Рифейские горы

– Ладно, господин. Я ближе к утру зайду, гляну, мало ли что...

Лил уже собирался уходить, но тут, будто вспомнив о чём-то спросил, круто меняя тему:

– Кто там мог меня спрашивать, на ночь глядя?

– Так наш господин всё искал вас... Господин Наследник... Ещё днём за вами посылали по всему Дому... Я думал, вы знаете...

__________________

Даида удивлённо брови вскинула, встретив Кэйдара с его ношей. Поднялась с края ложа, уступая место. Тавиний на её руках уже успел задремать, поэтому Даида, приложив указательный палец к губам, знакомым жестом предупредила: тише; сама пояснила шёпотом:

– Только-только уснул... А то всё вредничал, плакал даже...

Кэйдар пронёс Ириду через комнату, уложил на ложе, прощупал пульс на запястье.

– Это она, господин, его мать?- Даида с любопытством смотрела через его плечо.- С ней серьёзное что-то, да?

– Я не знаю!- Кэйдар, нервничая, потёр лоб.- Она не ела и не пила ничего уже как пять дней... А Лил так и не появился?

– Не было никого, господин.... Никого, после вашего ухода...- Даида смотрела, как Кэйдар беспокойно и с не свойственной ему заботой тормошит бесчувственную рабыню, пытается расшевелить её, - всё без толку; укрыл свободным краем покры-вала с ложа.

– Что делать?! Что вообще делают в подобных случаях?- поднял глаза на кухарку.

Даида в ответ плечами пожала.

– Ну, если она и вправду так долго не ела, то это может быть от голода... Попро-буйте напоить её чем-нибудь... Горячего молока с мёдом... Компот с пряными тра-вами тоже подойдёт...

– Напоить... Напоить...- Кэйдар повторял одно слово, как заклинание, себе под нос, метнулся к столу, где горой толпились чашечки, мисочки, кружечки с едой и питьём для Тавиния - всё почти не тронутое и давно остывшее. Тёплым осталось молоко в большом кувшине, простое козье молоко, разбавленное кипятком. Кэйдар отлил из кувшина в небольшую чашку с низкими краями, усевшись на край ложа, стал сам осторожно поить виэлийку. Та всё ещё находилась в бессознательном состоянии, но Кэйдар, разжав ей зубы, сумел-таки влить немного молока. Захлебнувшись, Ирида хрипло закашлялась, закрутила головой, судорожными пальцами вцепилась Кэйдару в руку, отталкивая от себя чашку с молоком.

– Пей! Пей, кому сказано!..

Она вряд ли понимала, кто перед ней, но голос узнала сразу - отпрянула, от-толкнулась от Кэйдара, как от заразы, сбрасывая с себя покрывало. Глянула вокруг мутным непрояснённым взглядом, Даиду и ребёнка не заметила вовсе, думала, что до сих пор находится в тюремной камере.

– Может быть, мне попробовать, господин?- осторожно предложила свою помощь Даида.

– Ничего, теперь она и сама сможет,- Кэйдар поднялся, пошёл за новой порцией молока, а Ирида настороженными глазами провожала своего хозяина, каждое его движение ловила. Кэйдар ещё добавил что-то, но слова заглушил плач проснувшего-ся ребёнка.

– Тирон!!! Тирон, маленький!..- Ирида чуть с ложа не бросилась. Кэйдар перехва-тил в последний момент, удержал за плечи, сам удивляясь, какая в ней и откуда непонятная для истощенной женщины сила.

Даида шагнула ближе к протянутым рукам молодой матери, подавая ей ребёнка.

– Не надо! Не давай ей!- крикнул Кэйдар, хватая Ириду за руки, заслоняя собой Даиду и мальчика.- Она же искалечит его!.. Или снова убить попытается...

– Ну что вы, господин?- Даида рассмеялась.- Неужели вы сами не видите?- подала ребёнка прямо через Кэйдара, нарушая его приказ, его волю. И Кэйдар сдался, отсту-пил, смотрел со стороны на Ириду, на своего сына в её руках, понимая, что даже его сил теперь не хватит, чтоб опять разлучить мать и ребёнка. Но Тавинию ничто не угрожало, напротив, он и плакать перестал, смеялся, прижимаясь личиком к грязно-му, пропахшему камерой паттию Ириды, ладошками гладил лицо матери, а Ирида шептала приглушённо:

– Тирон, мальчик мой... Мой маленький мальчик... Мама больше никогда не оста-вит тебя... Мама любит своего маленького мальчика...

