Рифтеры (Сборник)

– Что это за хрень была?

– Аврил? Вы там почувствовали?

– Аврил? Кто-нибудь слышит... кто-нибудь...

– Черт побери, Гардинер? Дэвид? Стэн? Кто-ни...

– Гарсиа, ты... я не...

– Тут пусто. Я на месте, только тут ни хрена нет.

– Ты о чем?

– Все дно пузыря, его просто... похоже, снесло оба...

– Как – оба? Она заложила всего один заряд, и тот был...

– Кен? Кен! Где ты, черт бы тебя побрал?

– Лабин здесь.

Тишина в воде.

– Мы лишились медотсека. – Голос у него как ржа­вое железо.

– Что?..

– Как?..

– Заткнуться всем на хрен, – рычит в темноту Ла­бин. Снова молчание, почти полное. Кто-то продолжает стонать-скрежетать по открытым каналам.

– Очевидно, на пузыре остался нераспакованный за­ряд, – продолжает Лабин. – И детонировал он от того же сигнала, которым мы подорвали «Атлантиду». С этого момента и впредь – только узконаправленные импульсы. Иначе могут сдетонировать и другие. Всем...

– Говорит «Атлантида».

Слова раскатываются над морским дном, как Глас Бо­жий, никакие помехи его не оскверняют. «Кен забыл вернуть блокаду, – соображает Кларк. – И начал орать на своих...»

«Кен теряет контроль...»

– Возможно, вы полагаете, что сила на вашей сто­роне, – продолжает голос, – но это не так. Даже если вы уничтожите наше убежище, вы обречены на смерть.

Кларк не узнает голоса. Странно. Звучит он властно.

– Вы инфицированы второй моделью. Вы все ин­фицированы. Вторая модель крайне заразна и не дает симптомов в течение нескольких недель инкубационного периода. Без лечения вы все погибнете в течение двух месяцев. У нас есть лекарство.

Мертвая тишина. Даже Грей не высовывается с «Я же говорила».

– Мы защитили все файлы и культуры от неавтори­зованного использования. Убив нас, вы убьете себя.

– Докажите, – требует Лабин.

– Обязательно. Только погодите минуту. А если вам не терпится, исполните свой трюк с чтением мыслей. Как вы там говорите? «Настройтесь». Мне рассказывали, что это обычно позволяет отличить правдивого человека от лжеца.

Никто не поправляет говорящего.

– Назовите свои условия, – произносит Лабин.

– Вам – нет. Мы будем вести переговоры только с Лени Кларк.

– Не исключено, что Лени Кларк погибла, – гово­рит Лабин. – Мы не можем связаться с ней со времени первого взрыва.

Наверняка он так не думает: она высоко над стан­цией, внутри у нее по-прежнему тикает. Но Кларк по­малкивает Пусть ведет игру по-своему. Может, это его последний шанс.

– Это было бы очень плохо для всех нас, – сухо отвечает «Атлантида». – Поскольку предложение будет отозвано, если через полчаса она не явится к шестому шлюзу. Это все.

– Ловушка, – говорит Нолан.

– Эй, ты же сама говорила, что у них есть лекар­ство, – жужжит кто-то. Кларк не различает голоса за вернувшимися помехами.

– Ну и что? – жужжит в ответ Грейс. – Я не верю, что они с нами поделятся, и уж точно не доверю дол- баной Лени Кларк быть моим послом. Как по-вашему, от кого эти хрены узнали про «тонкую настройку»? За смерть всех наших благодарить надо ее.

Кларк улыбается про себя. «Ее заботит горстка людей. Всего-то несколько жизней». Она чувствует, как пальцы сжимают рулевой рычаг. «Кальмар» мягко увлекает ее вперед, вода мягко толкает назад.

– Можно последовать их совету. «Настроиться» и про­верить, врут или нет.

Кажется, это Гомес, но помехи становятся все силь­нее, и в них теряются даже грубые интонации вокодер- ной речи.

Гудок в челюсти – и писк за ухом. Кто-то вызывает по закрытому каналу. Возможно, Лабин. Он, как-никак, король в тактике. Должен был вычислить, где ее искать. Остальные сейчас слишком заняты своими увечьями.

– И что это докажет? Что они собираются... – по­мехи – ...его нам? Черт, если у них и нет лекарства, они могли просто убедить своих, что оно есть, чтобы мы не...

Голос Нолан затихает.

Лабин говорит что-то по открытому каналу. Гудки у нее в голове звучат назойливей – хотя это, конечно, невозможно, шипение помех глушит сигнал вызова на­равне с остальными.

Опять Нолан:

– Отвали, Кен, зачем нам тебя слуша... ты... не сумел даже перехитри... долб... кор...

Помехи – чистые беспорядочные помехи. Внизу теп­лится свет. Шестой шлюз прямо по курсу, и все помехи на свете не помешали бы ей узнать ту, что ждет за люком.

Вина выдает. Их здесь всего двое, с настолько пере­крученной совестью.

КРЕЩЕНИЕ

Роуэн распахивает люк, не дожидаясь, пока шлюз очи­стится. Морская вода бьется о щиколотки рифтерши.

Кларк сбрасывает ласты и шагает в люк. Костюм оставляет и выглядит обычной тенью, только расстегну­ла капан на лице. Роуэн отступает в сторону, освобождая ей проход. Кларк надежно пристегивает ласты на спину и осматривает спартанскую обстановку помещения. Ска­фандров не видно. Раньше здесь одна из переборок была увешана подводным снаряжением.

– Скольких вы потеряли? – тихо спрашивает она.

– Еще не знаем. Больше, чем их здесь было.

«Мелочь, – отмечает про себя Кларк. – Для нас обе­их. Впрочем, война только началась».

– Я правда не знаю, – говорит Роуэн.

Здесь, в недалекой от вакуума сухопутной атмосфере, ясновидение не работает.

– Мне не доверяли. И сейчас не доверяют.

Роуэн показывает глазами на огонек у стыка потол­ка с переборкой: микроскопический объектив. Всего не­сколько дней назад, когда корпы еще ничего не затевали, рифтеры сами бы следили через них за событиями. Теперь наблюдение ведут люди Роуэн. Она уставилась на риф- тершу со странной остротой – Кларк прежде не заме­чала за ней таких взглядов. До нее не сразу доходит, что изменилось: впервые на памяти Кларк у Роуэн темные глаза. Должно быть, отключила подачу информации на линзы, и взгляд не отвлекается на комментарии. В глазах у нее лишь она сама.

Ошейник с поводком и то не были бы так красно­речивы.

– Пошли, – говорит Роуэн, – они в лаборатории.

Кларк выходит из шлюза вслед за ней. Сворачивает

направо в залитый розовым светом коридор. Аварийное освещение, отмечает она: ее линзы превращают его в дурацкую подсветку детской комнаты. А для глаз Роуэн это темная труба, залитая кровавым светом, кишка чу­довища-людоеда.

На пересечении она сворачивают налево, перешаги­вают разметку опускной переборки.

– Так в чем подвох? – спрашивает она.