Риданские истории

В мозгу юноши вдруг что-то щелкнуло. В тот вечер, когда Трэвис привел в лагерь мальчишку в сером, Кори и Хью занимались дровами у входа. Кори видел, как дети в белых одеяниях безжалостно толкнули нового гостя в костер, не поведя и бровью. Значит, они запросто могли и убить мальчика в тот момент, когда Кори на минутку прикрыл глаза в дозоре?

Между тем, три похожих на приведения маленьких человека миновали рощу и ступили на песок. Дрожащими руками Кори нащупал свой ремень, но его нож был утерян при кораблекрушении. Юноша почувствовал себя беззащитным. Во рту пересохло, а запах морской соли напоминал запах крови.

Кори отступал к воде, бурлящей высокими волнами. Ветер неприятно шевелил волосы на его голове. Без устали громыхал гром, подбадриваемый зигзагами желтых молний. Трое детей неплотным кольцом загоняли юнгу в смертельную ловушку, словно раненую молодую косулю. Он пытался кричать, но собственный голос был таким тихим и слабым, будто чужим. Кори сделал глубокий вдох и попытался снова. Что-то будто мешалось внутри, как в те моменты, когда он заикался. Кори набрал побольше воздуха в легкие и на этот раз громкий юношеский крик взметнулся в небо.

Вопль молодого юнги пробился сквозь деревья и добрался до Люси и Уилфреда, что торопливым шагом направлялись в лагерь. Тревожно переглянувшись друг с другом, они перешли на быстрый бег. Упругие ветви били их по лицу, трава стегала щиколотки и колени.

Вырвавшись из рощи на побережье, они звали Кори, но все казалось напрасным. Ответа не было. Лишь привычный шум бушующего моря наполнял пространство шумными звуками. Берег оставался пустым и безлюдным.

Уилфред и Люси нырнули под навес, где еще горел костер, и сразу же обнаружили безжизненный твердый комок мальчика, измазанного черной жижей.

– Какой ужас, Уилф, он мертв! – всплеснула Люси руками. – Но постой, точно такую же грязь я видела на ладонях той девочки, самой младшей.

– Это не грязь, Люси, – возразил матрос, склонившись над мертвецом. – Это смола. Пока мы спали, те двое лили смолу ему в рот, пока он не захлебнулся. Ты ведь сама видела, они почему-то не любят таких…

– Где же Кори, – тут же переключилась она на рыжего юношу. – Может быть он спрятался в лесу? – Люси не отпускала от себя надежду на их спасение.

– Я не сомневаюсь, что с ним все в порядке, – матрос указал на перевернутый сундук и взбитый песок на месте падения юнги. – Он определенно спешил, а значит, сбежал и укрылся где-то. И я абсолютно уверен, что это произошло до того, как разверзлась земля на равнине. Ведь он должен был достаточно давно обнаружить труп этого мальчика, и это навело бы его на мысль, что ему тоже грозит опасность, если он будет оставаться один на виду.

– Но что же делать нам, Уилф? – взмолилась Люси, глядя на него растерянным безнадежным взглядом. – Если эти… твари придут за нами, нам конец. Ведь мы не знаем, как их уничтожить!

– У нас есть оружие, Люси. Мы будем защищаться. Скоро сюда придут Трэвис и Сэмюэль, и нас станет в два раза больше.

– Но ведь эти дети могут бесконечно появляться из разлома, – у Люси скатилась слезинка по щеке, которая ранила сердце Уилфреда больнее, чем пиратский клинок, вонзившийся ему под ребро прошлой осенью.

– Выходит, остается только одно, – он взял Люси за хрупкие плечи и привлек ее ближе к себе. – Вчера вечером Трэвис со злости сказал, что спалит весь этот остров. И его слова мне кажутся отнюдь не пустым звуком. Мы должны сжечь здесь все, что только может сгореть. Если та расщелина в земле, это некое подобие души острова, а существа – его дети, то пусть страдает его тело. Может тогда оно даст слабину и отпустит нас победителями. Теперь я точно знаю, Люси, что Гарольд Грин и наш добрый Хью пропали не случайно. Остров прибрал их. А этот бесконечный шторм, ничто иное, как сработавший капкан, который и не думает разжимать свои острые зубы.

