Рига. Ближний Запад, или Правда и мифы о русской Европе

Даже в сталинские времена, когда столь заметный и идеологически абсолютно чуждый символ «буржуазной Латвии» подумывали если не снести, то хотя бы убрать куда подальше, Милда устояла. За это принято благодарить уроженку Риги Веру Мухину, пятикратного лауреата Сталинской премии и автора монументального символа Москвы – «Рабочего и колхозницы». Сказалось, вероятно, и то обстоятельство, что соавтор Зале Эрнест Шталбергс был крупным советским чиновником от искусства, возглавлял правление Союза архитекторов ЛССР с 1945 года. Да и сам Зале, выпускник питерского ВХУТЕИНа, реализовывал в молодости ленинский план монументальной пропаганды, ваял Добролюбова и Гарибальди. Интересно, что в «буржуазной» Латвии, сменив большевистскую идеологию на патриотическую, он показал себя непревзойденным мастером той самой монументальной пропаганды – без всяких кавычек и без всякой иронии.

Ирония – недобрая ирония истории – в другом: свобода латвийской отчизны, увенчанная столь мощным символом в ноябре 1935-го, закончилась всего через четыре с половиной года – в июне 1940-го. Памятник Свободы стал памятником свободе.

Такова оказалась судьба всех реализованных крупномасштабных проектов конца 1930-х. Пройдя от Милды полтора квартала по Бривибас, увидишь напротив Христорождественского собора огромное, опять в квартал и опять сумрачное здание Кабинета министров, перед которым время от времени безнадежно митингуют группки латвийских бюджетников. Возведенное в 1938-м как Дворец правосудия, оно вскоре пригодилось Совету министров Латвийской ССР.

Пройдя по Бривибас еще квартал вперед, а потом по Дзирнаву (Dzirnavu iela) квартал налево, окажемся под единственной из любезных Улманису башен, которая все-таки выросла при нем над Ригой. 32-метровый мини-небоскреб 1939 года постройки по адресу Dzirnavu, 57 предназначался для передовой по тем временам типографии «Rota». Он должен был быть больше и, как казалось проектировщикам, краше – но помешали отцы советского и германского народов. В итоге передовая типография досталась республиканской прессе ЛССР, и старожилы здешней журналистики еще помнят, как на Дзирнаву, 57 квартировали редакции большинства тогдашних газет – пока их не переселили в 1978-м в новый, уже не такой микроскопический, 22-этажный небоскреб на острове Кипсала. Про этот Дом печати есть что вспомнить уже и мне самому – хотя последний десяток лет он стоит пустой, расселенный и жутковатый.

Сгусток времени

Лучшее, что оставила Риге Первая республика, находится в отдалении от центра. Если ехать от него на северо-восток, в сторону Межапарка (например, на трамвае № 11), то по пути, между улицей Гауяс (Gaujas) и железной дорогой, будет обширный зеленый массив – череда кладбищ: Первое и Второе Лесные, кладбище Райниса с могилой главного поэта страны. Здесь же – самое известное в стране: Рижское Братское кладбище (Rigas Bralu kapi). Это одновременно национальная святыня, непревзойденный образец мемориального комплекса (шедевр все того же Карлиса Зале – куда более несомненный, чем Милда), а еще – один из самых впечатляющих и точных символов латвийской истории XX века во всей ее трагической противоречивости.

Если в календаре не День Лачплесиса, 11 ноября (местный День защитника Отечества), и не 8 мая, когда на Братском кладбище возлагают венки официальные делегации, здесь пусто и тихо, и можно оценить торжественную гармоничность мемориала, послужившего образчиком для других, более поздних – например, питерской Пискаревки. Пафос и траур дозированы тут в идеальной пропорции – латышские кладбищенские традиции вообще отличают сдержанность и вкус. Но в этой успокаивающей тиши лишь острее ощущение непреходящей драмы.

