Ридер
Шрифт:
То, что он ни шиха не понимал сначала утвердило тана в правоте выводов на счет того. Но что-то лениво было тогда пытать посла. Голову занимали результаты поездки.
“Наш Ноа все больше съезжает с катушек и требует новой крови и земель. Пока ему везет. Но так не может длиться вечно” – вклинилось неудовольствие в размышления о поездке. Это чувство привычно корябнуло по живому и отступило затаившись.
Ребята развлекались с Ридером по полной. Чего стоило одно то, что ему всучили самую занозистую меер. Ее держали специально для новичков, чтобы поизводить их. С собой коняшку взяли исключительно для того, чтобы размялась. Ведь даже самая невоспитанная меер это дар богов и дитя всадников. Эта особь свою работу знала крепко и парню доставалось как ни кому до него. Удивительно,
Когда чакеши стал собственноручно готовить на весь отряд, то появились первые сомнения. Посол ли? Чтобы так профессионально обращаться с продуктами должен иметься достаточный опыт. Да и по характеру парнишка вышел не злобливый. Из таких получаются хорошие воины и товарищи. А еще… Герцоги. “Предательская мысль! Знаю”, – командир с усилием потер лицо. Но идея засела в голове и не отпускала.
Остога сам был чакеши. С фигурой воина, что досталась от деда по матушке. Мозги же были от ноа. Не теперешнего, а его деда. Нынешнего правителя Хаш медленно поглощали безумие и жестокость. По мнению старожил, вопрос времени, когда он перестанет с этим справляться и закончит как его отец. А до этого дед.
Действовать тан начал раньше, чем осознал это. О пытках более не шла речь. Ридер стал нужен живым и относительно здоровым. Поэтому, игнорируя недоуменные взгляды Вено и Вато, капитан начал сам тренировать.
Обучать приходилось с самого простого - как держать меч. “Да откуда он такой?!” – рефреном звучало недоумение. Это было, как раз, не важно. Тан был близок, чтобы сделать ставку на него.
Ни один ноа не вынес бы таких условий в казарме. Одно одеяло на тюфяке с сеном и живностью чего стоило. Тренировки на грани возможностей, о чем позаботились сослуживцы. Постоянные придирки других учеников, которые он обходил с улыбкой и шуткой. Тан ждал когда он сорвется. Даже приказал тетушке Зее поговорить с ним погрубей. Но в итоге увидел как он таскает ведрами воду на кухню с дурацкой улыбкой. Воин никогда не опустился бы до работы простолюдинки. Еще и тетушка Зея после этого стала смотреть на него с выбешивающей нежностью. А самое главное этот его вид, что так и надо! Где он привык к такому?
“Прибить или сделать герцогом?” – беззвучно вопрошал ветер мужчина, стоящий на крепостной стене. “Время покажет”, – отвечало солнце.
ГЛАВА 5. Первое попадание или травма детства.
Через три месяца тренировок с удивлением обнаружил себя все еще живым. И даже странно приспособившимся. Одышка прекратилась окончательно. Стал мутузиться (иначе и не назовешь) с утра до обеда и с обеда до ужина. Если раньше все время занимала учеба, работа и подработка, то теперь приемы, нападение и уход от атак поглощали целый день. Мысли сосредотачивались на одном: получить меньше остальных ударов тренировочными орудиями. И даже появился мальчиковый азарт навалять этими орудиями окружающим. Кто я, зачем тут и прочая цивилизованная рефлексия перестали беспокоить. Зрение неумолимо восстанавливалось. Мои пять минусов незаметно стали единичкой. Потому бережно заныканые очки тихо лежали под потолком казармы на надежной балке.
Остога и Варн натаскивали меня по очереди.
– Отпусти своего внутреннего зверя, – говорил мне первый из них.
– И куда пойдет моя белка? – думал я, – Орехи собирать?
Варн же только качал головой:
– Сила это не твое, как и умение. Будем развивать скорость.
Только позже возблагодарил всех богов, что были эти три учебные месяца, что не позволили сдохнуть сразу.
Боевой выход объявили внезапно. Для меня внезапно. Остальные жили в таком режиме чуть не с рождения.
