Ричард Длинные Руки - сеньор

Он смотрел обалдело, помотал головой.

– Нет.

– Скота надо выдавливать из себя постепенно, – терпеливо объяснил я. – В смысле, грехи. А то были одни наивные души, что хотели сразу целую страну, да еще такую огромную, разом в царство небесное… Теперь заново капитализм строят.

Мы позавтракали, как обычно, холодным мясом с хлебом, закусили сыром и запили холодной ключевой водой. Кони вроде бы не голодные, Сигизмундов всю ночь хрустел сочной травой, а мой прибежал на свист, облизываясь, как волк. На морде кровь, похоже, охотился.

Сигизмунд поехал впереди, угрожающе выставив копье, длинное, как шлагбаум. Доспехи блестят тускло, над головой Балтийское море – серое, свинцовое, огромные волны неторопливо двигаются, догоняют одна другую и не могут догнать, северная часть неба вообще черная, непроницаемая, как туманность Угольный Мешок, дальше переходит в эту свинцовость. Я представил себе, как происходит всемирный потоп, это же просто стоит этой массе воды обрушиться вниз, что только ее удерживает…

Так двигались до полудня, уже подумывали о привале, кони устали, Сигизмунд вздернул голову, словно просыпаясь от сна, сказал с радостным удивлением:

– Замок…

Далеко, в трех-четырех милях от нас, на небольшом плоском холме возвышается замок. Зеленовато-серый, словно заплесневел, а может, и заплесневел, сегодня с утра воздух влажный и неподвижный. Холм и нижняя часть замка освещены странным желтоватым светом, но крыши и все башни чернеют на фоне разбушевавшихся свинцовых волн. На наших глазах из этих волн в башню ударила изогнутая молния, похожая на светящийся корень мандрагоры. Даже на таком расстоянии мы услышали злобное шипение электрического разряда. Молния озарила мир призрачным мертвым светом, неровным и трепещущим, словно перед источником света часто-часто взмахивала крыльями гигантская стрекоза. Разряд длился непривычно долго, Сигизмунд громко призвал Имя Божье, его конь храпел и прядал ушами, но опасливо шел, мой двигался ровно и спокойно, словно сам привык подзаряжаться от молний и высоковольтных столбов.

Не успели наши кони пройти и полмили, как молния ударила снова, и опять в тут же башенку, не самую высокую, другие повыше и поближе, но молния с тупостью бледнолицего ломилась в ту же дверь. Наши кони, видя, что ничего не случается, двигались уже без понуканий, и тут молния ударила опять, я рассмотрел, что эта башенка хоть и не отличается от других башен, но только в ней окно, не бойница, а просто окно, распахнутое на всю ширь, именно туда и уходит изогнутый ствол светящегося дерева, толщиной с бедро.

Молния трепетала, шипела, бешено дергалась, колыхалась в верхней части, где острие как шпиль вспахивает небесные волны, заставляя их тоже светиться, но внизу дуга уходила именно в окно, только в окно, даже не задевала оконную раму.

– Странный замок, – проговорил Сигизмунд дрогнувшим голосом.

– Да, – согласился я с интересом. – Не отставай.

– Сэр Ричард, вам не кажется, что в этом замке могут оказаться… не совсем христианские сеньоры?

– Наверняка, – подтвердил я. – Трудно в таком непростом мире оказаться наверху холма. Сэр Сигизмунд, самые добродетельные люди, которых мы встречали, – это пастухи коз. Они воистину безгрешные… Ну разве что с козами балуются. Но с пастухами как-то общаться не совсем интересно, верно?

Он посмотрел на меня странно, не понял, но переспрашивать не решился. Кони с рыси перешли на галоп, учуяли близкий отдых. Замок как будто вырастал из зеленых зарослей карликовых деревьев, цветущего кустарника. В воздухе плыл сильный густой запах множества цветов. Я подумал, что здесь живут либо слишком беспечные, либо слишком уверенные в своем могуществе: в таких зарослях можно спрятать целую армию, обычно хозяева замков вырубают и выжигают кусты по крайней мере на два выстрела из дальнобойного лука, а то и больше.

