Ричард Длинные Руки – гауграф

Рыцари ушли из общества и стали открывать и завоевывать для человечества все новые земли: Колумб, Магеллан, Кортес, Писарро, Пржевальский, Невельский, Беллинсгаузен, Лазарев, Васко да Гама, Кук… и тысячи других, но когда их эпоха кончилась тоже, рыцарей не стало вовсе, только отголоски рыцарства встречались иногда, но торжествующее быдло топтало их везде.

Совсем недавно, к примеру, футболисты держались рыцарственно и, забив гол, сочувственно улыбались противнику и продолжали игру. Сейчас же скотская натура плебея требует выражения быдлячего восторга: игроки носятся по полю, вскидывая кулаки характерным жестом, мол, засадили по самый локоть, такое же быдло на трибунах ревет от восторга, хотя сегодня там президент страны, глава правительства… впрочем, такое же быдло, раз пришло на стадион, а не, скажем, в Большой театр.

Но все-таки… все-таки даже я не из полностью обыдленной страны. Пусть на бытовом уровне, но еще сохранилось некое доверие между людьми. Еще не все заключают брачные договоры, еще дают друг другу в долг без расписок, еще приходят на помощь совершенно бескорыстно!

Похоже, сейчас я как раз в той критической точке, когда начался ускоряющийся переход от суперблагородного и возвышенного рыцарства к рыцарям, которые понимают, что живут в реальности. И хотя впереди еще расцвет рыцарства, когда оно станет еще ярче, утонченнее, изысканнее, а доспехи будут вообще совершенством, культом для восхищенных потомков, но начало положено здесь, вон сейчас, в эру начала плебейских городов…

Глава 12

Меня догнал и понесся рядом на легком тонконогом коне изящный всадник в дорогом колете, расшитых золотыми нитями брюках и в красных сапогах из тонкой кожи. На голове подрагивает под напором встречного ветра лихо заломленная шляпа с длинным пером неведомой птицы.

Но земля не гремит под копытами, а еще они не оставляют следов и не топчут траву. Он улыбался и молчал.

Я поднял руку и коснулся двумя пальцами виска.

– Приветствую, сэр Сатана. Совру, если скажу, что не рад вас видеть. Похоже, со мной что-то не так.

Он улыбнулся шире.

– Правда? Я тоже по вас скучал.

– С какой стати? – спросил я любезно, но настороженно.

Он на скаку развел руками.

– Ну вот, снова… А почему не предположить, что мне просто интересно с вами общаться? Вы много знаете и много умеете, а в части житейской мудрости и меня в чем-то обходите. Да-да, признаю! Удивляюсь, но это правда.

– Сомнительный комплимент, – проговорил я. – Даже очень весьма, если не сказать больше.

Он отмахнулся.

– Репутацию нам создает другая сторона. Мы как-то говорили на эту тему, помните? Мы ведем себя благороднее: ни слова в адрес противника… Но нас очернили, очернили с головы до ног!.. Я хотел сказать, сэр Ричард, что вы были, как мне теперь кажется, более правы, когда отказались тогда принять императорскую корону.

Я охнул, опешив, даже Зайчика непроизвольно придержал, и дьявольский конь, словно тень, повторил его движение.

– Почему вам так показалось?

Он покачал головой.

– Вот снова насторожились… на Юге, как ни посмотри, вы все же оказались бы в весьма… жестких рамках. Хуже того, могли бы схлестнуться с магами высшего уровня, а это такие противники, что вас, как муравья… Зато по эту сторону океана у вас и куда больше размах, и возможности. И нет тех, кто мог бы вас остановить… наверняка.

Я пробормотал:

– Нет? Один император Карл чего стоит!

– Император… Во-первых, он далеко. Во-вторых, пока границы ваших владений соприкоснутся с его кордонами, много воды утечет.

– Это как понимать?

– В прямом смысле. И Карл может умереть, и его империя может развалиться, и вы можете стать королем… способным бросить вызов императорам. Да многое чего может случиться! Потому намного перспективнее то, что делаете здесь! Я смотрю на размах ваших реформ и радуюсь. Именно то, что сам хотел, но даже я не сформулировал еще так четко и прямо, как сделали вы.

Я пробормотал несколько настороженно:

– Какие реформы? Никаких еще нет. Так, задумки…

Он заверил довольно:

– От меня, как вы понимаете, они не сокрыты. Я же Дух Сомнения, разве не помните?.. Я вижу, что вы задумали. Это грандиозно! Именно то, что я хотел. Я все больше верю, что был прав, когда пошел на соглашение с Той Стороной насчет… насчет вас.

Я ощутил знакомый холод опасности и одновременно сильнейшего возбуждения, когда оказываешься рядом с важным открытием.

– А что насчет меня?

Он чуть-чуть улыбнулся.

– Вы знаете, я вам говорил.

– Вы сказали только, – напомнил я, – что это было согласованной инициативой.

– Да, – повторил он, – все согласовали очень тщательно. Каждый надеялся, что выиграет. Но я оказался лучшим игроком.

– Наверное, – сказал я, – потому, что против вас играет не сам Творец, а его ангелы? А вы изначально были самым умным, сильным и гордым ангелом!

Он кивнул, несколько польщенный.

– Да, у меня явное преимущество. Как вам в Сен-Мари? Правда же, народ более просвещенный, развитый и даже патриотичный!

– Когда армландец расхваливает Армландию, – сказал я, – понимаю, что он расхваливает именно Армландию. Если же свою страну расхваливает кто-то из сенмарийцев, я вижу, что собирается ее продать повыгоднее.

Он хохотнул.

– Да-а, там торговый народ. И потому даже патриотизм особого рода. Не слишком уж и косный.

Я смотрел с подозрением в его благожелательное улыбающееся лицо.

– И все-таки, – заметил я осторожно, – вы не появлялись очень долго. Значит, разочарование в моем решении было сильным?

– Верно, – сказал он, – но сейчас я передумал.

– Похоже, я вас очень разочаровал, – повторил я. – Но я рад, что вы можете признавать свои промахи.

Он улыбнулся.

– Не просто признавать. Делать выводы и тут же корректировать свою линию. В отличие от тех…

– Они тоже корректируют, – напомнил я. – То, чему учит церковь, не имеет ничего общего… почти не имеет!.. с тем, что проповедовал Христос.

Он поморщился.

– В сравнением с тем, как меняю линию прогресса я, они, можно сказать, застыли, как сталактиты в пещере. Я понимаю, что хочу от людей слишком многого, потому не слишком разочаровываюсь, когда не все удается… сразу. Но мир моими усилиями идет в сторону тех отношений, которые считаю правильными именно я.

Я пробормотал:

– Я это заметил тоже.

– Вот видите! Моя победа уже на горизонте.

– Но битва еще не закончена, – сказал я.

– А то, что все эти века человечество под моим давлением идет в нужную мне сторону?

– Это может быть временной аберрацией, – сказал я. – Человечество оперирует значениями побольше, чем продолжительность жизни одного человека. Для него сто лет или даже тысячу идти в одну сторону – не гарантия, что не пойдет потом в другую.

Высокие деревья отодвинулись, оставляя лес справа, в лицо подул сильный ветер. Я чуть пригнулся, пряча лицо, но на шляпе моего спутника даже перо не затрепетало, а полы элегантного плаща так же спокойно ниспадают с плеч.