Ричард Длинные Руки – барон

– Этот трус, что прятался за деревом, и есть ваш Легольс?

Блеснула сталь, острый меч ударил в основание шеи. Голова скатилась, из обрубка хлынул багровый поток крови. Сэр Смит, сам багровый от ярости, показал острие меча остальным, что застыли, не веря глазам, и сказал дрожащим от ярости голосом:

– Наш монсеньор в который раз приносит нам победу!.. Кто еще посмеет назвать его трусом? Пусть берет меч, у нас будет честный бой!

Я сказал резко:

– Меч в ножны, сэр Смит! Честный бой только с честными рыцарями, а не с этой наемной швалью. Мы подумаем, что с ними делать. Возможно, повесим в этом лесу, здесь свободных сучьев хватит… Сэр Эбергард, что с нашими людьми?

Граф покачал головой. Грудь вздымается, а когда он поднял забрало, я увидел покрытое капельками пота бледное, изнуренное лицо.

– Плохо, – ответил он хрипло. – Четверо тяжело ранены, остальные легко.

– А вы?

Он отмахнулся.

– Только доспехи помяты. Да пара ссадин.

Я поспешил к раненым, их усадили, а кого и уложили в тени деревьев. Я трогал каждому лоб, благодарил за службу, и, когда обошел всех, у самого звенело в ушах, сердце замерзло, зубы стучат, в глазах плавают темные пятна. На этот раз, контролируя себя, я двух особо тяжело раненных вытащил почти с порога смерти, двух чуть-чуть подлечил, легкораненых не стал трогать, на таких молодых заживет, как на дворнягах.

Кадфаэль, поглядывая на меня с тревогой, кое-как развел костер, вытащил сумку с продуктами. Я сел так, что почти влез в огонь, обеими руками ухватил огромный ломоть ветчины и пожирал его, как умирающий с голоду волк.

На меня посматривали странно, но никто ничего не сказал, устраивали раненых, обирали побежденных, кто-то громко жалел, кто среди пленных нет женщин, а то бы по праву войны… Я смолчал, что на Юге, где вроде бы более продвинутые нравы, в смысле, общечеловеческие, это соображение не остановило бы, равноправие полов в действии…

Граф подошел, навис как статуя на острове Пасхи над островитянином, лицо такое же вытянутое и уже снова окаменевшее.

– Здесь вблизи небольшой городок, – сообщил он. – Граф Мемель предложил оставить раненых там.

– Светлая голова у этого Мемеля, – промычал я с набитым ртом. – Нам сейчас нужна скорость, а количество мечей роли не играет.

– Почему? – спросил он, глядя сверху с оскорбительным состраданием, как смотрят на юродивого.

– Враг всегда может выставить больше мечей, – пояснил я. – Воюют не числом, а умением.

Он кивнул.

– Хорошо подмечено. Кто такое сказал?

– Неважно, – буркнул я. – Можете считать себя автором.

Плечи крупно трясло, ледяная глыба во внутренностях замораживает сердце, кровь разносит кристаллики льда. Я стучал зубами и поворачивался к огню то одним, то другим боком, протягивал руки.

Эбергард вновь окинул меня задумчивым взглядом и удалился.

Глава 5

Далеко в глубине леса, а то и за лесом, требовательно прозвучал звук охотничьего рога. Некоторое время мы прислушивались в молчании, затем по верхушкам деревьев в нашу сторону пробежал стремительный ветер. Деревья закачались, затрещали, сталкиваясь, ветви. Вниз полетели сучья, способные убить человека, я услышал, как дважды громко звякнуло, кто-то выругался, кто-то коротко вскрикнул.

В нашу сторону идет некто огромный и властный. Я чувствовал исходящую от него мощь, как металлические опилки ощущают сильный магнит. Меня не притягивало и не отталкивало, я просто ощущал непомерную мощь.

Эбергард быстро оглянулся. Наши взгляды встретились, он опустил ладонь на рукоять меча.

– Вы свое дело сделали, милорд, – произнес он суховато. – Теперь наша очередь.

– Не глупите, граф, – посоветовал я. – Вы тоже свое сделали.

Деревья встряхивало, вершинки жалобно тряслись. Птицы взлетали с испуганными и жалобными криками. Я шагнул вперед, граф крикнул:

– Не вздумайте…

Я огрызнулся:

– А если неведомый великан выйдет прямо сюда, где и раненые, и пленные?

Эбергард умолк, но что-то крикнул Мемелю и пошел за мной следом. Немного погодя за нами послышались шлепающие шаги, словно нас догонял огромный гусь. Бледный и хрипящий брат Кадфаэль хватался за деревья, но догнал, мы вышли на поляну. С другой стороны на нее же вышел, раздвигая деревья, как подсолнухи, великан в три человеческих роста, с непомерно толстыми, как у динозавра, ногами, сутулый и с непропорционально маленькой головой, да и то вплюснутой, как у борца, в плечи.

В руках ни дубины, ни палицы, как я почему-то ждал, но руки напоминают стволы столетних дубов, а сам весь как вырублен целиком из гранита. Крохотные глазки сразу вспыхнули злобой, он зарычал, верхняя губа поднялась, обнажив белые клыки размером с кинжалы.

Кадфаэль бормочет молитву, граф пытался заступить меня, но я удержал, сказал как можно громче:

– Приветствуем тебя, здоровяк!.. И завидуем. Здорово быть таким огромным? А нам не повезло…

Он остановился, рассматривая нас маленькими желтыми, как у зверя, глазами. Из пасти рвалось глухое рычание, наконец я услышал членораздельное:

– Кто… через… мой лес…

Я сказал поспешно:

– Прости, великий, мы из дальних стран, где о тебе не слышали! Но теперь мы, вернувшись, расскажем о тебе. Пусть и там знают о твоей силе, твоей мощи, твоих могучих руках и таких мускулах, что никто и представить не мог!

Великан смотрел тупо, рычание стало тише, а клыки постепенно спрятались.

– Кто… вы?

– Беглецы, – ответил я сокрушенно. – За нами погоня подлых людишек, что тебя ни во что не ставят, гады! Они сказали, что и тебя поймают, посадят в клетку и будут возить по городам и весям, а все будут бросать в тебя камни…

Деревья тряхнуло от оглушающего рева, птицы с жалобными криками падали на землю, сверху сыпались опадающие с веток листья. Граф Эбергард ухватился одной рукой за ствол дерева, ладонь другой оставалась на эфесе меча.

– Позволь нам пройти, – сказал я умоляюще, – пока нас не догнали эти подлые люди, что посмели называть тебя желтым червяком! У нас раненые…

Граф кивнул Кадфаэлю, тот отступил и побежал обратно в лес. Я сказал льстиво:

– Каждый мужчина мечтает быть таким, как ты!.. Но нам такое только снится, увы. Ты чем-то особым питаешься? Или травы какие-то волшебные?..

Великан прорычал все еще люто, но я различил нотку самодовольства:

– Я ем… все. Мужчины едят все!.. Не перебираем… Мы – мужчины. У нас порода такая…

– Завидую, – сказал я снова, – все мы стремимся к силе и к такому вот росту. Только не все честно и открыто это признают, как вот мы! Остальные же просто ненавидят тех, кто выше их ростом или у кого больше мускулы.

За моей спиной слышалось испуганное ржание, звон металла, приглушенные голоса, затем издали донесся сдавленный голос графа Мемеля: