Ричард Львиное Сердце. Король-рыцарь

На чем основывается гипотеза о гомосексуальности Ричарда Львиное Сердце? Можно в общих чертах найти некоторые элементы.

Первый можно назвать «делом Аэлис». Мы помним, что два короля Франции и Англии, Генрих II и Людовик VII, с 1161 года назначили ее свадьбу с Ричардом. В 1169 году, в возрасте девяти лет, она была передана на воспитание королю Англии. И как мы знаем, эта свадьба так и не состоялась, и скорее главной причиной этого было сначала отношение к ней Генриха II, а потом Ричарда. Довольно долго Генрих препятствовал этой свадьбе, пытаясь одновременно сохранить приданое Аэлис, в частности Жизор, так и не выполнив условия договора, что постоянно требовал Людовик VII и постоянно откладывал король Англии. Ричард тоже не особо торопился жениться на Аэлис, и мы видели, что он, в свою очередь, обещает по несколько раз в официальных договорах воплотить в жизнь эту постоянно переносимую, а потом в итоге оставленную договоренность. Но он в равной степени противится намерениям брата Жана жениться на Аэлис по причинам скорее политического характера: этот брак будет равносильным признанию Жана наследником престола и изменит в его пользу соотношение сил во французском альянсе^{25 [1026]} . В конце концов, в Мессине в феврале 1191 года Ричарду удается получить у Филиппа Августа разрешение быть освобожденным от этого обязательства. Сразу же после этого он женится на Беренгарии и возвращает Аэлис его брату, который выдает ее замуж за графа Понтье в 1195 году^{26 [1027]} . Нужно ли рассматривать. этот долгий целибат (ему тридцать четыре года, в чем нет ничего исключительного, кроме того, что король должен обеспечить себе потомков) и в этот отказ сочетаться браком с обещанной невестой доказательством предубежденности короля Англии к женскому роду? Возможно, но не точно.

1026

25 Hoveden, III, 204; Gesta Henrici, II, 236.

1027

26 Cf. supra 214.

Можно было бы сначала сослаться на более точное, более целенаправленное отвращение по отношению к самой Аэлис, как это было в случае Филиппа Августа по отношению к его молодой жене Ингеборге Датской, с которой он, кажется, так никогда и не вступил в плотскую связь. В том, что касается Аэлис, то слухи очень рано приписывают ей любовные отношения с Генрихом II. Многие хронисты намекают на это. В XIII веке Реймскому менестрелю известно основание истории, но он путает Ричарда с братом и видит в «преступлении» Аэлис и в «вероломном поведении короля Генриха II» (который развлекается с девушкой, в то время когда его сын находится в Шотландии) причину смерти молодого короля:

«Во время этих встреч, которые бесчестили короля Генриха, он затащил девицу в кровать. И когда сир Генрих вернулей, он узнал правду об этих похождениях, которые поразили его в самое сердце, он слег и так уже и не встал. А девица была возвращена назад и оказалась на земле Понтье, и здесь и осталась; так как она не смела противоречить своему брату Филиппу Августу»^{27 [1028]} .

Согласно Геральду Камбрийскому, Генрих II обесчестил девушку еще ребенком, когда она была передана ему сюзереном на «хранение», и это поведение способствовало развитию ненависти между ним, Алиенорой и сыновьями. После смерти его «официальной» любовницы Розамунды Клиффорд в 1176 году у него было намерение развестись с Алиенорой, чтобы самому жениться на Аэлис, чтобы она родила ему детей, и таким образом оставить без наследства взбунтовавшихся сыновей^{28 [1029]} . Нельзя, конечно, безоговорочно доверять этому коллекционеру сплетен, любителю «крепких» историй, которыми он пользуется в качестве примера в своих собственных поучениях. Но другие хронисты, не будучи такими точными, в равной степени ссылаются на это поведение короля по отношению к молодой Аэлис, что приравнивает это к педофилии. Ричард де Девиз лишь только намекает на «подозрительное поведение» короля^{29 [1030]} , но Рожер де Ховден, в основном хорошо проинформированный, с точностью передает, как Ричард в Мессине излагает наконец Филиппу Августу причины, по которым он не собирается жениться на Аэлис:

1028

27 Recits d’un menestrel de Reims au XIII siecle Ed. Natalis de Waillyio Paris, 1876, 10.

1029

28 Giraud le Cambrien, de principis instructionne, III, 2. P. 232.

1030

29 Devizes, 26.

«Король Англии ответил, что не может никоим образом жениться на Аэлис, потому что его отец, король Англии, познал ее, и она родила ему сына; и Ричард сказал, что у него есть свидетели, которые могут подтвердить это»^{30 [1031]} .

