрагивает, трещит, вылетают щепки.

Ульман проревел зычным голосом:

– Идиоты!.. Замок захвачен, Одноглазый убит!.. Сложите оружие и выходите по одному с поднятыми руками!.. Никто вас не убьет!

После короткой паузы раздался грубый хохот и такой же зычный рев:

– Хозяин просто спит!.. Когда спустится, вам мало не покажется, ворье лесное…

Ульман взглянул на Тюрингема, тот скривился, но исчез, а минут через пять, когда дверь уже почти рассыпалась, в щели показались острия копий и топоров, вернулся бегом, в руке отрубленная голова, по земле тянется кровавая дорожка.

– Ловите! – крикнул он и швырнул голову в окно.

Из отверстия быстро высунулось острие копья, но Тюрингем отпрянул и ударом меча срубил древко. В казарме наступила тишина, из щелей в двери исчезли железные острия.

Минут через пять, когда Ульман начал терять терпение, двери распахнулись, показался плечистый человек в кожаных доспехах с железным нагрудником. Он был без оружия, а после паузы отстегнул перевязь с мечом, вышел и сел на землю под стеной казармы.

За ним начали выходить остальные, никто не держал в руках оружия. Я бежал с молотом в одной руке и мечом в другой через двор, ужаснулся: выходят и выходят, да их больше, чем нас, остановился, повесил молот на пояс и, щелкнув пальцами, сказал громко:

– Во имя Господа нашего!.. Явись и внемли!

По всему двору раздался крик, люди шарахались, падали на колени и поспешно клали крестное знамение. Красный демон возник строго в двух шагах от меня, даже ориентирован головой на распахнутые двери в казарму, от него пошел зловещий багровый свет.

– Сторожи этих людей! – велел я громко. – Если кто даже в мыслях допустит… нет, в мыслях можно, но если сделает хоть попытку воспротивиться моей воле… да сожрешь его с косточками!.. на то воля Господа, в чьей власти ты находишься!

Мои люди поднимались с колен, все еще дрожащие, трепещущие, но слова про волю Господа ободрили, а мне почему не сказать: демон к таким обращениям глух, как пробка, а откликается на некие команды, знать бы их…

Снова ухватив молот, я устремился через двор, с дальнего края несется яростный крик, звон железа и безошибочный треск разбиваемых щитов.

Прижатый к стене конюшни, отбивается коренастый воин в простых доспехах, на груди и плечах погнутости и глубокие царапины, а шлем без забрала.

Гунтер и Зигфрид наступают с обеих сторон, но тот держится, отражая удары изрядно побитым щитом и успевая наносить встречные удары. У Зигфрида уже лопнул ремешок, поддерживающий шлем, приходилось то и дело поправлять, чтобы не слетел вовсе. У Гунтера на плече вмятина, панцирь выдержал, но углубление такое, будто ударили молотом по листу жести.

Я прокричал:

– Стоп!.. Стойте все!..

Гунтер и Зигфрид отступили, воин остался на месте. Быстро переводит дыхание, доспехи помяты, словно пропустили через стиральную машину, работающую по принципу камнедробилки, меч выщерблен, щит вот-вот развалится, но глаза сверкают, как уголья, хотя не берсерк, просто, похоже, жизнь не ценит, а красиво умереть считает благороднее, чем взять и сдаться.

С молотом в руке я встал напротив, сказал громко:

– Все кончено!.. Одноглазый убит, команда изрублена. Замок захвачен. Сдавайся, останешься жить.

Он смачно сплюнул в мою сторону, мол, мы бедные, но гордые.

– А ты кто?

Я смолчал, лишь выпрямился гордо, так надо, а Гунтер сказал почтительно:

– Перед тобой сам доблестнейший сэр Ричард де Амальфи! Он только за эту неделю подстрелил хробойла, убил огненного дракона, разметал ужасных вепрей, сокрушил Кабана, сэра де Трюфеля, разнес, как сухую солому, вторгнувшихся в свои владения ужасных подземников, порождение Вечной Тьмы!

Я выпрямился еще надменнее, вот я, оказывается, какая круть. Воин выслушал хмуро, буркнул:

– А я – Алан де Тридент, не нуждаюсь, чтобы мои подвиги перечисляли слуги. Мой меч – лучший ответ!

Он перекрестился мечом, от красивого жеста стал вроде бы выше ростом, хотя до Зигфрида и Ульмана далеко, я же повторил холодно:

– Сдавайся, останешься жить.

– В подвале на цепи?

– У меня никто не сидит в подвалах, – возразил я. – Можешь поинтересоваться у моих людей.

Он сплюнул еще дальше, стараясь попасть мне на сапоги.

– Так я и поверю! Нет уж. Возьмите меня, если сумеете.

– Сумеем, – пообещал я.

С короткого размаха метнул молот, воздух пролопотал частыми взмахами первобытного пропеллера. Грохнуло, камни посыпались воину на голову, на плечи, сбили с ног. Когда он попытался подняться, навалились Гунтер и здоровяк Ульман, выдрали из пальцев рукоять меча, сорвали пояс с кинжалом, сдернули шлем и рывком поставили на ноги.

Он стоял передо мной, покачиваясь, все еще оглушенный. Оглянулся дико, но стены, куда я послал молот, уже нет, взору отрывается светлеющее небо.

– Я же сказал, – бросил я укоризненно, – а старшим надо верить. Теперь еще раз: ты кто и почему здесь?

– Алан де Тридент, – ответил он нехотя. – Ехал из Толовы в Беверлин. Остановился на ночь, воспользовавшись гостеприимством хозяина. Считаю своим долгом драться на его стороне.

– Естественное решение, – успокоил я. – Естественное для благородного человека и обязательное для рыцаря. Но это уже замок не Одноглазого, а мой, Ричарда де Амальфи. Если у вас есть конь, садитесь, сэр Алан де Тридент и уезжайте. Никто вас не тронет.

Он кивнул, отступил на шаг, повернулся, но тут Гунтер сказал с негодованием:

– Ваша милость, он у нас двоих завалил!.. Я даже не знаю, Рассело выживет ли?.. И на мне все доспехи помял. Пусть отслужит, хотя бы пока Рассело встанет на ноги и сможет держать в руках меч или хотя бы лук.

Я подумал, кивнул:

– Резонно. Он прав, сэр Алан. Вы остаетесь под командой сэра Гунтера до тех пор, пока не возместите нанесенный вами ущерб.

Рыцарь надменно выпрямился, пальцы хлопнули по бедру, но не нашли даже пояса. Лицо побагровело, он сказал зло: