Ричи

– Э-э-э…

Джастин завис. Он стеклянным взором c приоткрытым ртом смотрел на Ричарда.

– Сколько-сколько? – спросил он.

– Двести миллионов точно пролюбили и семьсот пятьдесят миллионов долларов в перспективе! – гневно прошипел Гросвенор. Его пальцы сжались на бумаге и грубо смяли отчёт. – Вот как так можно, а Джас?! Играли на одних и тех же биржах, на тех же котировках, при этом разница в целых четыре процента!

Лицо Джастина от изумления вытянулось.

– Эм, Ричи, ты называешь такие суммы… У меня отец за несколько лет столько не зарабатывает. Я не ослышался, ты сумел заработать полмиллиарда долларов?

– Тебе послышалось, – Ричи гневно отбросил в сторону смятый отчет. – Не я, а отец. У меня прибыль намного скромнее, я же тебе вначале говорил.

– Ах, да… – задумчиво протянул Финч-Флетчли. – Тридцать два миллиона, да?

Ричард грустно вздохнул и сказал:

– Ну да… Скромно, но хоть что-то удалось урвать на этом кризисе. Жаль, кредитов больше не давали…

– Скромно?! – Джастин уставился на Ричарда огромными глазами. – Это ты называешь скромным? Ричи, даже для нашей семьи это большие деньги.

– Джастин, учитывая, что Сорос на этой афере заработал миллиард, а банк твоего отца – триста миллионов, мои успехи на самом деле очень скромные.

– О! – еще больше удивился Джастин. – Как? Папа тоже на этом заработал?

– Да, с ним мой отец поделился инсайдерской информацией.

* * *

Днем на уроках учителя, поддавшись праздничному настроению, особо не налегали на студентов.

Весь Хогвартс пропитался запахом печеной тыквы. Большой зал был украшен по высшему разряду. Ожившие скелеты отплясывали чечётку, летучие мыши кружили под потолком и периодически выстраивались в слово "ХЭЛЛОУИН".

Ричард привычно неспешно вышагивал по коридору с видом истинного аристократа. Трость постукивала по каменному полу. Компанию мальчику составил Финч-Флетчли. Джастин плелся не с видом лорда, которым ему предстоит стать, а словно великомученик.

– Ричи, ты можешь шагать побыстрее? Праздничный ужин начнется без нас!

– Джастин, аристократу спешка не к лицу. К тому же куда нам спешить? Толкаться за место ближе к блюду с пирогами?

– Да хотя бы так, – пробурчал Финч-Флетчли.

– Джастин, всё просчитано, – голос Ричарда был спокойным, а вид – уверенным. – Мы придем вовремя, ровно перед вступительной речью Дамблдора. А кусочек пирога попросим передать кого-то из ребят. Тот же Эрни наверняка займет место рядом со сладким. Неужели он с нами не поделится?

– Конечно поделится, – согласился Джастин. – Но всё равно, Ричи, ты ходишь со скоростью старого деда. Не понимаю, зачем?

– А зачем остальные дети бегают, носятся и громко шумят, как будто их каждый миг пытается убить маньяк?

– Эм… – Джастин не нашелся с ответом.

Ричи с веселой ухмылкой взглянул на обескураженного товарища и решил сжалиться над ним.

– Джастин, открою маленький секрет…

Финч-Флетчли, как и любой мальчишка его возраста, обожал секреты. Он приготовился внимательно слушать. Тем временем Ричард после мхатовской паузы продолжил:

– Я хожу так медленно не только для поддержания имиджа. Хогвартс наполнен ловушками, словно сокровищница, в которую забрался Индиана Джонс: исчезающие ступени, своенравные лестницы, полтергейст Пивз со своими сюрпризами. При неспешном перемещении я успеваю подмечать опасности и избегать их.

– Оу! – любопытство Джастина сменилось легкой досадой, словно ему пообещали в подарок коробку конфет, а вручили одну карамельку. – Ричи, а трость? Ты чего с ней всюду таскаешься?

Глаза Ричарда хитро заблестели, а на губах зазмеилась хулиганская улыбка.

– Секрет!

– Да ладно, какой секрет? – отмахнулся Финч-Флетчли. – Ты с ней что-то сделал?

– Возможно, – зрачки Ричарда вновь хитро блеснули, отразив отблеск света от факелов. – А может быть, это обычная трость…

Джастин и Ричи зашли в Большой зал. Потолок демонстрировал безоблачное звездное небо. Под ним наколдованные летучие мыши выписывали различные геометрические фигуры. Дети громко переговаривались, создавая гомонящий шумовой фон, будто на людном вокзале.

Мальчики прошли к столу Пуффендуя мимо стола преподавателей.

Ричард обратил внимание на профессорский стол, точнее, на странное поведение декана Слизерина. Снейп внезапно дернулся, как от пощечины. Он подскочил с места, словно ужаленный в мягкое место, и поспешил к директору.

Джастин тоже заметил странное поведение преподавателя зельеварения. Он остановился следом за Ричардом. До ушей мальчиков донесся взволнованный голос Снейпа, в котором можно было четко выделить нотки злорадства и предвкушения.

– Директор, только что сработали сигнальные чары, которые я наложил на статую одноглазой ведьмы. Мы можем поймать нарушителей на месте преступления!

– Северус, ужин скоро начнется, – ответил Дамблдор. – Я пожилой человек… – в его очках-половинках отразился блик от свечей. – Если тебе так не терпится, сходите с Минервой и проверьте.

– Мы так и поступим, – шипящим голосом протянул Снейп и радостно оскалился, словно хищник, почуявший раненую добычу.

Минерва Макгонагалл, которой досталось место возле неумолкающего Гилдероя Локхарта, до этого сидела с кислым лицом. Поняв, что появилась уважительная причина избавиться от общества Локхарта, она поспешно вскочила со своего места и произнесла:

– Да-да, Северус, скорее пойдемте. Наша обязанность заботиться о студентах и наказывать нарушителей.

Снейп и Макгонагалл поспешно направились на выход из Большого зала.

Джастин сразу же потерял интерес к преподавательскому столу и поспешил к пуффендуйцам.

Ричи с недоумением осмотрел стол Гриффиндора. Джордж, Фред и Рон Уизли оказались на месте, Гарри Поттер сидел там же рядом с другом. Мальчика одолевал вопрос:

"Кто же воспользовался тайным ходом в Хогсмид, если все, кто о нем знают, сейчас находятся в Большом зале?"

А еще Ричи про себя отметил, что этим тайным ходом больше пользоваться нельзя, поскольку там установлены некие сигнальные чары. А жаль, ведь это было очень удобное место для проведения секретных операций на территории Хогвартса.

Директор Дамблдор поднялся со своего похожего на трон стула и произнес речь минут на пять, вся суть которой сводилась к короткому: "Сегодня Хэллоуин. Поздравляю вас. Ешьте и не обожритесь до заворота кишок, а то у мадам Помфри и так много забот".

После того, как студенты утолили первый голод, за факультетскими столами потекли беседы, которые переросли в многоголосый гвалт, в котором можно было расслышать лишь ближайших соседей.