Ричард Длинные Руки – монарх

Он осекся и взглянул настороженно и даже с опаской. Мое сердце заколотилось чаще, но я ничем не выдал своего интереса, сказал равнодушным и даже как бы немного разочарованным голосом:

– Ничего у них не было. Все те штуки самозарождаются на огромной глубине, куда разрушительная сила Маркуса не достанет. И поднимаются через толщу земли на поверхность.

Он вздрогнул, посмотрел широко распахнутыми глазами.

– Как это… самозарождаются?

– Возможно, – объяснил я, – там живут некие гномы, что делают эти баггеры и даже грандбаггеры. Но это больше годится как рациональное объяснение, хотя наличие гномов и не обязательно.

Он помолчал, явно чувствует себя очень не в своей тарелке, проговорил сумрачно:

– Вы как-то странно уверены, брат паладин.

– А откуда, – сказал я негромко, – то зерно, которое посажено в долине Отца Миелиса? Вы о нем знаете, весь монастырь знает.

Он прошептал, заметно волнуясь:

– Его привезли… с Юга?

– А вы как думаете?

Он ответил угрюмо:

– Не знаю.

– У вас странный интерес к Югу, – произнес я строго, – что с вами, брат? Вам нужно чаще молиться, вспоминать Христа… это был великий пророк, брат! Его даже считают у нас сыном Всевышнего, как будто наш Господь какой-то языческий божок вроде Зевса, что старался переспать со всеми женщинами, замужними и незамужними, а также совокуплялся с кобылами, коровами, овцами, гусями, рыбами и даже муравьями, ха-ха, он же не знал, что муравьи бесполы… хотя тому идиоту не все ли равно?

Глава 5

Я угадал, он даже не обратил внимания на мой кощунственный и подчеркнуто провокационный выпад в сторону официальной версии происхождения Христа, хотя причина может быть и в том, что религиозности в нем не больше, чем у остальных монахов Храма Истины. Впрочем, все равно реагировать должен, мы все не то, что есть, а то, чем стараемся казаться.

– Просто Юг отсюда, – сказал он смиренно, – кажется таким удивительным, необычным…

– Люди везде люди, – ответил я строго. – Только одни чаще вспоминают Господа, другие реже. А есть и такие, что вообще о нем позабыли… Это я о Юге, брат Агнорий!

– Да это не интерес, – промямлил он жалко, – а так… любопытство.

– Любопытство тоже нужно проявлять, – сказал я уже строже и возвышеннее, – к делам и помыслам Всевышнего!.. Слышали о таком?.. А о мерзком и развращенном Юге, где даже демоны совсем не такие, как здесь, и думать не следует. И где маги, стыдно подумать, выше королей настолько, что даже не обращают на них внимания, а живут в своих высоких башнях, чтобы ближе к небу!

Он снова попался, до чего же приятный здесь народ, могу вывернуть у такого карманы, а он и не заметит, спросил торопливо:

– Маги в высоких башнях?.. Значит, вы сами их видели?.. И даже принесли оттуда некоторые вещи?

– Мало ли что я где взял, – ответил я сварливо. – Боевые трофеи брать не стыдно! Даже почетно. Ну, в некоторых обществах с прямой, как дышло, моралью.

– А как, – прошептал он и пугливо оглянулся на дверь, – вы туда попали?

Я покачал головой.

– Брат Агнорий, слишком много вопросов. Я уже сказал, у вас слишком странный интерес к этому нечестивому месту. Даже контингенту… или континенту, как правильно?

– Континенту, – поправил он и поспешно прикусил язык.

– Вот-вот, – согласился я, не показывая, что заметил, как он выдал себя снова. – А это нехорошо.

Он воскликнул:

– Нехорошо спрашивать? Но вы там даже побывали!

– Ну и что, – возразил я. – И снова побываю. Мне можно. Я весьма паладин, а это значит, когда монах, когда воин, а когда вообще что-то такое, что необходимо к вящей славе Господа… как мы это понимаем. И я становлюсь этим что-то… хотя вы не то подумали, по глазкам вижу.

– Я ничего не подумал! – возразил он.

– А думать надо, – сказал я наставительно. – Хотя верить, конечно, проще. Удобнее. Спокойнее, как бы… Знаете, странный брат… хотя тут все странные, либо вы мне скажете прямо щас, что у вас за такой интерес к Югу, либо выметывайтесь отсель и вот дотуда, это я о вашей келье, если вы здесь в келье, а не в роскошных палатах, как привыкли.

Он вздрогнул, вскрикнул срывающимся голосом:

– Откуда вы знаете?

– Догадываюсь, – сказал я мрачно. – Хотя что тут догадываться? Среди монахов любого монастыря людей благородного происхождения всегда больше, чем простолюдинов. Тем надо лес рубить и землю пахать, о высоком ломать головы некогда… Так кто вы, брат? Ваше настоящее имя? Происхождение, род, звание, личный номер?

Он застыл, но голос мой прозвучал в самом деле по-королевски, даже, может быть, что-то в нем появилось еще, и его лицо стало совсем бледным.

– Лорест Виттельсбах, – ответил он почти беззвучно, – сын электора Палатината Реторского…

Я сказал с каменным лицом, стараясь не показывать изумления:

– Понятно. Пришлось как-то побывать в тех краях… Нет-нет, ножками я побрезговал, внизу грязно, осмотрел так это за чашкой кофе с высоты стратосферного полета. У нас там птеродактили летают. А может и не летают, какая разница?.. И как вы сюда попали?.. Сумели пробраться на корабль, уходящий через океан?

Он вздрогнул, застыл, круглые глаза так и остались расширенными.

– На корабль? – проговорил он с трудом. – На какой корабль?

– Уходящий через океан, – повторил я. – С южного материка на северный. На этот, значит. Ну, так было?

– Почему, – спросил он, – вы это спрашиваете?

Я сказал с досадой:

– Снова эти встречные вопросы! Не хотите отвечать, не отвечайте. Но и меня тогда не спрашивайте.

Он помялся, покосился в сторону двери и сказал совсем тихо:

– Да, я был совсем ребенком, когда пробрался на корабль…

– За двести пятьдесят лет вы не слишком выросли, – заметил я.

Он подпрыгнул.

– Вы и это знаете?

– Я многое знаю, – сообщил я скромно. – Энциклопедист как бы вот. Столько мусора в голове, но для кого-то он совсем не мусор!.. Однажды ко мне прибыла одна родственница его величества императора Германа Третьего с прямым поручением от него разыскать их сбежавшего родственника…

Я говорил небрежно и уверенно, он слушал с распахнутыми глазами и раскрытым ртом, ухватил то, что его разыскивают, но не среагировал на вскользь оброненное насчет родственника, а я нарочито повторил дважды.

– Вы убежали, – перодолжал я напористо, чтобы не дать ему опомниться и что-то возразить или опровергнуть, – чтобы вернуться позже? Или вам там что-то грозит?

В его лице что-то изменилось, самую малость, но я ощутил, что момент потерян, Агнорий, он же Лорест Виттельсбах, уже опомнился, взгляд стал острее, а сам сосредоточился, как одна великая держава после позорно проигранной войны.

– Мне ничего не грозит, – произнес он сдержанно. – Во всяком случае, здесь. Я даже не понимаю, о чем вы говорите, брат паладин. Достойно удивления ваше путешествие на южный материк… но больше я сказать ничего не могу.