Утром, зайдя в казарму, Остога
возвестил: “Завтра в час мыши выдвигаемся”.Час “мыши” это условный перевод. Зверек снук максимально походил именно на этого грызуна. Милый, с толстыми щечками, голоском с нежными переливами и коротким хвостиком как у зайки. Любимцем у народа он не был. Его терпели за страсть к поеданию мелких насекомых. Как по мне, так я за одно это залюбил мелких негодников и не цыкал при каждом их появлении. Парочка даже приспособилась спать у меня в ногах. Кровать по размеру и так не была рассчитана на длинных новобранцев. А с животинками приходилось спать скрючившись в неестественную позу. Зато я один ходил гарантированно не искусанный насекомыми.
Особых приготовлений никто не делал. Нужное и походное у каждого лежало под кроватью и на кровати. Я успел даже разжиться местными фасонистыми штанами воина. Грубые и трущие даже там где и не думалось, что могут тереть. Но статусность это наше все, поэтому одевал их поверх своих. В таком виде изнеженное цивилизацией тельце еще соглашалась иметь с ними дело.
Час мыши. Оказалось, что это еще до рассвета, когда сон так сладок и глубок. Хмурой толпой выходили мы из казарм в промозглое утро. Во дворе активно шло оседлывание и навьючивание мееров. Даже не успев подумать о том куда идти, увидел своего конягу. И он, соответственно, меня. Сделав независимый вид, эта мелкая пакость фасонистой иноходью сама докопотила до меня. Настроение сотоварищей по отряду резко скакнуло вверх. Все пятеро заулыбались, вспомнив как мы с Кысей (меер сам напросился на такое имя) регулярно развлекали всех. Что я мог поделать, если животинка чувствовала себя ведущей в нашей паре?! Но нынче он был ответственным коником и снисходительно соизволил его оседлать. Однако, хитрый косящий на меня взгляд обещал наверстать упущенное.
И снова здравствуй, лес! Остога, Варн, Валио, затем я и сзади еще двое близняшек Вено и Вато ехали цепью. У нашего Ноа есть пунктик. Менять имена всем. Что-то типа: «Попрощайся с прошлой жизнью. Теперь ты собственность титулованного придурка, который папа тебе и мама… Бла бла бла». В каждой пятерке своя буква. Вот тут у нас все на В. Кроме Остоги, который как командир сам мог зваться как хотел. Так что я теперь Витер. Великий Витер на Кысь – гроза аборигенов. Что-то с именами у меня оригинальность в обоих мирах зашкаливает. Вот так, в размышлениях, и ехали молча. Воины этого мира вообще молчаливые. Или мне так повезло. Хотя их жизнь не распологает. Эх, эх. Теперь это и моя жизнь.
До самой первой битвы серьезно не воспринимал эту реальность. Вот не мог смириться и осознать. Все потому, что был запасной выход. Да, да, дверь. В глубине свято верил, что вернусь. Да потому, что у меня уже так было. БЫЛО!!!
От первого опыта попаданства меня лечили долгие три года. Аккурат в двенадцать лет у меня случился такой же «перенос» на нервной почве, из которого сделал два вывода. Первый: НИКОГДА И НИКОМУ не говори о «переносе». Второй касался причины. Когда в жизни наступал момент пиковой паники и я думал, что без чего-то не смогу жить… Фьюить! Запрос улетал в Великое Нечто и некая часть меня решала в каком мире получу нужный для выживания опыт. Да. Эдакая генетическая аномалия эволюции. Которая дает дополнительный шанс выжить. Ведь те парни ушатали бы меня в подворотне. А в 12 лет я решил, что настал мой последний час на экзамене биологии. Ботаника. Травки, цветочки. Уже не помню.
Помню только посыл очень обозлившейся матушки:
– Без четверки не возвращайся!
“Теперь у меня не будет дома”, – думал с нарастающей паникой, подходя к школе.
Предпосылки для паники были. Не любил я эту биологию. Вернее биологичку. Молодую и гонористую. Она не взлюбила ученика Ридера. Чем-то он ее цеплял. Что ли на бывшего оказался похож. Но не суть. Она не скрывая говорила:
– Саааавинов, ты у меня никогда не получишь приличной оценки.
На ее хорошеньком личике хронической отличницы при этом проступали черты старого пирата с опытом.
А главное, я перестал учить предмет. Потому как, что бы ни ответил, были всегда трояки и иногда четверки (теплые чувства что-ли к бывшему вспыхивали).
В тот день настал решающий момент. Мой доклад про лекарственные травы являлся волшебным билетом в светлое будущее.