Ригодон
Шрифт:
– Огнетушитель? А огнетушитель?…
Это она взывает к нам!..
– Разве не правда, вы ж ничего не знаете!.. Жандармы скоро придут!
Они уже пришли, жандармы! Она рассказывает нам… и что они поднимутся наверх, к ней! Что отберут у нее всех троих детей!
– Мои дети!.. Сволочи!..
«Сволочи» – это жандармы!
– Я им все скажу!
Я вижу, дело плохо… они в ссоре…
– Вы не знаете!.. Я вам расскажу! Я говорю правду!.. Все правда!.. Эту пьяную свинью они назначили Hauptmann, потому что у них никого больше не осталось при насосах!.. Не было ни сержантов, ни капралов! Никого!.. Для маршала Рундштедта, парад пожарных!.. Никого! Все другие полегли! Он один, пьяная свинья, да! Он, Шмидт!.. Ja! Ja! Отправляйся!..
Пьяная свинья хрюкает… ах!.. Он еше артачится… нет!
– Гауптман Шмидт!
Я касаюсь его руки…
– Ja!.. Ja!
– Ваши приказания?
Он размышляет… обстановка улучшается.
– Sie!.. Sie!.. Вы берете аппарат! Apparat!
Он решает… мы!.. Мы с аппаратом!
– Вы берете аппарат и нарукавную повязку!..
Хильда объясняет нам… речь о том, чтобы пройти по всей улице… очень медленно… шаг за шагом… внимательно все осматривая… до кафедрального собора, шпиль… с огнетушителем… один тротуар!.. Потом другой… и сточные канавки… высматривая «зажигалки»… зажигалки?… Она мне объясняет… зажигательные бомбы… откуда? Сверху, из воздуха, из самолетов… и что?… Залить зажигалки, быстро!.. Струей из огнетушителя!.. Хильда знает инструкцию, но она туда не пойдет!.. Я же бесполезен со своими тростями… вижу этот аппарат для огнетушения… резервуар в заплечном мешке…
И шприц на головке… полагаю, apparat довольно тяжел… Ля Вига?… Он согласен… это прогулка!.. Мы тоже пойдем, я и Лили… Поможем…
– Sicher! Sicher! Конечно!
Зигфрид большего и не желает, лишь бы его оставили в покое там, где он сидит… о, а нарукавная повязка?… Вот она!.. У Хильды целая стопка повязок… но полагается только одна! Для того, кто будет «огнетушителем»!.. Ля Вига?… Я?… О, Ля Вига!.. Нарукавная повязка «Гражданская оборона», на повязке герб Ульма… голова совы… Ля Вига обвязывает повязкой руку… берет apparat… ему бы очень хотелось запечатлеть себя в этаком виде… в такой экипировке… чтобы потом посмеяться!.. Но нет зеркала!.. И нет фотоаппарата!
– Ты прекрасен, сынок!
– Вы оставите меня в покое?
– Ты позаботился, чтобы легко было сбежать!
Я начинаю свыкаться с маленькими проделками фрицев… что-то в этом есть!.. Хильда, похоже, испытала это на своей шкуре… я вижу, я уверен… это не просто впечатление… она приподнимает пальцем свой козырек… виден ее глаз… о! Под глазом у нее изрядный фингал!.. Она дралась?… С этим типом?… С жандармами?… Или еще с кем-то?… Не стану у нее допытываться!.. Во всяком случае, она вдруг смягчилась, помогает Ля Виге, поправляет огнетушитель на спине, пояс, лямки… это уже не юность, но и не старость… легкий пушок над верхней губой, мужественная… много у нее дел на вокзале, я вижу… хрупкая женщина здесь бы не выдержала…
Зигфрид говорит, это тоже новость… инструктирует!.. Он вещает для улицы…
– Если вы увидите зажигалки… piaketten!.. вы их погасите!.. Вот так!.. Струей! Огнетушителем!.. Тш-ш-ш… Пена!
Мы готовы погасить все!.. А он, лодырь, останется здесь!.. A piaketten?… Где? Хильда должна знать…
– Wo die piaketten? Зажигалки? Спрашиваю у нее.
– Везде, по всей улице!.. Зажигательные пакеты!..
– Вы их видели?
– Нет!.. Не здесь!.. И он тоже! Но во Франкфурте… в Пфорцгейме… целый ливень зажигалок! И здесь обязательно!.. Похороны… маршал!
– Какой маршал?
– Да Рундштедт, я вам говорила… по этой улице… вечером…
Я согласен… но нарукавная повязка?… У нас нет повязок… ах, если бы была моя! На руку! Я ее забыл… повязка из Безона, «Гражданская оборона», я ее не снимал, но она вся черная, в саже и смазке… я прополощу ее в воде! Нет!.. Хильде приходит в голову другая мысль.