Можно согласиться, что при таких условиях у Ричарда было некоторое отвращение к своей невесте, ставшей любовницей его отца, и можно также понять, почему Алиенора старалась обеспечить Ричарду другую невесту, как только риск разрыва.отношений с королем Франции из-за несоблюдения этого соглашения стал очевиден. Их совместное участие в крестовом походе могло оказаться благоприятным моментом. Дело Аэлис является характерной чертой распутства Генриха II, и она абсолютно не доказывает гомосексуальность его сына.

1031

30 Hoveden, III, 99, Gesta Henrici, II, 160.

Его относительно поздний брак с Беренгарией частично объясняется тем же. Ему сначала надо было избавиться от клятвы, данной королю Франции. Политически этот союз с Беренгарией не был такой уж плохой затеей, и он оказался продуктивным благодаря альянсу, который этот союз обеспечивал с Наваррским королевским домом. Нет возможности достать доказательства, в противоположность тому, что иногда выдвигается, личного участия Алиеноры, которая, несмотря на свой преклонный возраст сама руководила этой свадьбой, почти заставляя Ричарда взять за руку жену^{31 [1032]} . Продолжатель Гийома Тирского считает что Алиенора была единственной подстрекательницей этого брака и что она хотела любой ценой предотвратить бракосочетание Ричарда с дочерью Людовика VII из-за ненависти и враждебности по отношению к королю Франции и его детям^{32 [1033]} . Наконец, Амбруаз приписывает инициативу Ричарду, который любил Беренгарию уже довольно долгое время и возжелал ее, еще когда был графом Пуату:

1032

31 Cf. supra 215.

1033

32 Continuation de Guillaume de Tyr / Ed. M. R. Morgan. Paris, 1982. P. 110.

«Ричард сопровождал короля Франции вместе с галерами, потом, пересекая Фар, он отправился прямо в Риз, где он узнал новость о том, что его мать приехала и привезла свою подругу. Это была мудрая девушка, добрая женщина, порядочная и красивая, без притворства и коварства; ее звали Беренгарией, она была дочерью короля Наварры, который передал ее матери Ричарда, которая позаботилась о том, чтобы привезти ее ему. Потом она получила титул королевы; король очень сильно ее любил; со времен, когда он был графом Пуату, он ее хотел. Он приказал привезти в Мессину его мать, ее и ее фрейлин. Так он сказал своей матери, а она ему, без всяких стеснений, что они хотели. Он оставил с собой молодую девушку, которую любил, а мать отправил охранять его королевство, которое он покинул, чтобы его чести было нечего бояться»^{33 [1034]} .

1034

33 Ambroise, 1135.

Амбруаз единственный, кто настаивает на этой сильной и давнишней любви Ричарда к Беренгарии. Потом, однако, король не производил впечатление очень занятого своей молодой женой. У него не только не было ни одного ребенка от нее (причина, по правде говоря, неизвестна), но он, кажется, часто выражал желание быть подальше от нее. Так, на Святую землю он отправился на другом корабле. Это разделение королевских молодоженов объяснялось иногда страхом потерять одновременно и короля, и наследника, которого носила под сердцем мать, но, как оказалось, следов присутствия этого наследника не наблюдалось. Ссылаться на разделение по причинам «моральной чистоты» во время крестового похода тоже больше не имеет смысла, так как Гийом де Нефбург, наоборот, хвалит Алиенору за то, что, давая ему Беренгарию, «молодую девушку, известную своей красотой и мудростью», обеспечивает сыну средство избежать блуда. На самом деле, добавляет он, Ричард был молодым, и его бывшая практика удовольствий толкала его на порок^{34 [1035]} . Он, к сожалению, не уточняет, на какие удовольствия и на какой порок он намекает, но, очевидно, речь идет о сексуальных отношениях.

1035

34 Newburgh, 346-47.

Была ли мудрая Беренгария достаточным утешением для своего мужа? В этом можно усомниться, так как их никогда не видно вместе как на Святой земле, так и вовремя возвращения домой, снова проведенного на разных кораблях. После долгих лет разлуки по причине плена короля Беренгария даже отсутствует на празднике второй коронации Ричарда. Впрочем, неизвестно, была ли красота Беренгарии побуждающей. В противоположность другим хронистам, Ричард де Девиз назвал ее «более мудрой, чем красивой»^{35 [1036]} . Связана ли эта нелюбовь с личностью Беренгарии, неспособной возбудить своего королевского супруга, или же с гомосексуальностью последнего?