– Но… а Трэвис и Сэмюэль?

– Они успеют, выберутся, – почти неслышно ответил старший матрос.

– Тогда я сделаю все, что ты скажешь, – прошептала Люси и поцеловала его в губы, разлив свои соленые, словно море, слезы по его шершавым щекам.

«Жуткие вещи, которые я узнал об этом месте сводили с ума, заставляли припадать на колени перед собственным страхом, опустошали душу, стирали все грани понимания…

В тот вечер, когда мы с Хью отправились за дровами для очага, мы здорово повздорили. Этому была причина. Я тайком обокрал команду, забрав из сундука часть монет. Так я вернул свои потраченные впустую деньги, уплаченные за местечко на корабле, который должен был доставить меня в Риданский порт в целости, а заодно стряс компенсацию за то, что оказался неизвестно где по вине команды, одним лишь чудом не погибнув в море при крушении.

Итак, несколько монет выпало из моей сумки. Хью заметил это и ему показалось подозрительным, что моя поясная сумка была набита до отвала золотом. С моей стороны, конечно, было не простительно потерять осторожность при ношении такой внушительной суммы денег, тихонько позвякивающей чуть ли не при каждом шаге. Теперь-то я понимаю, нужно было их где-то спрятать до лучшего времени…

У нас с Хью вышла небольшая потасовка. В конце концов, он выхватил свой кортик. Мне ничего не оставалось, кроме как бежать, ведь Хью был больше меня в два раза, и с оружием в руке он стал еще более опасен. Я слышал, как трещали ломающиеся ветви за моей спиной, а топот его тяжелых башмаков отбивал ритм в такт ударам моего быстро бьющегося сердца.

Затем я услышал сдавленный крик за спиной и обернулся. Хью обмяк всем телом, случайно напоровшись на ломанный толстый сук какого-то дерева, который пронзил его грудь. Но самое страшное было не это. Замешкавшись на минуту, я дернулся к нему, хрипящему, но еще живому, на помощь, когда увидел между деревьев белые пятна. Я не знал, что это или кто, поэтому спрятался за кустарником поодаль от умирающего Хью. Сквозь жидкие ветви я наблюдал за колебанием фигур. Мой страх сменило удивление, когда я различил в движущихся пятнах силуэты мальчика и девчонки. Откуда здесь дети, подумал я тогда. Но уже через несколько мгновений я увидел такое, что забыть невозможно!

Та, что была пониже ростом, проплыла мимо Хью и устремилась к побережью. Вторая же остановилась рядом с матросом, жадно пожирая его своими яркими синими глазами. Святые Небеса! То был взгляд какого-то демона!

Рывком недетской силы, она стянула Хью с сука, словно пушинку. Я видел, как из его рта и груди густой струей хлынула кровь, оставив алую отметину на белом одеянии девочки. Вдруг она стала раздуваться. Ее голова стала похожа на громадное семя фасоли с темной дырой в том месте, где еще недавно был рот. Она издавала скрежещущие звуки и готовы была лопнуть. В тот момент, когда пасть захлопнулась, проглотив Хью целиком, стали происходить еще более невообразимые вещи. Формируюсь в какую-то коричневую дрожащую массу, это «нечто» оседало вниз до тех пор, пока не превратилось в простой холм земли.

Я понимал, что должен был бежать в лагерь и рассказать все команде, но от ужаса ноги сами понесли меня вглубь чащи. Я потерял связь с рассудком и без разбору продирался сквозь стенающие деревья. Я вырвался из чащи и оказался среди высоких скал. Довольно-таки открытая местность по сравнению с гущей леса пугала меньше, и я направился прямиком в горы, чтобы успокоиться и осмыслить увиденное где-нибудь повыше и подальше от леса. На удачу я обнаружил пещеру, небольшую и спрятанную от чужих глаз. По левую сторону от входа россыпью лежали отколотые от горного массива валуны, а по правую – стояли корявые старые деревья, нависшие над глубоким узким ущельем. Из-за особенности ландшафта эту пещеру к тому же не было видно снизу. Здесь я мог без страха переждать ночь.