– Изображайте с вашими тростями слепого!
Она
демонстрирует мне… я лам одну руку Ля Виге, а с другой стороны – Лили… Бебер?… Он сопровождает нас, он к этому привык, это лучше, чем оставаться в сумке… на этой улице нет никого, а если кто-то появится, кот тут же вспрыгнет мне на плечи… уж он-то попутешествовал!.. Доказательство тому – он добрался до Медона, где и похоронен в саду возле дома…Мы пройдем всю улицу… пол руки, я – в качестве слепого… ну и выдумщица эта Хильда… а тот, Зигфрид, хочет лишь одного, чтобы его оставили в покое… пусть убираются тушить зажигалки! Пусть! Только не он!.. Бебер пойдет с нами, я спокоен… его сумка с нами… но еда?… Не то чтобы мы были голодны, но ведь надо! Пару буханок хлеба и маргарин… карточки?… Хильда?… Ja! Ja! Она согласна… ну разумеется!.. Она отправляется за продуктами… и все – в сумку… Бебер пойдет следом… вот мы и готовы!
– До свиданья, мадам! До свиданья, капитан!
И мы трогаемся в путь… шаг… два шага!.. Очень осторожно… я полагаю, что хорошо разыгрываю роль слепого… мне бы следовало надеть очки… может быть, в Ульме? Впрочем, не уверен…
– В окнах никого не видно?
Я спрашиваю… нет, никто не выглядывает… мы прошли, наверное, метров сто… я нахожу, что дела идут нормально…
– Ты видишь зажигалки?
Я не заглядываю… по сточным канавам… это должен он…
– Мне-то на них плевать, но что ты скажешь об их подлости!.. Зажигалки, пускай они ими подавятся!
Он не скрывает того, что думает… и говорит громко…
– Ты совершаешь бестактность, Ля Вига!
– А разве они стесняются?
Он заставляет меня задуматься… я усаживаюсь! Черт возьми!.. Скамья…
– Лили, малышка, я бы не поверил, но так не годится… Ля Вига может идти один… мы потом встретимся с ним… ты согласна?
– Да!.. Да!.. Конечно!
Ля Вига лучшего и не желает… ему не сидится на месте… – Слушай, иди!.. Мы тебя найдем… ты знаешь колокольню, со шпилем… если не увидишь нас там, то возвращайся… мы будем здесь… но внимательно все осмотри! Не забывай!.. У тебя аппарат! Тш-ш-ш-ш!
Мы втроем потешаемся, а Бебер смотрит на нас, он серьезен… не двигается, он остается с нами, он сделал свой выбор… ему тоже требуется отдых… он не так молод… мне же надо переварить все, что они мне сказали, о том, что я должен сделать… наглость!.. Особенно этот инженерный капитан… как его фамилия?… Я уж и забыл… тем лучше!.. Черт побери!.. С самого начала они видели, с каким новичком имеют дело, что он им там наговорит… и капитан тоже!.. на похоронах или у черта!.. То, что я должен заниматься их посланиями, то, что «берлинская сестра чувствует себя лучше»… все это меня не касается!.. Кстати, а маршал фон Люббе?… Задохнулся под коксом? Действительно ли он существовал? Объявленный Рундштедт, быть может, тоже исчез где-нибудь по дороге?… С тех пор, как мы здесь, мы постоянно таскаемся повсюду, а никто не приходит, никто не появляется… ничего.
– Скажи, Лили… ты говоришь, что мне не следует выяснять обстановку вокруг этого Рундштедта… если он существует? Если он появится на этих похоронах… я не должен выкрикивать «Heil!», как берлинский преторианец… ты бы видела! Он поднимался на цыпочках… двуликий Янус! Двойной агент!.. Все мы «двойники» изначально! Харрас… фон Лейдены… Крахт… ах, если составить список… друзей с Монмартра и вообще отовсюду! Какой паноптикум! А знаешь, это было бы, возможно, весьма пользительное чтение на сон грядущий… для засыпания… считать-пересчитывать… всех этих ослов… терять их… находить… это было бы, вероятно, отличное снотворное… если у вас есть собственное прошлое, не чужие истории, а свое личное, добытое на дорогах, по которым движутся воюющие армии, в разгромленных, стертых с лица земли городах и империях, в толпах растерянных, задыхающихся, страдающих людей, о Боже правый, в толпах детей, стариков и калек!.. Кого только там не было! Что бы ни было, но все, все лишь для того, чтобы вы взяли их страдания на заметку! Вы! Гром и молния! Не они!.. Не они!.. Тогда вам больше нечему удивляться… эй, но что с Ля Вигой?