Ричард Длинные Руки – князь

Из-за его светлых глаз и неторопливости мне он всегда казался некой сонной рыбой, что не делает ни единого лишнего движения, однако все просчитывает, и когда говорит или двигается, то всегда к месту.

— Сэр Клифтон, — обратился к нему я.

— Ваше высочество, — ответил он с поклоном.

— Сэр Клифтон Джонс, — произнес я со вкусом, — хорошо звучит! Доверенный слуга Его Величества, его личный секретарь… и вообще патриот, это я о том эпизоде, когда вы при попытке переворота спасали королевские бумаги и печати…

— Ваше высочество?

— Это я к тому, — пояснил я, — что, будучи патриотом, вы способны и на самостоятельные действия по спасению, упрочению, продвижению и благоденствию. То есть в мое отсутствие вы не откладываете срочные дела до моего возращения, а что-то да решаете… Верно?

Он поклонился, развел руками:

— Только неотложные, ваше высочество. И что в моей компетенции. В вашу я вторгаться не осмелился.

— Прекрасно, — сказал я. — Тогда давайте сразу те, что требуют моего высокого и зело мудрого внимания.

— Спасибо, ваше высочество, — ответил он ровным голосом. — Вот, прошу вас.

Я охнул и опасливо покосился на бумаги.

— Что, так много?

— Было в десять раз больше, — ответил он невозмутимо, — остальное разобрал сам и… принял меры.

— Господи, — сказал я с ужасом, — вы, наверное, и к бабам не ходите?

— Ваше высочество, — сообщил он суховато, — я женат. У меня четверо прекрасных детей.

Я покачал головой:

— Счастливец… Но только не сорвитесь, а то у таких, благополучных, если что-то соскакивает, вообще идут вразнос. Потому что не прививали иммунитет малыми дозами… Та-а-ак, это что за перечень?

— Земли лордов, — сообщил он, — которые поддержали мятеж Эразма. В этой стопке те, что были убиты, в этой — живы, но виновны, а это вот отдельно с делами тех, кто был с принцем Марсалом, перешедшим на сторону Гиллеберда.

Я указал на стол, где он разложил бумаги по стопкам, отодвинув их на разные края, чтобы я не перепутал.

— Хорошо, — сказал я, — буду знакомиться. Решение приму позже. Завтра-послезавтра, а то и через недельку. В таких делах спешить рискованно, можно невинного обидеть. Что-то еще?

Он ответил ровно:

— Да много всякого, но вы пока знакомьтесь с этими делами, это самое важное.

— Хорошо, — сказал я. — Итак, все за работу! Я тоже.

Он отступил к двери и еще раз поклонился:

— Ваше высочество.

— Когда мое высочество зовет, — сказал я, — можно помнить и о своих столь важных для каждого интересах, но когда зовет Господь, ему нельзя повиноваться наполовину. Мы призваны Господом, чтобы нести Его волю!

— Аминь, — ответил он поспешно и растворился.

Глава 8

Я работал до обеда, устал, начал подумывать насчет того, что перекусить бы, да и Бобик вылез из-под стола и, глядя на меня с укором, требовательно гавкнул.

В кабинет вошел Клифтон, взглянул вопросительно:

— Звали, ваше высочество?

— Что, — спросил я, — похоже?.. Нет, но пора сделать перерыв на обед.

Он сказал торопливо:

— Может быть, успеете принять сэра Варвика?

— Это кто еще?

— Варвик Эрлихсгаузен, — пояснил он, — князь Стоунбернский, властелин Реверенда и Амберконта!.. Примчался, как только узнал о вашем прибытии.

Я скривился, но кивнул:

— Зовите, но пока изволю принимать этого заносчивого магната, вы напишите указ об освобождении его сына…

— Людвига фон Эрлихсгаузена, герцога Ньюширского?

— Памятью хвастаетесь? — буркнул я. — Да. И о прощении моей милостью.

— Вашим высочеством, — уточнил он.

— Знаю, — огрызнулся я, — это я напоминаю, что я сама милость к падшим! А так да, я — мое милостивое и вообще замечательное высочество.

Он исчез, а через пару мгновений в кабинет вошел Варвик Эрлихсгаузен, князь.

В прошлый раз это был уверенный такой господин, на меня смотрел, как на лакея, сейчас тоже держится уверенно, это в крови, но на меня смотрит почтительно.

Лицо все такое же пергаментное, изрезано глубокими ущельями морщин, темные мешки под глазами, крючковатый нос, в глазах, помимо спокойствия высокорожденного лорда, я увидел и глубоко запрятанный вопрос.

Он поклонился и застыл с опушенной головой. Я выждал некоторое время, давая понять еще раз, что хозяин положения по-прежнему я, для меня никакие лорды — не лорды в период военного времени, ну, почти военного, наконец произнес с холодком в голосе:

— Лорд Варвик?

Он разогнулся и произнес почтительно, тоже все понял, не однажды грамотный:

— Выше высочество…

— Лорд Варвик, — спросил я, — что привело вас ко мне, своему сюзерену?

Он слегка дернулся при таком напоминании, но ответил смиренно:

— Ваше высочество, война окончена… И, как я слышал, даже мятежный Зигмунд Лихтенштейн прекратил сопротивление…

— А, — сказал я довольно, — вы совершенно правы! Тяжелая и кровопролитная война закончена, теперь будем пожинать плоды мира. Кстати, хорошее занятие… Ну, вы знаете, я думаю.

В кабинет без стука вошел сэр Клифтон, в руках бумаги, положил передо мной.

Я посмотрел с подозрением на стопу.

— Почему так много?

Он ответил невозмутимо:

— Да заодно уж подпишите еще несколько…

— Ничего себе, несколько!

— Несколько десятков, — уточнил он.

Я сказал раздраженно:

— Хорошо, но только печать прикладывайте вы!

— Кольцо на вашем пальце…

Я с грохотом вытащил из ящика стола шкатулку, открыл и сунул ему в руки большую королевскую с удобной ручкой и полустертым штампом.

— Можете этим.

Сэр Варвик стоит как столб, не смея прерывать государственную полемику насчет моментов работы, я быстро подписывал, а сэр Клифтон разогревал сургуч, капал им на бумаги и прикладывал печать.

Я закончил с последней, когда он со вздохом капал разогретым сургучом только на третью. Первой я подписал о помиловании Людвига фон Эрлихсгаузена, герцога Ньюширского, теперь там остывает сургуч, я взял ее и внимательно прочел:

— Сэр Клифтон, что это вы мне подсунули?.. Указ о помиловании Людвига фон Эрлихсгаузена?.. Гм, я намеревался этого мятежника завтра казнить… Ну да ладно, не будем бумагу переводить, что написано моим пером — не вырубить ничьим топором. Да и бумага пока еще дорого обходится…