Ричард Длинные Руки – властелин трех замков

Альдер сдвинул плечами.

— Мало ли что я мечтал по юности. Как раз грезил когда-то именно о своем небольшом хозяйстве… В смысле я — хозяин, а такой вот надежный, вроде Ревеля, — управитель… Но я видел, как многие, кто мечтал куда меньше и скромнее, не доживали даже до седых волос. Так что лучше не мечтать попусту, а делать дело.

— Да, — согласился я. — Кто мечтает, тот мечтает зря, а кто делает дело, того удача сама находит и бросается на шею.

Пока обедали, Альдер рассказал кое-что забавное про людей и места, где нам ехать, Ревель рассказал смешную историю про двух рыцарей и заблудившуюся в лесу монахиню, а когда подошла очередь до меня, я приспособил несколько анекдотов, стараясь выбирать попроще, однако и те пришлось растолковывать. Потом Альдер запел, Ревель подхватил, я этих песен никогда не слыхал, а когда они попросили спеть что-нибудь из песен моего народа, я порылся в памяти и спел пару песен о войне, потом о любви.

Они слушали зачарованно, за спиной послышались всхлипывания. Я обернулся, удивленный, это Женевьева рыдала и терла кулаками глаза. На меня посмотрела почти с ненавистью.

— Что у вас за песни?.. Вы кто?

— Хороший ученик, — ответил я с неловкостью. — Плохие песни забываются, хорошие застревают в голове. Разве не так?

— Так, — огрызнулась она. — Но почему хорошие песни знают.. не только хорошие?

— А память от хорошести не зависит, — объяснил я благодушно. — Память в голове, хорошесть — в сердце. Альдер попросил:

— Ваша милость, спойте что-нить еще!

Я подумал, пробормотал:

— Если моя память мне ни с кем не изменяет, то я вспомню… Ага, вот всплыло… увы, кверху брюхом. А вот это вполне, вполне…

— Да хоть и кверху, — поторопил Альдер. — Я таких песен никогда не слышал!

Леди Женевьева фыркнула, отсела и сделала вид, что занимается рукодельем, как надлежит благовоспитанной леди.

Я спел, потом еще и еще. Певец из меня хреновый, но когда за твоей спиной шедевры ряда веков, когда каждый день слушал сотни песен, от седого ретро до ньютехнодрэка, то я собрал бы здесь все призы на юрмалах и евроконах.

Альдер слушал, покачивал головой. Я читал в его выпуклых глазах: да, не родились вы рыцарем, ваша милость. Но когда только успели побывать… еще и этим?

Я вздохнул, поднялся.

— Зайчик, ко мне!

Свистнул, далеко на опушке леса застыла черная, как вырезанная из эбонита, фигурка коня. Пес воспользовался моментом и с силой ударил грудью в бок, но Зайчик только пошатнулся. В следующее мгновение он тряхнул гривой и понесся в нашу сторону.

Мчался неспешно, красивым аллюром, сильно выбрасывая в сторону ноги. Хвост и грива развеваются по ветру, при каждом скачке слегка взлетает в воздух, очень грациозно, как будто переливается быстрой волной. Альдер и Ревель, даже Клотар любовались прекрасным животным, а я, дитя другого времени, подумал о том, как это конь слышит мой свист, если я едва шевельнул губами?

Альдер сказал с восторгом:

— Если бы не черный, цены бы ему не было!

— А что черный, — спросил я уязвленно, — разве не самые быстрые — вороные?

— Да, но вам, сэр Ричард, больше пристало бы на белом коне! Как паладину.

Я отмахнулся.

— Я белый рыцарь на черном коне. И вообще, у моего черного коня — душа белая. В то время как у некоторых белых людей — души чернее сажи.

Альдер хохотнул, толкнул Ревеля в бок.

— Смекаешь, о ком сэр Ричард сказал?

Ревель чуть-чуть растянул губы. Он все еще держится сдержаннее всех, медленно вживается в отряд, но исполнительный, работоспособный, никогда ничего не забывает и вообще кажется мне надежным и даже очень хозяйственным.

— Сэр Ричард, — сказал он осторожно, — что-то конь в упряжке захромал. Надо успеть в город затемно.

— Захромал? — переспросил я. — А что же конюх молчит?

— Он собирался сказать…

— Что ж не сказал? Кони — его забота. Не нравится мне это, все-таки коней Марквард дал подготовленных для долгой дороги. Ладно, проехали. За всем не уследишь. Запрягайте коней, выступаем!

Мы с Альдером едем впереди, Клотар и Ревель по обе стороны повозки, а брат Кадфаэль на муле тащится сзади. Пес держится некоторое время с нами, но слишком много выпархивающих из-под лап и копыт птиц, убегающих зайцев, и он убегал настолько далеко, что даже я начинал беспокоиться, Альдер же многозначительно покашливал и делал скорбное лицо.

Он раньше меня заметил нечто впереди, насторожился, привстал в стременах.

— Дымок…

— Костер? — спросил я. — Ну и что, люди трапезничают.

— Не прямо же на дороге!

Переглянувшись, мы пустили коней в галоп. Я обогнал сразу же, впереди появилось темное пятно, стремительно разрослось и превратилось в обломки догорающих повозок. На дороге жалобно кричала и билась в агонии тяжело раненная лошадь, всюду трупы в лужах крови. Двое сумели ускользнуть в густую траву, но и там их догнали и зверски добили, я видел с рослого коня истоптанную и залитую кровью траву под изуродованными телами.

Повозок три, если судить по глубоким колеям из-под их колес, везли нечто тяжелое, но вряд ли разбойники сожгли товары вместе с повозками.

Мы объехали вокруг, в траве отыскали тела молодой женщины и мальчишки лет семи. Над обоими еще и поглумились. Женщина совершенно голая, вся в кровоподтеках. Насиловали наверняка многие, а потом, натешившись, отрезали груди и вспороли живот снизу и до пупка. Мальчишке отрезали гениталии, вспороли живот.

— С мужчинами можно поступать по-всякому, — хмуро сказал Альдер, — особенно когда допытываешься, где клад зарыл или с каким словом можно пройти в крепость… Но тех, кто так с женщинами… я бы сам жег на медленном огне. Но сперва бы заживо снимал шкуры!

Я оглядел догорающие повозки.

— Такое надо показывать горожанам почаще, — сказал я, — чтобы не орали, что цены на товары высокие, что проклятые купцы наживаются! Вот попробовали какие-то несчастные снизить себестоимость, взяв охраны поменьше…

— Это верно, — согласился Альдер. — Простой народ не понимает, что непросто привезти заморский товар, да еще платить на границах каждого баронства за топтание земель.

Застучали копыта, повозка не просто несется к нам, а летит, кони стелются в стремительном беге. Леди Женевьева высунула голову и смотрела в нашу сторону. Возница нахлестывал коней, а когда оказался возле нас, резко натянул вожжи.

— Тпру!.. Что случилось?

Я сказал зло:

— Да вот тут некие разбойники развлекались!

Леди Женевьева сказала быстро:

— Это не Грубер!.. Это не Грубер!

Я сдвинул плечами.

— Не знаю вашего Грубера, потому я ни на кого не киваю. Но вам виднее, раз уж вы в первую очередь подумали о нем.

Ее щеки зарумянились, дверца распахнулась, Альдер соскочил и подал ей руку, опередив Клотара. Я не стал смотреть, кивнул Клотару.

— Слышал, что она сказала?