В эту-то минуту и объявился Лил. Вошёл без всякого предупреждения, так как вся прислуга дворцовая уже спала давно, и вопрос с его губ с его губ не успел сорваться при виде представшей перед ним сцены.

Кэйдар первым опомнился, схватив Лила за плечо, отвёл в сторону, начал:

– Где?.. Где можно было пропадать целый день?.. Я посылал рабов!.. Я сам искал... Тут вообще такое...- дыхание его сорвалось, и Кэйдар замолчал. Лил ответил тут же, воспользовавшись моментом:

– Я был у больного... пленный мараг... Ему нужна была помощь... После всех тех пыток... Изувеченные пальцы, сломанная рука... Всё тело в побоях...

– Не надо мне всё это рассказывать!- Кэйдар рассердился мгновенно.- Я слушать это не хочу! Не собираюсь!.. Моему сыну, моей женщине нужен врач, а вы в это время... Этого марага!..

– Создатель для всякой живой твари отец...- голос Лила звучал, как всегда мягко, успокаивающе, с отеческой заботливостью, с предельным терпением. Его трудно вывести из себя или разозлить, и Кэйдар это знал. Может, поэтому он и умерил пыл, даже голос понизил:

– А если б за это время мой ребёнок умер? Кого мне винить тогда?

– О!- Лил рассмеялся с усталым добродушием.- Да разве этот малыш похож на больного?- он приблизился к ложу, Ирида, баюкая на руках Тирона, взглянула на него с настороженностью и опаской.- Ну, покажи мне его!.. Да не бойся же, я не заберу... Что с ним было?- перевёл глаза на Даиду, потом на Кэйдара.

– Он не спал днём, не ел ничего весь день, всё время плачет... У него жар...- ответила за обоих Даида, глядя, как ловко Лил управляется с ребёнком.- Он попил немного молока и поспал сейчас совсем чуть-чуть...

– Ну-ка, маленький,- Лил сел на край ложа, усаживая Тирона себе на колени, сдавив щёки двумя пальцами, заставил раскрыть рот.- Поздравляю вас, господин Кэйдар! И тебя, красавица!- рассмеялся с облегчением, передавая Ириде расхныкавшегося сынишку.- У нас зуб! Первый зуб появился - вот и всё!

А вот тобой, моя милая, я куда больше озабочен,- придвинулся к Ириде, та отстра-нилась, подтягивая колени к груди, прижала Тирона к себе, будто пытаясь отгоро-диться ребёнком от врача. А Тирон лепетал что-то на своём языке радостным звон-ким голоском. Сейчас его было не узнать. И вся сонливость куда только делась?

Лил осторожно подушечками пальцев коснулся щеки Ириды, словно удостоверить-ся хотел, что перед ним живая женщина. Конечно, после стольких дней голодовки и полной изоляции от мира, можно чего угодно ожидать. Ирида выглядела усталой до изнеможения, предельно ослабевшей, но во всяком случае не близкой к смерти. Лил смерил ей пульс, понаблюдал за тем, как виэлийка играет с ребёнком, спросил у Кэйдара:

– Вы давно её выпустили, господин?

– Только что!

– А кормить не пытались?

– Я дал ей немного молока... Совсем чуть-чуть...

Несколько раз кивнув головой с довольным видом, Лил поднялся.

– Сейчас ей нужно дать выспаться. Утром молочной каши с мёдом... Тёртых оре-хов с молоком... Пускай они будут пока вместе...- а Даиде сказал другое:- Приго-товьте ей утром ванну, но не очень горячую... Думаю, назад, в подземелье, она уже не вернётся.

* * *

Глядя в крошечное личико своего сына, Айна всё больше с каждым днём видела его сходство с Лидасом. Маленький, на две недели не доношенный, родившийся раньше срока, никто особо не верил, что он будет жить. Он и при родах-то закричал не сразу. Лилу пришлось сильно ущипнуть его за щёчку: бурое пятнышко синяка различается до сих пор.