Первыми, кого похоронили на Братском кладбище в 1915-м, были солдаты Первой мировой, то есть еще защитники Российской империи. Потом к ним присоединились жертвы революционных событий 1917-го, потом – красные латышские стрелки, погибшие за большевистскую Латвию, и двое умерших от болезни членов советского правительства. Потом – защитники латвийской независимости. Павшим в боях за суверенную Латвию и посвятили мемориал его авторы (главным скульптором был Зале), работавшие над кладбищенским ансамблем вплоть до 1936-го, когда комплекс был торжественно открыт в День Лачплесиса. Отсюда скульптурная символика: центральный образ скорбящей Матери Латвии, фигуры древних латышских воинов, олицетворения регионов страны.

Но цепь исторических драм еще далеко не закончилась: после присоединения Латвии к СССР на Братском кладбище похоронили латышских офицеров, которые застрелились, не смирившись с аннексией. В 1941-м, когда Латвию занял вермахт, тут появились могилы антисоветских партизан и перезахороненных жертв НКВД. В следующие годы нацистской оккупации – латышских полицаев-карателей, убитых на оккупированной территории РСФСР, погибших на фронте легионеров СС, вспомогательного персонала люфтваффе, попавшего под бомбежку. После освобождения Риги от нацистов здесь хоронили красноармейцев. В конце 1950-х, когда Братское кладбище признали памятником архитектуры, на нем стали перезахоранивать бойцов латышских подразделений Красной Армии, павших в России, и советских партизан. В 1980-х начали предавать земле видных деятелей латвийской Компартии, персональных и военных пенсионеров.

Создатель ансамбля кладбища скульптор Зале был похоронен на нем при нацистах в 1942-м, архитектор кладбища Бирзниекс – при советской власти в 1980-м.

После обретения независимости, в 1990-х, на Братское кладбище торжественно привезли прах руководителей Латышского легиона СС Рудольфа Бангерскиса и Вилиса Янумса.

В далеком 1962-м Наум Коржавин написал хорошее стихотворение «Братское кладбище в Риге»:

Тут не смерть. Только жизнь, хоть и кладбище это…Столько лет длится спор и конца ему нету,Возражают отчаянно павшие павшим…Спорят плиты – где выбиты званья и даты.Спорят мнение с мнением в каменной книге.Сгусток времени – Братское кладбище в Риге.

За прошедшие с тех пор полвека никто не примирился – ни мертвые, ни живые.

Наводка:

* Сайт Рижского Братского кладбища: rigasbralukapi.lv

Глава 18. Эхо войны. Рига времен рейхскомиссариата Остланд

Столица Холокоста

1 Июля 1941 года, всего через десять дней после нападения Германии на СССР, столицу Советской Латвии заняли части вермахта. Еще спустя неделю была оккупирована вся территория республики. Рига попробовала себя в очередной столичной роли – тогда же, в июле, ее назначили административным центром рейхскомиссариата Остланд.

В здании латвийского cейма на Екаба, 11, построенном когда-то как Дом Лифляндского рыцарства, снова обосновались немцы – а именно обергруппенфюрер Фридрих Еккельн со своим штабом. Глава полиции и СС рейхскомиссариата отвечал за окончательное решение еврейского вопроса на подведомственной территории. Структуры полиции и СД размещались в бывших зданиях Министерства земледелия на углу бульвара Райниса (Raina bulvaris) и улочки Реймерса (Reimersa iela), где потом квартировала советская милиция, а еще позже – независимое латвийское МВД.

Из Риги координировалось уничтожение евреев и зверские антипартизанские акции на пространстве от Финского залива до Припяти. Остланд состоял из четырех генеральных округов: Эстланд (Эстония), Леттланд (Латвия), Литауэн (Литва) и Вайсрутения (большая часть Белоруссии). В Берлине же делами рейхскомиссариатов занималось Министерство по делам оккупированных территорий во главе с близким соратником и идейным вдохновителем Гитлера, уроженцем Ревеля и бывшим студентом Рижского политеха Альфредом Розенбергом – Альфредом Вольдемаровичем, как звали его во время учебы в Иваново-Вознесенске, куда Политех эвакуировали во время Первой мировой (кстати, когда Розенберг вернулся в Ревель и захотел завербоваться в немецкий добровольческий корпус, ему отказали как «русскому»). Бульвар Райниса, на котором Рижский политехнический во времена его молодости располагался, в 1941-м стал Alfred-Rosenberg-Ring.