Ричард Длинные Руки – воин Господа

В передних рядах толпы заголосили женщины. Одна упала на колени и подняла над головой ребенка. Арнольд поморщился, но сделал скупой жест в ее сторону, благословляя. Еще одна женщина с горестным воплем подняла ребенка и протянула в сторону Арнольда. Страж грубо толкнул Арнольда, не давая тому совершить крестное знамение над ребенком. По толпе прокатился плач, горестные выкрики. Люди поднимали над головой детей, указывали младенцам на Арнольда, чтобы те увидели, запомнили, чтобы на них упала благодать от созерцания святого человека.

Мы с Сигизмундом видели, как по толпе словно пробежала волна. Люди опускались на колени, прощаясь с королем. Мужчины и женщины протягивали в его сторону руки, просили прощения, кто за то, что плохо о нем думал или говорил, кто за то, что помнил о своем доме, но забыл о стране, и все вместе смотрели в его сторону блестящими от слез глазами.

Море лиц, у всех одинаково блестят дорожки на лицах, у всех катятся слезы, а потом женский плач потонул в глухом непонятном шуме, даже я вытянул шею, сразу не понял, что это тяжко и неумело рыдают мужчины, прощаясь с королем-подвижником.

Конрад сидел все такой же выпрямленный, но багровость ушла, крупное лицо медленно и страшно бледнело. Под глазами обозначилась густая синева, на глазах натягивалась кожа на скулах.

Рядом со мной громко и взахлеб рыдал Сигизмунд. Губы вздулись, нос распух и блестит, глаза красные, как у вареного рака, а по щекам бегут настоящие чистейшие ручьи. Я повернул коня, ухватил повод коня Сигизмунда и поспешно повел рысью в ближайшую улицу. Гугол неотрывно следовал за нашими спинами.

Стражники на воротах встретили нас такими же равнодушными взглядами, никто не поинтересовался, чего это мы въехали и тут же выехали из такого богатого города, не дав коням даже отдохнуть. Я за воротами пустил коня в галоп, спеша уйти как можно дальше от этого места.

Глава 20

Из Галли через трое суток мы добрались до Ирама. Зорр остался справа, там все еще основная масса войск Карла, а в Ираме, куда войска Тьмы вторглись еще лет пятнадцать назад, а последние крепости пали три-четыре года тому, установилось некоторое затишье. Мелкие мятежи подавлены кроваво, а уцелевшие не помышляют о сопротивлении. Да и некому было организовывать оборону: рыцарство истреблено полностью, священники повешены, церкви и монастыри разграблены.

Зато мы видели, как поспешно отстраиваются на пепелищах села, на глазах превращаются в города. Крестьянство, разом освобожденное от гнета баронов, от всех пошлин и податей, спешно обустраивалось, пахало, сеяло, собирало урожай, растило детей, копило денежки в ожидании обязательных поборов и налогов той власти, которая обязательно придет и скажет: плати за то, что оставляю тебе жизнь. Потому эта новая таинственная власть и истребила старую королевскую власть, чтобы самой припасть к кормушке…

Кони несли нас быстро, страна выглядела достаточно обезлюдевшей, и весь Ирам мы, почти не прячась, пересекли за две недели.

Гугол все больше оживал, подпрыгивал в седле. Его остроносое лицо блестело от волнения, однако то и дело омрачалось сильнейшим разочарованием. Вот пересекли мы речку Каменку, что служит границей между Ирамом и королевством Варт Генц, что еще дальше к югу, но и по ту сторону реки такая же трава, такие же деревья!

Честно говоря, даже я подсознательно ждал чего-то необычного. Все-таки королевство Варт Генц попало под власть Тьмы еще лет тридцать назад. За это время здесь должны быть какие-то заметные изменения, просто обязаны быть, но сколько я ни вертел головой, все те же деревья, все та же трава, песок, синее чистое небо. Нет, небо все-таки здесь чище, облаков меньше, чувствуется близость юга. Даже воздух как будто чуть жарче, хотя в доспехах мне будет жарко даже на Северном полюсе.

– И все еще не встретили какой-то особой нечисти! – воскликнул Сигизмунд.

– Сплюнь, – сказал Гугол и добавил: – и возблагодари Господа.

– Да, Господь – наш щит, – сказал Сигизмунд благочестиво, – и наши доспехи для души.