Замок, как стало видно вблизи, – это комплекс зданий, башен, чего-то куполообразного, похожего не то на мечеть, не то на храм Христа Спасителя, башни и башенки, тонкие и толстые, но все башни и весь замок выстроены в едином стиле и явно одним архитектором, чувствуется вкус и странное изящество.

Мы объезжали замок по широкой дуге, Сигизмунд первый заметил и указал пальцем:

– Дорога!

Хорошо укатанная дорога поднимается полого на холм, там в глаза бросились массивные ворота, но ведут не по ту стороны стены, а словно бы в гигантский храм. Мой конь, чувствуя инстинктивное нежелание заезжать в замок, поднимался на холм, но пугающе красными глазами смотрел вдаль, а когда я оторвался от созерцания замка и проследил за его взглядом, увидел в глубине долины коричневые домики, простые, незатейливые, а коричневые не из-за придумки дизайнера, а просто из коричневого камня, что сам лезет под руку.

Мы съехали вниз, там шумит и грохочет бурная река, прыгает через камни, собьет с ног. Дальше ниже по течению намного тише, разливается вширь, воды несет намного спокойнее. Я начал присматриваться к воде, где бы вброд, Сигизмунд по обыкновению молился, воздевал взгляды к небу, бормотал, вдруг воскликнул:

– Проклятые язычники!.. Что творят?

Впереди к краю высокого обрывистого берега двое дюжих мужчин подвели обнаженную женщину, конечно же – блондинку, хоть и с темными, как ночь, волосами. Один быстро и умело связал ей руки, другой что-то привязывал к ее ногам. Мне показалось, что камень, здесь еще не разработали технологию утапливать ноги в быстросхватывающий цемент.

В сторонке стояли и переговаривались богато и пышно одетые люди с разрисованными лицами. Отсюда их не рассмотреть, мы проезжали почти под самым обрывом, задирали головы, только и видели, что женщину повернули лицом к шумевшей внизу реке. Если просто спихнуть, упадет на острые камни, а высота каменного берега не меньше, чем пятиэтажного дома. Но камень…

Додумать я не успел, мужчины подхватили женщину, один взял за руки, другой за ноги, подбежал третий и ухватил камень. Раскачав, они швырнули ее с такой силой, что она описала крутую дугу, прежде чем ее понесло вертикально вниз.

– Язычники! – выругался Сигизмунд, как истинный сын церкви. Он начал неуклюже слезать с коня. – Мы не можем допустить…

Камень, а затем и женщина перелетели через наши головы и с силой ударились о воду. Я крикнул:

– Куда, дурак? Утонешь!

– Я не позволю…

Я выругался куда злее, соскочил с коня, сделал два быстрых шага и нырнул вниз головой, ибо уже видел, что вода чистая, а дна так и вовсе не видно. Холодная вода обожгла, как огнем. Я поспешно заработал руками и ногами, поймал взглядом жертву.

Женщина опускалась быстро, ее несло вниз вдоль каменной стены, изо рта сразу потянулась струйка серебристых пузырьков. Тяжелый камень наконец ударился о дно, замедленно взметнулся серый песок. Из темной пещеры высунулась огромная рыба, похожая на мутировавшего сома. Я поспешно ринулся к камню, девушка увидела меня, глаза безумные от ужаса, открыла рот, оттуда вырвались серебристые пузыри величиной с кулак.

Я показал ей знаками, чтоб закрыла рот, дура, блондинка чертова, а сам, как блондин, попытался ударить мечом по веревке. Вода затормозила, лезвие лишь коснулось натянутой как струна веревки. Рыба высунулась до половины, пасть приоткрылась, я с холодком внутри увидел три ряда острейших, как иглы, зубов.