1036

35 Devizes, 25-26.

Третий элемент этого досье: намеки на действия и поведение, которые некоторые историки современности приписывают, иногда слишком поспешно, его гомосексуальности. Большинство из них были отмечены на предыдущих страницах. Это, например, запрет присутствия женщин (и евреев) на банкете в честь коронации. Это, конечно, доказывает не много и частично может быть объяснено отсутствием любой королевы на таких праздниках. Должны ли мы, как говорит Дж. Джилингем [1037] , сделать отсюда выводы, что все короли Англии были гомосексуалистами, так как такой запрет был традиционным? Этот запрет, хотя и вполне допустим, мне кажется чрезмерным. Не по причинам, выдвинутым Джилингемом, но потому что можно оспорить анализ, который делает этот историк из свидетельств Гальфридом Монмутским, чтобы прийти к таким выводам. В XXXV главе его книги Гальфрид упоминает троянское происхождение некоторых привычек, которые унаследовали бритты. Он очень точно указывает на правило первородства и на разделение полов во время пиров. Разделение, но не запрет. Дальше, в главе CLVII, он дает церемониям посвящения и коронации мифического короля Артура такое описание, которое подошло бы и Ричарду. После этих церемоний король возвращался к себе во дворец, чтобы продолжить празднование в компании мужчин, в то время как королева возвращалась к себе, чтобы продолжить банкет в компании замужних женщин. Чтобы оправдать этот обычай, который не очень свойственен его читателям и может их поразить, Гальфрид Монмутский объясняет его:

1037

36 Gillingham. Richard Coeur de Lion. Paris, 1996. P. 182.

«Бритты, на самом деле, привыкли к еще старому обычаю Трои, согласно которому мужчины вместе праздновали праздничные дни, а женщины, со своей стороны, делали это отдельно»^{37 [1038]} .

Для него речь идет об очень древней традиции, которая была еще в силе во времена короля Артура (VI век), но была отвергнута и стала абсолютно чуждой и непонятной читателям XII века, если автор испытывает желание объяснить ее. Конечно, можно было бы представить влияние рассказа Гальфрида Монмутского на Ричарда: если король вдохновился этим Артуровским обычаем, пересказанным Гальфридом Монмутским, только отсутствие на пиру королевы могло оправдать отмену пиров для женщин, и запрет не имел бы характера женоненавистничества. Но ни один хронист не дает такого объяснения, и то, что предоставляет Матвей Парижский, ссылаясь на риск практикования магии, связанной с присутствием евреев и женщин, не убеждает. Следует сделать вывод, что Ричард своевольно решил прогнать с празднеств женщин и евреев, хотя их отстранение не было традиционным. Это двойное исключение имело реальное значение и доказывает определенное женоненавистничество и антисемитизм. Однако этого не достаточно, чтобы подкрепить утверждение его гомосексуальности.

1038

37 Geoffroy de Monmouth. Historia regum Britanniae / Ed. Wright. Cambridge, 1984, я цитирую здесь перевод Baumgartner, La geste de roi Arthur. Paris, 1993, 287.

Недостаточны сами по себе и проявления привязанности или печали, приведенные без всяких комментариев хронистами, но которые сегодняшние западные историки слишком легко соглашаются принимать за доказательство гомосексуальности, настолько западному современному обществу стали чуждыми непосредственность и чрезмерная чувствительность, которая еще существует между мужчинами в мусульманских странах или странах Средиземноморья, не не имеет под собой гомосексуальную подоплеку. Так, описывая сердечную атмосферу, царящую на встречах королей Англии и Франции в Мессине, Ричард де Девиз отмечает, что Ричард и Филипп проводили вместе много дней, переполненные удовольствиями и окруженные своими людьми, и что «короли расставались уставшими, но не пересытившимися», чтобы добраться до своего местоположения^{38 [1039]} . Здесь речь идет о литературной реминисценции: Девиз употребляет здесь фразу Ювенала, которая обозначает развратные действия. Но действительно ли он хотел придать встрече двух королей некую окраску чувствительности? Возможно, но не обязательно.

1039

38 Devizes, 16.