Гугол снова начал рассказывать обрывки древнейших легенд о величайших битвах, когда сдвинулись звезды, когда колдуны трясли горными хребтами, моря высыхали от страшного жара, а песок пустынь превращался в расплавленное стекло… А выброшенная в небо копытами небесных коней земля на полгода застилала землю, и за это время не было урожаев, деревья гибли…

Неужели эти предания про столкновение с кометой, подумал я, так живучи? Эта комета динозавров погубила, зараза, потом утопила Атлантиду, совершила всемирный потоп, а в Аризоне для туристов устроила аттракцион… Действительно, страшное было наверняка зрелище. А если прибавить, что вся земная кора пришла в движение, повсюду все тряслось, дома рушились, все спящие вулканы проснулись, а плюс тысячи новых, что вылезли прямо среди полей и городов… Сколько еще осталось до очередного столкновения? Нет, надо поскорее в космос, а то и нас, как динозавров…

Хотя что-то в моей голове застряло еще и о всемирной катастрофе, вызванной ударами осколков Фаэтона. Страшнейшие катаклизмы, тучи пепла закрыли земной шар таким одеяльцем, что солнце впервые увидели только через десяток лет! Или через сотню, не помню. И когда оно наконец проглянуло через тучу пыли, все были потрясены, что оно встает теперь на юге и заходит на севере! В смысле – динозавров это здорово потрясло. Возможно, потому и померли…

Вдобавок после смещения оси Земля стала менять форму, растягиваясь к новому экватору и сплющиваясь у новых полюсов. Начались мощнейшие тектонические процессы, потопы, Бог спас Ноя на ковчеге, Девкалиона на корабле, Ийшу на плоту, а прочих кого на чем, этих основателей человечества на самом деле оказалось до черта, и все самые лучшие, самые правильные, самые арийские, самые семитские, самые негритоидные, и у всех был блатной союз с Богом, что им он даст больше, чем другим.

Вдруг Гугол замер на полуслове. Глаза его стеклянно смотрели через мое плечо. Я быстро повернулся. В нашу сторону неторопливо шел великан. Ростом выше меня на две головы, а весит наверняка не меньше, чем двое могучих рыцарей в полных доспехах. Грудь, как сорокаведерная бочка, валуны плеч своей тяжестью пригибают к земле, а массивный выступающий вперед живот кажется не животом, а отполированной ветрами и морозами скалой.

На плече у него только дубина, однако размером с дерево. Присмотревшись, я понял, что это и есть дерево, а комель с обрубленными наискось корнями превращает его в могучую булаву с острыми шипами. Одет великан только в короткие кожаные шорты, показался мне выкованной из темной меди статуей, настолько широка и выпукла грудь, правильно и красиво вздуты мышцы. Я подсознательно ожидал, что гравитация должна любого великана вжимать в землю настолько, что он, как наши тяжелоатлеты, превратится в коротконогого толстяка, но этот шел красивый и подтянутый, играя глыбами мышц.

– Накаркал, – сказал я с досадой.

Великан двигался на нас, совершенно уверенный в своих силах. Сигизмунд и Гугол ожидающе смотрели на меня. Я небрежно снял с пояса молот, повел плечами, разминая тело – щас скажут, что занимаюсь колдовством и магией, – хорошенько размахнулся и метнул мощно и красиво. Молот понесся, вращаясь, как циркулярная пила, ударил со страшным грохотом, отскочил, сделал красивую дугу и понесся ко мне.

Я едва успел растопырить пятерню, так обалдел, молот смачно впечатался рукоятью, а я все смотрел на гиганта, что надвигался все так же уверенно и неудержимо. Опомнившись, я метнул снова, уже изо всей силы, вкладывая в бросок всего себя. Молот радостно вспорол воздух, ударил, словно в железную наковальню размером с башенный кран, красиво петлянул и ринулся ко мне.

Сигизмунд и Гугол уже торопливо подавали коней назад, медленно расходясь в стороны. Я швырнул в третий раз, уже последний, ибо до гиганта всего шагов десять, он их покроет за один шаг…

Молот ударил, отскочил, а я уже пятился вместе с конем, ухватил молот, повернул коня и постыдно пустил в галоп. За спиной слышал тяжелые шаги, потом раздались яростные крики. Я оглянулся, гигант уже остановился, яростно отмахивался дубиной от Сигизмунда, а Гугол остановил коня в сторонке и осыпал гиганта градом стрел.